Кевин Сэндс - Чумной доктор

Том встревоженно смотрел на меня из дверного проёма.

– Что случилось?

– Ингредиенты стоят не так, как я их оставил.

– И что это значит?

– Это значит, что здесь кто-то был. – Сердце колотилось как бешеное. – Кто-то проник в мою аптеку.

Том судорожно сглотнул.

– Ты… ты уверен?

Хотелось бы мне ошибиться. Но почему иначе мои вещи оказались переставлены?

– Ты мог сделать это сам, – сказал Том. – Нечаянно.

– Я протирал пыль в лавке сегодня утром, – ответил я. – Все было на своих местах.

Тот, кто пробрался сюда, очевидно сделал это, когда мы были на рынке. Том встревожился не меньше моего.

– Что они украли? – спросил он.

Это было самое странное. Я осмотрел все банки, но, кто бы ни был в моём доме, похоже, он ничего не взял. Лекарства, стоявшие на полках, стоили целое состояние. Да и книги, тоже весьма ценные, оказались не тронуты. Даже денежный ящик стоял на своём месте под прилавком.

– Но если они не собирались ничего красть, – сказал Том, – то зачем сюда залезли?

Я вспомнил о культе Архангела. Три месяца назад они тоже проникли в лавку, но не пытались украсть ни деньги, ни ингредиенты. Они искали нечто конкретное. Спрятанное. У меня сжалось горло.

– О нет!

– Что? – сказал Том.

– Сокровище. Сокровище мастера Бенедикта. Если кто-то украл его…

– Погоди минутку. Как кто-то мог украсть сокровище мастера Бенедикта? Даже ты не знаешь, где оно. И Исаак не знает. Пока он не пришёл сюда, ты вообще понятия не имел, что сокровище существует.

Я ахнул.

– Письмо!

Письмо мастера Бенедикта! Я схватился за голову. Я оставил бумажку развёрнутой на верстаке в мастерской.

– Я даже обвёл для них секретное сообщение, – прибавил я в отчаянии.

Том не желал верить, что какой-то вор успешно разгадал загадку, которая оказалась мне не по зубам. Он даже сомневался насчёт взлома.

– Но банки были сдвинуты! – настаивал я.

Том поморщился.

– Ты только что узнал о сокровище мастера Бенедикта – и сразу же кто-то явился его украсть? Откуда они вообще могли знать, что оно здесь?

– Те люди… – сказал я.

– Какие люди?

– Сегодня в лавке. Этот нищий – Майлз Гаспар. Или двое других.

– И что с ними?

Я подошёл и указал на прилавок.

– Они были возле двери в мастерскую, когда я разговаривал там с Исааком. Те двое всё время стояли прямо здесь.

– Дверь же была закрыта, – сказал Том.

– И что? Я тебя слышал. Ты обращал внимание на эту парочку?

– Да. Ну… вроде того. Я разговаривал с ними, когда пришел Майлз.

Я вспомнил спор. Венецианская патока. Те двое сказали, что хозяин послал их за венецианской патокой. А она как раз была в одной из передвинутых банок. Я снял её с полки. Но повторная проверка не показала ничего нового. Патоки там было ровно столько, сколько нужно. Её не украли.

– Ну вот видишь, – сказал Том. – Если бы это были они, то взяли бы патоку.

– Тогда, наверное, это Майлз Гаспар. А я дал ему нашу еду…

Том покачал головой.

– Он никак не мог слышать ваш разговор. Он и близко не подходил к двери.

– Тогда надо выяснить, кто здесь был.

– И у кого ты об этом спросишь? У Бриджит?

Голубка выглянула из-за камина и заворковала.

– Нет. – Я ткнул большим пальцем в сторону окна. – Мы спросим одного человека, который всегда следит за лавкой.

На другой стороне улицы, в одном из окон трактира «Отрезанный палец» маячила высокая девушка лет семнадцати. Дороти, дочка трактирщика. Она вязала, откинувшись на спинку стула и положив ноги на подоконник. Увидев мой жест, она улыбнулась и махнула рукой. Том слегка покраснел.

– О. Хорошо. Хм… Я тут подожду.

– Почему?

– Ну… э-э… Салли! – внезапно сказал он.

Девушка спала на моём тюфяке. Она тихо дышала, и её грудь мерно поднималась и опадала.

– Кто-то должен за ней присмотреть!

– Я дал ей много мака. Она не проснётся ещё несколько часов.

– Мне лучше остаться. – Том переминался с ноги на ногу. – Просто чтобы она была в безопасности.

Я нахмурился.

– Что происходит?

Щеки Тома ещё сильнее побагровели.

– Я не хочу идти в «Отрезанный палец».

– И почему же?

Том кивнул головой в сторону трактира. Дороти по-прежнему поглядывала в окно.

– Мне не нравится, как эта девушка на меня смотрит.

– А как она смотрит?

– Как будто она мясник, а я племенная корова.

Я прыснул.

– Даю слово, что тебе ничего не угрожает. Дороти безобидна.

– Она хочет, чтобы я познакомил её со своей семьёй!

– Ой, да брось, – отмахнулся я.

И всё же мне пришлось чуть ли не волоком тащить Тома через улицу.

«Отрезанный палец», как и прочие заведения в городе, потерял почти всех своих клиентов. До того как пришла болезнь, здесь было шумно и суетливо, как и на улицах. Мне всегда нравилось тепло этого места, поэтому иногда – в особых случаях – мастер Бенедикт приводил меня сюда поужинать. Дороти работала у своего отца подавальщицей и всегда приносила доброе слово вместе с миской горячего рагу. Но с приходом чумы работы у неё стало мало, и она проводила большую часть времени за вязанием, сидя у окна. Сегодня, как в большинство других дней, в зале почти никого не оказалось. Единственным посетителем был одинокий пьяница, который в полусне бормотал вульгарные песни в кресле у огня.

Дороти, казалось, была довольна, что мы пришли.

– Привет, Кристофер, – поприветствовала она меня, кинув взгляд на Тома.

Девушка выпрямилась на стуле и разгладила фартук, надетый поверх льняного платья цвета бирюзы. Том попытался спрятаться за мной, но, поскольку он был в два раза крупнее, это не вполне удалось.

Дороти одарила его самой лучезарной улыбкой, какую мне доводилось видеть.

– Как приятно, что ты заглянул, Томас.

Том покраснел.

– Привет, – сказал он.

– Я очень надеялась, что ты зайдёшь меня навестить.

Том заалел так, что показалось – он вот-вот загорится. Он пробормотал что-то в ответ. Возможно, он сказал: «Я был очень занят», хотя звучало более похоже на: «Спасите-помогите». Видимо, Том был прав: дочка трактирщика действительно положила на него глаз.

Во мне ещё бурлил гнев. Я злился на воров. И хотя всё это выглядело очень забавно, я был слишком расстроен, чтобы в полной мере насладиться действом.

Дороти, не переставая улыбаться, обернулась ко мне.

– А что это за девушку ты привёл к себе домой?

Я вкратце рассказал ей о Салли, а потом перешёл к сути дела:

– Кто-то проник в мою лавку.

Дороти замерла, не вывязав петлю. У неё приоткрылся рот.

– Когда?

– Пока я был на рынке. Ты же видела, как я уходил утром?

– Конечно.

– Кто-нибудь заходил внутрь?

– Да.

Я уставилась на неё.

– Кто?

– Какой-то мужчина. – Она пожала плечами. – Никогда раньше его не видела.