Константин Рыжов - Блистательная Эллада

Вот какая жизнь была у Хрисиппа! Братья с ним не водились. Мачеха желала ему только зла. Приходилось ему самому выдумывать игры и играть в них одному. Когда он подрос, в Писе поселился фиванский царевич Лаий (сын Лабдака, внук Полидора, правнук Кадма), изгнанный из своей страны. Лаий был ровесником Атрею и Фиесту, но те не очень его жаловали – он ведь был безземельный бедняк и едва ли мог мечтать о своем собственном царстве. Что оставалось делать Лаию? Он считал, что в его положении поддержка могущественного писидийского царя очень даже не повредит. Чтобы заслужить любовь Пелопа он много времени проводил с Хрисиппом. Мальчик очень привязался к гостю, особенно после того, как тот обучил его управлению колесницей.

Как-то в Пису пришло известие, что тиринфский царь Сфенел организует большое состязание колесничих. Все желающие (а в их числе было немало царей и царевичей) могли принять в них участие и порадовать присутствующих своим искусством. Атрей и Фиест тотчас засобирались в путь. Они мечтали победить всех и взять первые призы. К тому же Сфенел не был им чужим – замужем за ним была их сестра Никиппа.

– Возьмите и меня с собой! – попросил Хрисипп.

– Вздор! – отвечали братья. – Ты и править как следует не умеешь. Только позориться с тобой!

Они уехали, а Хрисипп побежал к отцу и стал отпрашиваться на скачки. Пелопу не хотелось отпускать сына, однако Лаий поддержал мальчика и обещал присматривать за ним.

– Хорошо! – неохотно согласился царь. – Я доверюсь тебе, Лаий, но обещай не спускать с Хрисиппа глаз, а по окончании состязаний тотчас привези его обратно.

– Клянусь, – с улыбкой провозгласил Лаий. – Пусть на меня ополчатся все невзгоды, и я не найду счастья в своих детях, если, паче чаяния, я забудусь и не исполню обещания!

Клятва прозвучала очень торжественно, а ведь он хотел только пошутить! Пелоп успокоился и разрешил сыну отправиться в путь.

Скачки удались не славу! Все, кто прибыл на них из дальних концов Пелопоннеса не пожалели о затраченном времени. Но вскоре все состязания были забыты, и причиной тому стала неожиданная перемена в судьбе Лаия. Услыхав, что царевич гостит у Сфенела, в Тиринф приехали послы из Фив. От них присутствующие узнали о гибели царского дома Амфиона и об избрании Лаия новым фиванским царем. Вот это да! Лаий, на которого до этого многие даже внимания не обращали, вмиг превратился в правителя сильного и богатого царства!

Более всех новость ошеломила Атрея и Фиеста. «Как могло случиться, – спрашивали они друг друга, – что бездомный бродяга, из милости живший в нашем доме, сделался вдруг правителем Беотии?» От этих вопросов перешли они к грустным размышлениям о своей собственной судьбе.

– В нашем переменчивом мире нет ничего прочного, – мрачно заметил Фиест. – Возьмем хотя бы тебя и меня. Сейчас все подобострастно ищут нашей дружбы, потому что видят в нас будущих царей Писы. Но если отец провозгласит царем Хрисиппа, кто о нас вспомнит? Хорошо, коли братец позволит нам из милости жить в своем дворце!

– Ну уж нет! – возмутился Атрей. – Этого не должно случиться! Мы будем ничтожными приживалками, достойными своей судьбы, если позволим взять вверх Хрисиппу!

– Все это одни слова, – отозвался Фиест. – Ты не хуже меня знаешь, что вопрос о наследнике решен. Матушка не раз нам об этом говорила. Когда мальчишка подрастет и обзаведется друзьями, мы уже ничего не сможем изменить. Если хотим постоять за себя, надо делать это прямо сейчас!

– Так будем действовать! – сказал Атрей. Братья посмотрели друг на друга и каждый понял, о чем думает другой…

Атрей и Фиест поспешили к Лаию, затесались в толпу льстецов, которая образовалась уже вокруг нового царя и присоединили свой голос к хору похвал и комплиментов.

– Вы отправитесь со мной! – тотчас объявил Лаий. – Я ваш должник, и вы должны разделить мою радость.

Братья не возражали – ведь этого они и добивались!

– Хрисиппа мы тоже возьмем, – сказал Атрей. – Не бросать же его одного!

Тут Лаий вспомнил о своем обещании отвезти мальчика в Пису тотчас после окончания скачек. Но разве время думать о старых клятвах, после того как ты сделался царем? В тот же вечер сын Лабдака поспешно отбыл в свою столицу. Все три сына Пелопа поехали вместе с ним.

Ну и встреча ожидала их в Фивах! Горожане постарались не ударить в грязь лицом перед новым правителем. Танцы, игры и торжественные шествия продолжались несколько дней. Лаий был ужасно занят. Никогда он не думал, что быть царем такое хлопотливое занятие! Сотни новых лиц мелькали каждый день перед его глазами, где тут было уследить за всеми! О своих гостях он вспоминал только перед сном. «А где же Хрисипп?» – спросил он на третий или на четвертый день. Дворцовые слуги стали удивленно переглядываться. О мальчике забыли в общей праздничной суматохе, никто не знал, где он находится. Его старшие братья также удивленно пожимали плечами. Наконец выяснилось, что Хрисиппа не видели с прошлого вечера. Бросились в его комнату, нашли смятую постель, разбросанные вещи… Но где же он сам? Царь велел искать повсюду. Слуги перерыли весь дворец, обшарили город – Хрисиппа нигде не оказалось. Тогда разослали людей в окрестные деревни, расспрашивали о мальчике там и здесь… Все было безрезультатно. Только на третий день тело его нашли на берегу реки. Бедняга каким-то образом оказался в воде и захлебнулся!

Было объявлено, что сын Пелопа сам покончил с собой. Но не все этому поверили! Едва стало известно о смерти Хрисиппа, поползли слухи один причудливее другого. Нашлись и такие, кто винил в его смерти Лаия. Рассказывали, что Хрисиппа чуть не насильно увезли из Тиринфа. Спрашивается зачем, если о нем потом и думать забыли? «Не иначе в этом был какой-то умысел!» – говорили одни. «В это, право, трудно поверить, – возражали другие. – С какой стати Лаий стал бы вредить Пелопу? Ведь тот был его благодетелем!» – «Почем вы знаете, какие между ними были дела? – возражали им. – Говорят, что Лаия в Писе не жаловали. Возможно, у него был повод для мести!»

Все эти слухи не имели никакого основания, но случая оправдаться Лаию не представилось, и обвинения в убийстве Хрисиппа преследовали его потом до самой смерти. В немалой степени тому способствовал Пелоп. Когда в Пису привезли бездыханное тело его сына, несчастный отец послал ужасные проклятия на головы тех, кого он считал его убийцами. «Вероломный Лаий! Жестокосердный Атрей и бесчестный Фиест! – горестно восклицал он чуть ли не каждую минуту. – Чтоб вам никогда не узнать счастья! Пусть ваши дети станут для вас источником неисчислимых бед и страданий, а бессмертные боги взыщут сторицей за это преступление!» Узнав о гневных тирадах отца, близнецы не решились вернуться в родной город и поселились в Тиринфе у своей сестры. Обвинений против них никто не выдвигал, но многие подозревали их в убийстве. Ведь, в отличие от Лаия, у братьев были для этого причины, и не малые!