Артем Мальцев - Два мира

Когда мы вышли втроем из вагона, я увидел множество надписей на венгерском. Латинские буквы я тогда не знал, а если бы и знал – ничего бы не понял. Я почти никогда не слышал, живя в Москве, иностранную речь. Вокруг было очень много людей, все что-то говорили и куда-то бежали. Нам нужно было поменять деньги на венгерские форинты. Мы пошли к «обменнику», возле которого бродили спекулянты, предлагавшие поменять валюту по более выгодному курсу. Проходя по вокзалу, я заметил группу наших советских солдат, идущих один за другим.

– Вот это да, смотри, Вероника, наши солдаты! Мам, что они тут делают? – выпалил я от удивления.

– Венгрия социалистическая страна и наш друг, у нас здесь находятся военные, которые смогут помочь Венгрии, если на них кто-нибудь нападёт, – объяснила мама.

Чувство гордости за нашу страну и ощущение этой силы охватило меня.

Я заметил, что все люди были странно одеты – в более яркие цвета, что ли. Пока мы с Вероникой глазели по сторонам, мама поменяла рубли на форинты, и мы двинулись по центральной улице от вокзала по направлению к мосту. Когда мы отошли на порядочное расстояние от вокзала, мама сказала нам, что хотела бы зайти в магазин, где продавались книги на русском языке. Это был очень известный книжный магазин в Будапеште, в нём можно было приобрести такие книги, которые сложно было купить в СССР. В то время многие взрослые были увлечены новым романом Рыбакова «Дети Арбата». Именно его и ещё несколько книг мама и купила. Затем мы зашли в продуктовый магазин: нужно было пополнить наши продовольственные запасы на оставшуюся часть поездки. Мы с Вероникой увидели круглые жвачки в виде разноцветных шариков, а жвачки, тем более иностранные, мы очень любили. Мама нам их купила. Шагая с Вероникой за руку по Будапешту, мы были очень счастливы – шли и над чем-то от души смеялись. Жвачка была очень вкусной, хотя вкус её слишком быстро заканчивался.

Одежда, в которую я был одет, сильно отличалась от местной, у Вероники же из иностранной одежды что-то уже было. Мама решила купить мне одежду и обувь на лето в Венгрии, потому что в Италии детская одежда была очень дорогой, а из общей массы все же не стоило выделяться. Мы зашли еще в один магазин, где мама присмотрела мне пару синих футболок с наклейками, шорты, джинсы и серые кожаные сандалии. Собственно, всё это и составило мой гардероб на летние каникулы.

Время перевалило за обед, и мы решили возвращаться на вокзал, тем более, что на улице стало жарко и мы сильно устали. Войдя в здание вокзала, мы встали в теньке, а мама пошла узнавать, на какой платформе находятся наши вагоны. Когда мама пришла, я попросил купить пластиковую бутылку сока, на которой был нарисован апельсин. Мне очень понравился желто-оранжевый оттенок напитка. Купив его, мы пошли к нашему вагону, доступ в который был уже открыт. Помню, что было нестерпимо жарко, поскольку на улице парило , а в неподвижном вагоне не было никакой вентиляции. Мы с Вероникой просто изнывали от жары. Через пару часов наши мучения закончились: поезд тронулся, и через форточки подул прохладный ветерок. Уставшие, но довольные мы открыли бутылку с соком и жадно, в один присест выпили его. Не знаю, сколько там было настоящего сока – вкусным он казался только за счет незнакомого вкуса. Через некоторое время мы с Вероникой побежали по туалетам – так мы навсегда запомнили этот венгерский «сок»!

После ужина, разбавленного новыми продуктами, я пошел к Веронике в купе играть в игру с рулеткой. Стало темнеть, и, пожелав доброй ночи, я отправился спать к себе в купе. Впечатлений было хоть отбавляй, а следующий день должен был принести встречу с моим папой, потому что завтра наш поезд должен был прибыть в Италию. Однако перед этим мы ещё пересекли границу с Югославией. Когда в купе вошли югославские пограничники, я не мог не заметить, что они были очень похожи внешне на русских, да и говорили они на языке, который я, по непонятным мне причинам, понимал. Так завершился второй день нашего путешествия.

