Игорь Шиповских - Двадцать одна сказка обо всём на свете

– Это же надо как я увлекся, что забрёл неведомо куда… – оглядываясь, удивляется Митяй. А деревья-то вокруг все такие высокие, что небо затмевают, и чем дальше в лес, тем темней становиться.

– Как же я отсюда выбираться-то буду… – думает он и наверх на макушки сосен поглядывает. Смотрел, смотрел да и решил на самую высокую сосну взобраться.

– Залезу, а уж оттуда-то, гору, где братья меня ждут, увижу… – обрадовано решил он, и только он так подумал, как видит, над верхушками деревьев тень размером с амбар промелькнула.

– Что такое? Что за леший надо мной потешается… – удивился Митяй. А тень обратно пролетела и не собирается останавливаться. Так и кружит над тем местом, где он стоит.

– Эй, что летаешь надо мной, над моею головой! А ну покажись, коль смелый!… – кричит Митяй, задрав голову. И не успел он поодаль отскочить как прямо передним на полянке, рухнув с высоты, оказался зверь диковинный. Ростом с терем боярский, голова как бочонок из-под мёда, на змеиной шее держится, одни только глаза на ней размером с самовар, а пасть, словно колодец бездонный зияет, и будто пила острыми зубами усеяна. На спине крылья перепончатые как у летучей мыши, только величиною с телегу. А ноги у чудища, что лапы у медведя, а длинной с Митяя будут. Хвостом безмерным чешуйчатым с наконечником как у стрелы о землю бьёт, из ноздрей словно из печных труб пар валит. Глазами самоварами хлопает, головой бочонком крутит, Митяя оглядывает, а он на него смотрит, рот раскрыл.

– Да ты кто же такой будешь-то? Что за зверь чудной? Второй десяток на свете живу, а доселе дичи такой знать не знал, видеть не видывал… – еле совладав с собой, и даже поперхнувшись, хрипло пролепетал Митяй.

– Ха! Не пойму я что-то,… не то комар пищит,… не то плачешь ты,… а добрый молодец? – шутливо издеваясь над опешившим Митяем, лукаво изображая своей огромной пастью улыбку, громогласно спрашивает чудище лесное. А от такого голоса Митяя аж в дрожь бросило. Волосы у него дыбом встали, чуть слуха не лишился, за уши схватился и кричит ему в ответ.

– Ты это что же, и по-человечески разговаривать умеешь!?… ух, ты!… да быть такого не может! – невпопад ухнул он и рот раскрыл. А зверь-то от его такого глупого вида не сдержался да присев на задние лапы расхохотался. Земля содрогнулась от его смеха. Деревья зашатались. А со скалы, где братья сидели, камни посыпались. Митяй пуще прежнего за голову схватился и даже глаза зажмурил.

– Замолчи! Ох, замолчи! А то оглохну сейчас! – кричит ему, охает. Услышал его зверь, притих и уже спокойно говорит.

– Ну, неужто и вправду никогда не видел такого как я? – спрашивает он да криво улыбается. Митяй руки от ушей убрал, смотрит, и толком ещё сообразить не может, кто же перед ним.

– Такого точно, не видел,… да откуда же ты такой взялся? По-людски говоришь, да и соображаешь как человек, но только зверь! А уж огромный-то какой, что и не обойти тебя ни объехать,… да ещё и летаешь. Как хоть звать-то тебя величать? – спрашивает он зверя.

– Да я и сам не знаю, откуда взялся,… вроде как всегда здесь был. Я себя и маленьким-то не помню,… будто раз, и появился в один миг, а откуда неизвестно. Да и разговаривать я сразу мог,… как с людьми встречаться начал, так и говорить стал,… уж видимо, я так устроен. И как звать меня, я тоже не ведаю,… зови, как хочешь… – вдруг заметно погрустнев, ответил зверь.

