Михаил Шаповалов - Утром зазвенел звонок. Сказки для детей

– Ничего, я сейчас пойду в гости к Рыжей Белке, – пробормотал сердито Хавроша. – А вы так и будете сидеть в грязном болоте. Глупые квакушки!

Рыжая Белка угостила его калёными орехами. Наверное, очень вкусными. Хавроша так и не сумел ими полакомиться. Уж слишком у них была крепкой скорлупа.

Он с оскорблённым видом попрощался с Рыжей Белкой и направился к братьям Барашкам – белому и чёрному.

Братья Барашки играли на лугу.

– Бб-е-е! – закричал Чёрный Барашек. – У нас спо-ор! Кто проиграет, тому быть голодным. Кто победит, тот будет о-о-бедать!

И барашки, разогнавшись, крепко стукнулись лбами.

– Присоединяйся к нам! – закричал Белый Барашек. – Давай, де-е-лай как мы!

– Давай, – растерянно хрюкнул поросёнок. – Я готов.

Белый Барашек разогнался, да как стукнет поросёнка в лоб. У того искры из глаз посыпались. В голове у него закружилось: земля поплыла вверх, а голубое небо опрокинулось, и Хавроша шлёпнулся в траву.

Когда он пришёл в себя, то вскочил и, не говоря ни слова, задал стрекача.

Прибежал Хавроша к домику Медвежонка. Усталый. На лбу шишка горит. Видит он – топится в доме Медвежонка печка, дым из трубы валит. Стучал Хавроша в дверь, стучал – нет, не открылась дверь, словно никого дома нет.

Тяжело вздохнул Хавроша и отправился домой. Никто больше не принимал его. Видно надоел он всем.

«Вот было б мне, чем угостить соседей, я бы всех их пригласил к себе в гости, – думал огорчённый Хавроша. – Жаль, ничего у меня нет. Есть только маленький домик с покосившейся трубой и дырявым забором».

Но так уж устроен был этот поросёнок по имени Хавроша, что не умел он долго грустить. К тому же стояла весёлая пора – весна. Деревья, одетые в свежую листву, нежились на солнце. Тянулись к небу, расцветали и благоухали весенние цветы. Птицы пели с каждого куста, а лопух, лебеда и осот так и лезли из земли в его огороде.

– Ну, что ж, – сказал поросёнок решительно, – теперь-то я хоть знаю, что мне нужно делать. Стану-ка я огородником.

Он представил себе свой будущий огород: в нём будут расти капуста, морковь, тыква, арбузы, брюква, репа, картошка. Будет зреть земляника, и будут цвести всё лето чудесные цветы. И с воодушевлением принялся за дело.

Вправду сказать, это было не так уж неожиданно. Ведь все поросята очень любят рыться в земле.

Ничто не предвещало грозу в этот тихий вечер, но она разразилась, и где – в деревенском птичнике, где всё лето дружно жили куры и гуси.

Набегавшись вдоволь за день по двору, куры усаживались на насест, болтая лениво о том, о сём перед длинной ночью. Ночи теперь делались всё длинней и длинней, а звёзды сквозь дыру в крыше, всё ярче. Ведь был уже давно октябрь.

– Ну вот, скоро и зима, – пророчески сказал красногрудый петух. Он последним уселся на длинную палку, служившую насестом, и по-хозяйски оглядел свое пёстрое семейство. – Того гляди, мороз цапнет за гребень, – продолжил он свою речь. – Ну, я-то мороза, допустим, не боюсь, не первый год зимую, а вот молодёжь не раз гребень обморозит.

Тут одной курице, задремавшей прежде всех, приснился аппетитный дождевой червяк. Будто б она отыскала его в старой навозной куче. Во сне курица стала его глотать, но червяк оказался вовсе не червяком, а длинным ужом, которым перепуганная курица подавилась и с криком тут же свалилась с насеста. Она упала на голову молодой серой гусыне, дремавшей в углу на соломенной подстилке, и та закатила большой скандал. Так что всполошился весь птичник.

– Эти глупые куры вечно что-нибудь отчебучат, – сказал недовольный гусак. – Где они воспитывались?! Похоже, в диких джунглях.

– От глупца и слышу, – заявил раздражённо петух. Он был главой семейства и не мог просто так снести явное оскорбление. Тем более всего куриного племени.

Молодая гусыня, на чью голову упала спросонья курица, тоже подлила масла в огонь.

– Всем известно – курица не птица, – сказала она язвительно. И добавила: – Гусь, заметьте, свинье не товарищ.

– Если мы не птицы, то вы и подавно, – вступила в разговор курица, виновница перепалки. – Вы сами, скажу я вам, больше похожи на лягушек. У вас, сударыня, ноги перепончатые.

– И от гусей вечно болотом воняет, – добавил сердито петух. – В приличном обществе с вами бы не стали и водиться!

Такого оскорбления уже не мог снести гусак, он поднялся на ноги и, жестикулируя крыльями, как настоящий артист, произнёс довольно грубо:

– Ваше место – навозная куча! Сударь! – обратился он раздражённо к петуху. – Я с вами не хочу разговаривать! Вы ни на что не годны! Только на суп. Всё, закончим этот разговор!

Петух побагровел до кончиков гребня, хоть это и не было видно в сумерках, но можно было догадаться по голосу. Он раскипятился вовсю.

– Ко-ко-ко! – заикаясь от гнева, произнёс он. – Как вы смеете меня так низко оскорблять! Да вы знаете, что я не какой-то там бройлер, а петух старинной породы. Не чета вам, беспородным гусям. Я-то, к вашему сведению, как раз хоть на что-то, да годен. Всем известно, что пока утром я не прокукарекаю, и солнце не встанет. Впрочем, догадываюсь, всему миру это известно, но только не вам, – добавил он гордо.

– Как бы не так, – прошипел гусак. – Ты просто хвастун!

– Я, хвастун?! – закричал оскорблённый петух. – Ну что ж, завтра утром я не буду кукарекать, и вы все увидите, что солнце не встанет как обычно. Завтра вы поймёте, что я вовсе не хвастун, а умный, благородный петух.

И он замолк, всем своим видом давая понять, что не намерен больше вести пустой разговор с глупцами.

Утро обитатели птичника ожидали с нетерпением и тревогой, оно выдалось хмурым и холодным. Небо сплошь было закрыто чёрными осенними тучами, отчего в птичнике было намного темнее обычного.

Петух с важным видом сидел на насесте, показывая, что в это утро по его желанию произойдёт на земле нечто грандиозное, отчего весь мир, по крайней мере, должен восхититься им.

– Как же мы будем жить без солнца? – прокудахтала старая чёрная курица, самая слабонервная. – На улице темно, и зёрнышка не увидишь. Мы все с голоду умрём.

– Ничего не знаю, – сказал петух твёрдо. – Пусть этот гусак извинится, и не только передо мной.

– Нельзя же из-за пустякового скандала совершать безрассудные поступки, – сказала перепуганная гусыня, одна из виновниц скандала. – В конце концов, солнце принадлежит всем.

– Как смотреть, – язвительно произнёс сверху петух. – Но сегодня вы его не увидите. Я умею держать слово. Впрочем, вы можете прокукарекать сами, я с удовольствием послушаю вас. Подозреваю, что из этого получится.

Тогда одна из гусынь, доселе не подававшая голоса, сказала, обращаясь к гусаку:

– Что ж, мы так и будем сидеть в темноте? Может быть, стоит уважить просьбу общества и извиниться перед петухом?