Проснувшись рано утром, мы все вместе позавтракали, и через полчаса наш поезд пересек границу с Италией. Приехать в Болонью мы должны были к обеду. Времени было еще предостаточно. Вероника отправилась к себе в купе. Через несколько минут я пошел к ней, но там её не застал. Я предположил, что она в туалете и, так как мне тоже нужно было туда, также проследовал в его направлении. Приблизившись, я увидел, что дверь еле-еле приоткрыта, и сообразил, памятуя о Вероникином рассказе (как она там однажды закрылась), что в туалете находится именно она. Мне было неудобно спросить ее вслух, там ли она, поскольку я не хотел ее смущать. Я просто стал ждать, пока она выйдет. За мной начала образовываться очередь, и люди, стоявшие в ней, начали меня спрашивать, почему я не иду в приоткрытую дверь. Я отвечал, что там занято и нужно немного подождать. Время шло, и я все же решился окликнуть Веронику. Каково же было мое удивление, когда мне никто не ответил. Я подошел к туалету и медленно приоткрыл дверь – туалет был пуст.

– Там никого нет, – прошептал я в полном изумлении женщине, стоявшей после меня.

Она посмотрела на меня непонимающими глазами. Развернувшись, я пошел к нашему купе, забыв, что, собственно, мне тоже нужно в туалет. Обернувшись, наткнулся на недоуменные взгляды небольшой очереди, брошенные в мою сторону.

– Там никого нет, – повторил я громче во второй раз, – можете проходить.

Возвращаться назад мне было как-то неудобно, и я решил пройти через тамбур в туалет соседнего вагона. Подойдя к этому тамбуру, я опять увидел приоткрытую дверь.

– Опять не закрыли дверь до конца, – возмутился я и смело дернул со всей силы за ручку. К моему полному изумлению там была Вероника. Я чуть не вскрикнул от неожиданности. Она пропищала: «Занято!» и резко дернула ручку двери на себя. Я мгновенно отпустил её, как ошпаренный. Подождав еще некоторое время, пока Вероника выйдет, я наконец-то попал в туалет. Через пару минут мы встретились в коридоре.

– Только подумай кому-нибудь рассказать, – сказала Вероника, хохоча.

Я стал оправдываться и уверил её, что никому и никогда не расскажу. Срок исковой давности – двадцать пять лет – прошел, и вот, я пишу об этом забавном недоразумении, о котором так долго молчал. Так что, надеюсь, Вероника меня простит!

За время нашего путешествия мы хорошо сдружились, нам было весело вдвоем.

До приезда в Болонью оставалось меньше часа, наши вещи были собраны, а мы сидели на откидных стульчиках в коридоре и обсуждали программу увеселения.

Вот показалась платформа, на которой уже стояли мой папа и Вероникины дедушка с бабушкой.

ГЛАВА 3. ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО С ИТАЛИЕЙ.

Буквально соскочив с подножки поезда, обрадовавшись встрече с папой – ведь мы не виделись со дня их отъезда с мамой в Италию – я бросился к нему на руки. Мужчины вытаскивали вещи из поезда, я старался тоже поднести что-нибудь, показывая тем самым, что за год я вырос и стал сильным. Погрузив вещи на тележку, мы все вместе весело зашагали по перрону. Вероника радостно подпрыгивала, идя рядом со своей бабушкой и дедушкой, весело рассказывая им о чем-то интересном. На выходе с вокзала к нам подошёл высокий худощавый симпатичный мужчина в легкой, коричневой в клетку, рубашке с короткими рукавами. Это был Володя Чернов, водитель в консульстве, ответственный, добрый и симпатичный парень, который мне сразу же очень понравился. Он отрывисто объяснял Валентину Петровичу, что здесь сложно где-либо припарковать машину. Папа с Валентином Петровичем что-то сказали по-итальянски подошедшему к нам человеку, и тот немедленно удалился. Так я в первый раз услышал, как мой папа говорит на итальянском языке. От неожиданности я открыл рот, мне было очень приятно – я так гордился тогда моим отцом.