– Да как же так, имени у него нет! А ещё говоришь людей встречал,… нечто они тебя никак не называли! Да и вообще, что это за люди такие тут были, тебя видели, с тобой говорили, а никому на свете про это не рассказали? Ну не съел же ты их, в конце-то концов… – уже совсем придя в себя от оторопи, и присев рядом со зверем, затеял добродушную беседу Митяй. А зверь видит такое дело, человек добрый попался, сложил крылья поудобней, свернулся клубком как котёнок, голову свою большую напротив Митяя положил и продолжил свой рассказ.

– Ну что ты, с людьми я по-доброму, по-человечьи,… они ко мне с миром и я к ним с добром. Тем более что мясо я не ем и ни одной живой души не загубил. Не то что вы люди, только того и гляди, друг друга так и норовите съесть. Я много летаю, везде бываю, за вами наблюдаю и вижу, что вы творите. Только вот меня не каждый человек видит. Ты не думай, что если я такой большой так меня всяк заметить может, нет,… я, когда надо и скрытным быть могу, никто меня не увидит. Как в небе летаю, так облаком прикинусь, а то и тучей грозовой стану. А как в лесу прячусь то моя кожа под цвет листвы становиться похожа,… а коли в поле застанешь меня, так я с колосьями в один ряд сольюсь, глядишь, а меня уже и нет. Запомни, не всё большое глазу приметно. Вот смотри, какой я сейчас стану… – сказал зверь и в один миг изменил цвет, сровнявшись по окрасу с остальным лесом практически превратившись в невидимого.

– Вот это да! – аж припрыгнул Митяй, – чем дольше я с тобой говорю, тем больше ты меня поражаешь! – восхитился он.

– А теперь вот ещё смотри… – опять сказал зверь и вновь изменил окрас, да так что стала заметна лишь одна его голова.

– Вот так-то добрый молодец!… ты рядом со мной пройдешь, и не заметишь! Вот поэтому и живу я здесь никому неведомый и ни с кем не знакомый,… не всяк про меня знает, а кто знает тот никому и не расскажет… – добавил зверь.

– Ну, теперь-то ясно как получается, что ты втайне от всего света живёшь. Ну а раз ты людей не трогаешь и мяса не ешь, так чем же питаешься? – уже по-дружески, но чуть ненавязчиво поинтересовался Митяй.

– А вот тем, что ты вокруг себя видишь, то и ем. Листвой, хвоей, кустарником питаюсь,… и очень этому рад. Особенно люблю еловую хвою,… сосновая и кедровая тоже конечно хороша, но уж больно крупная и жёсткая,… даже для меня. Притом еловой мне не так много и надо. И ещё у меня с еловой хвои пламя лучше получается… – нарочито хвастаясь, заявил зверь.

– Какое такое ещё пламя? Ну-ка расскажи! – воскликнул Митяй.

– А то пламя, что я из своей пасти изрыгаю,… оно у меня появляется после того как я много смоляной хвои наемся,… а вот от листвы у меня его нет. Так что если я захочу, то всё в округе поджечь смогу,… но только мне это не зачем,… я и так удачно живу, а особенно здесь, в этом месте. Всё у меня под боком, и хвоя моя любимая, и ольха с дубом рядом,… вот только порой тоска гложет, уж больно хочется что-то полезное доброе людям сделать… – ответил зверь, и глаза прикрыл, словно о чём-то задумался.

– Странный ты, незлой,… и такой же большой добрый, как и я. Тебя даже чудищем-то назвать нельзя до того ты нестрашный, особенно когда рассказываешь. Давай-ка я тебя Огоньком нареку, уж больно ты тёплым кажешься… – вдруг предложил Митяй.

– И то верно, зови меня так,… а то живу я здесь без имени хорошего,… всё чудищем да зверем кличут,… даже друзей завести не могу. А иной раз так хочется вместе с другом полетать землю-матушку сверху ему показать,… впечатлением поделится… – довольный новым именем согласился Огонёк.