Михаил Самарский - Лабрадор Трисон путешествует по свету (сборник)

Следующую ночь мы провели уже дома. Без всяких завывающих зверей, плачущих детей и запоздалых путников.

У меня появился стажёр. Юра привёл чернющего лабрадора и приказал мне:

– Обучай!

– Ав! – бодро ответил я, а сам подумал: «Сначала нужно языку его научить».

Не представляю, что бы я делал без Чанги. Она и тут мне помогла. Да, забыл представить вам коллегу! Знакомьтесь – Кито! Имена у них, конечно, заковыристые – с первого раза и не запомнишь.

– Кито, – спросил я у Чанги, – это от слова «кит», что ли?

– Да нет, – засмеялась она. – На местном языке это означает «орёл».

– Ух ты, – удивился я. – Ну посмотрим, что это за птица такая.

«Орёл» покосился на меня и что-то спросил у Чанги.

– Чанга, – предложил я. – Ты постепенно приучай его к моим командам, переводи. Тут ничего сложного нет, просто, пока я буду учить ваши слова, мы потеряем много времени. За мной ведь могут приехать в любое время.

– Ты всё-таки собрался домой? – хмыкнула обезьяна.

– А что, разве есть другие варианты? – нахмурился я.

– Тебе здесь не нравится? Тем более работаешь теперь по специальности. Тут у нас всегда тепло, бананов… Ну ладно, не бананов, но еды хватает и для тебя. А там у вас морозы…

– Ты думаешь, что говоришь, Чанга? – возмутился я.

– А что я такого сказала? – развела руками обезьяна.

– Ты бы своего Юру бросила?

– Нет, что ты! – замахала и руками, и ногами Чанга. – Разве так можно?

– Нет, конечно! – ответил я. – Вот и у меня там целый академик остался без поводыря. Как же я могу бросить его, чучело ты гороховое?

– Ой, прости, прости, Уача…

– ?!

– … то есть Трисон, прости меня, я совсем упустила это из виду. Да, ты прав, дорогой. Я с тобой согласна.

– То-то! – гордо произнёс я.

«Орлёнок» наш оказался очень способным малым. Впрочем, удивляться нечему – это же всё-таки лабрадор. Единственное, к чему ему было сложно привыкнуть – к шлейке. Но тут нужно честно признаться, не всем она нравится. Между прочим, я знаю многих незрячих, которые отказываются от лишней амуниции – на собаке остаются только ошейник и поводок. Но я бы так не рисковал, упрощения не всегда уместны. Чтобы вам было понятно, приведу сравнение: поводырь без шлейки – это примерно как автомобиль с велосипедным рулём. Удобно было бы вам управлять такой машиной, признайтесь? Вот так и здесь. Шлейка гораздо полезнее для незрячего – она позволяет вовремя передать информацию об опасности для человека. Через шлейку незрячий мгновенно получает сигнал в свою руку, к примеру, о моей остановке перед препятствием, а через поводок такой сигнал не передашь. А тут такое дело, что каждый сантиметр важен. Ступил человек на полметра дальше и оказался в луже, ноги промочил, потом заболел. Но и это полбеды, лекарства попил да выздоровел. А вот если впереди не лужа, а, например, яма или траншея, да мало ли что! Рабочие ведут какие-то раскопки, иногда в их ямы здоровые люди падают. Да-да, сам лично видел. Рабочие забыли поставить ограждение, повесить флажки или фонари, а человек задумался и свалился в траншею. И неудивительно. Если человек ходит одним и тем же маршрутом много лет, ему и в голову не придёт, что на его пути может встретиться яма. А у нас, поводырей, такого не бывает. Мы как раз за этим смотрим внимательно – любая кочка, ямка, препятствие – обходим или останавливаемся, чтобы человек проверил место тростью и принял решение, что делать дальше.

В общем, Орёл-Кито всё схватывал налету, и уже через две недели его смело можно было отправлять в самостоятельное путешествие в университет. Но Сома пока не хотела расставаться со мной. Я посоветовал напарнику не обижаться. Дело не в недоверии к его способностям. Просто чем больше он наберётся опыта, тем качественнее потом будет работать.

По вечерам, когда Сома сидела за учебниками и аудиокнигами, мы с Кито и Чангой устраивали игры. Чанга частенько рассказывала разные интересные истории из жизни острова. Однажды я спросил у неё:

– Слушай, давно хотел узнать, а на кого в лесу ставили петлю, в которую я имел неосторожность угодить?

– На кого угодно, – грустно ответила Чанга. – Могли и на меня поставить.

– На тебя? – удивлённо спросил я. – Как это?

– Да очень просто. Ты думаешь, к нам, обезьянам, все относятся как к друзьям? Ошибаешься, мой друг. Здесь ради пропитания люди едят всё, что шевелится – и крокодилов, и змей, и птиц, и обезьян, в том числе и человекообразных. Ты слышал слово «бушмит»?

– Нет, – ответил я.

– Это слово означает мясо диких животных. Люди такие прожорливые, что скоро все джунгли опустеют. Правда, есть и борцы за охрану природы, но голод сильнее. Юра, уезжая в офис, оставляет мне всегда включённым радио, чтобы я не скучала. Так вот недавно я сама лично слышала, как выступал какой-то учёный и говорил, что если не предпринять срочные меры, то даже мои собратья шимпанзе скоро исчезнут. Причём речь идёт не только о наших островах, это происходит повсеместно.

– Страшно представить, – тихо произнёс я.

– Так было всегда, – тяжело вздохнула Чанга. – В джунглях люди всегда ели мясо диких животных. На это смотрели сквозь пальцы. Но сейчас людей становится всё больше и больше. При этом многие питаются не мясом домашних животных, а продолжают вместо свинины, например, есть мясо слона, вместо курицы – мясо змеи и так далее. Местные охотники теперь убивают диких животных не только для пропитания, но и для продажи. Бизнес у них такой…

– А как ваши власти на это реагируют? – поинтересовался я.

– Ну, вообще-то, это противозаконно, – усмехнулась Чанга, – но торговля процветает. Везут на катерах, кораблях в другие страны и там продают в супермаркетах. А мясо обезьян на самолётах отправляют в Европу. Там такой деликатес в цене. Будешь когда-нибудь в Лондоне, загляни на рынок Далстона – там продают копчёное мясо обезьян.

– Что мне там делать, в том Лондоне? – хмыкнул я.

– Да то же, что ты делаешь здесь! – съязвила Чанга.

– В каком смысле? – Я сначала не понял сарказма.

– В прямом! – Обезьяна хлопнула меня по спине. – Разве ты мог подумать ещё несколько месяцев назад, что откроешь на нашем острове школу по подготовке собак-поводырей?

Вот язва. Представляете, это я ей подробно рассказывал о нашей школе в Подмосковье. И что она теперь мне говорит, намекая на наши занятия с Кито? Но я ведь вижу, она по-доброму со мной шутит. Потому у нас не бывает ссор с Чангой. Она очень сердечная и заботливая обезьяна. Правда, всё никак не хочет отказаться от мысли приучить меня есть ненавистные бананы и ананасы.

– Так что, дорогой мой друг! – Чанга запрыгнула на дерево и уже оттуда продолжила: – Если бы не Игис, из тебя давно бы уже изготовили копчёные окорочка и рёбрышки лабрадора.