Галина Кимстач - Воплощенная мечта

– Куда это мы так долго летим? На Дальний Восток? Это что, и есть тот необычный перелет, какой обещался в рекламе? Да уж, необычный, дальше некуда. И есть уже хочется. И где вообще стюардессы? Блин, тут даже кнопок для вызова стюардесс в этих стульях нету!

Кто-то прошел в переднюю часть салона и попытался открыть дверь в служебное отделение, но она оказалась крепко запертой.

– Эй, еда скоро? Есть хотим! – завопили парни хором и затопали ногами по полу так сильно, что Анька испугалась, что деревянный пол проломится, и они выпадут из самолета наружу.

Как будто бы в ответ на это из динамика раздался скрипучий, какой-то даже металлический голос:

– Уважаемые пассажиры! Вас приветствует командир корабля Иван Петрович Сидоров. Наш полет проходит на высоте 10 тысяч метров. Температура за бортом минус пятьдесят градусов. Вскоре вы испытаете состояние невесомости, после чего вам будут предложены обед и напитки. Пока же просим вас оставаться на своих местах и пристегнуться. Мы входим в зону турбулентности. Следите за нашими объявлениями.

Все пристегнулись торчащими по бокам стульев поясами, качество которых также было ниже всякой критики. Немного успокоились насчет обмана, но возбудились в ожидании невесомости.

Анька уселась в свободное кресло между Дмитрием и Андреем и тоже пристегнулась. Андрей щелкнул ее по лбу, теперь уже совсем несильно, не то что после чемодана.

– Ну вот, дурында, слышала, невесомость скоро, а ты – обман, обман. Видимо, это специально так самолет оборудован, чтобы места для полета в невесомости было больше. Смотри, насколько потолок тут выше, чем в обычных самолетах. И вообще, это чартерный рейс, тут на всем экономят, даже на креслах. Может, и усыпили нас для того, чтобы к состоянию невесомости все были бодрыми и выспавшимися. Сейчас ведь почти три ночи.

Вскоре из динамика опять раздался скрипучий мужской голос:

– Уважаемые пассажиры! Через несколько минут вы почувствуете невесомость. Пожалуйста, спрячьте все ваши вещи в полки, находящиеся над сиденьями. Выньте все из карманов, снимите ботинки и уберите в специальный ящик, находящийся под сиденьями впереди вас. Оставайтесь пристегнутыми. Во избежание травматизма предлагается следующий порядок: сначала по команде отстегиваются пассажиры первых трех рядов, проплывают вдоль салона и возвращаются на свои места. Пристегиваются. Затем отстегиваются пассажиры, сидящие с четвертого по шестой ряд. И так далее. Без команды не отстегиваться! Повторяю: уберите вещи и снимите ботинки.

Все быстро убрали содержимое карманов и ботинки в привинченные к полу ящики. Анька тоже сунула свои кроссовки в ящик.

Андрей противным голосом произнес:

– А ты чего ботинки сняла? Ты наказана, и будешь сидеть пристегнутой, пока мы будем летать в невесомости. И вообще, Аня, ты уже достаточно большая девочка, чтобы понимать, что ты еще слишком маленькая для этого тура.

– Еще чего, попробуй только мне помешать! И вообще, Андрюшенька, я все-таки еще слишком маленькая, так как считаю, что для невесомости я вполне созрела.

Они бы еще попререкались, как вдруг открылась дверь служебного отделения. Тут все как один выдохнули "Ах!", так как появились из-за двери вовсе не стюардессы. Из-за двери, которая тут же захлопнулась, по рельсам в полу выкатился робот, выполненный до пояса как андроид, а ниже пояса как тумба на колесиках. Он ехал вдоль рядов, с мерзким скрипом поворачивался вокруг оси и красными лучами из глаз что-то сканировал. Доехав до конца салона, робот произнес в пространство тем металлическим голосом, который приветствовал "уважаемых пассажиров":

– Один лишний. Есть. Пересчитать. Болван.

Робот развернулся верхней частью на 180 градусов и поехал в обратном направлении.

– Анька, а ведь это он о тебе! Это ведь ты лишняя. Спрячься-ка ты на всякий случай под креслами.

Аня испугалась робота и улеглась на пол, спрятавшись под ногами Андрея и Дмитрия. На этот раз сосчитанное роботом количество пассажиров совпало с требуемым, о чем он и доложил вслух неизвестно кому. Доехав до двери в служебное помещение, робот опять развернулся и неподвижно застыл. Глаза его потухли, и Андрей помог Аньке вылезти из-под кресла и снова пристегнуться.

Через пару минут все вдруг почувствовали, что как будто бы становятся легче. А потом вообще оторвались от сидений и удерживались на месте только ремнями безопасности. Несколько человек из задних рядов отстегнулись, несмотря на отсутствие команды, и всплыли под потолок. Немедленно к ним подъехал робот, опять сверкая из глаз красными лучами, из его рук в области запястий выдвинулись длинные стереоскопические трубки с крючьями на конце. Этими крючьями он цеплял за одежду и усаживал неслухов на место. По-видимому, крючья цеплялись не только за одежду, но и за мясо, так как парни кричали от боли, освобождаясь от них.

Усадив нарушителей порядка и изрядно напугав остальных, робот опять подкатил к двери в служебный отсек, находящейся в голове салона, со скрипом развернулся и еще раз напомнил о порядке. Потом произнес, что теперь первые три ряда могут отстегнуться и пролететь по салону. Пассажиры первых трех рядов не заставили себя ждать, а остальные с завистью следили за ними, но отстегиваться раньше времени больше не пытались.

Аня с братом сидели примерно в середине и с нетерпением ожидали, когда же подойдет их очередь. Наконец, и им разрешили отстегнуться. Они пролетели взад-вперед, причем на всякий случай, чтобы робот опять не заметил лишнего пассажира, Анька почти все время плыла под животом у брата и только, улучив момент, когда робот оказался к ним спиной, сделала пару кульбитов. Потом они опять сидели пристегнутыми и опять смотрели на проплывающих над ними парней, но теперь уже не с такой завистью.

Андрей расслабленно покачивался под неплотно пристегнутым ремнем, прикрыв глаза. Но вдруг лицо его изменилось, приняло озабоченный вид, одной рукой он притянул себя к креслу, а другой стал делать какие-то движения в воздухе, как будто что-то писал. Аня это заметила.

– Андрюш, что-то не так? Что случилось?

– Все не так. Не пойму, где это мы летим. Как такое вообще может быть? При невесомости самолет должен находиться в свободном падении, так? Если мы летим на высоте порядка 10 километров, то в свободном падении мы должны грохнуться на землю за корень из два аш, деленный на же. Это получается…,– он опять нарисовал что-то в воздухе, – это получается… порядка сорока пяти секунд. Ну, умножим даже на 10 для учета сопротивления воздуха. Получится семь с чем-то минут. А мы в невесомости уже больше часа, а пролетело по салону только чуть больше половины народу.

– Может, ты считаешь неправильно?