Екатерина Митрофанова - Дарю тебе небо – Любовь Ласточки

– Жаль, – произнесла Лада огорчённо. – Влад так хочет видеть тебя … Именно тебя , а не меня , понимаешь? Уверена: это для него было бы лучшим лекарством.

– А ты добейся того, чтобы он хотел видеть не меня, а тебя и только тебя, – отозвалась Лида.

– К сожалению, пока это невозможно. – Лада обречённо вздохнула, но тут она поняла, что сестра смягчилась настолько, что уже не держит на Влада обиды (ну или почти не держит), и её лицо просияло: – Лид, а может, ты всё-таки зайдёшь к нему?

Она устремила на сестру робкий взор, в котором светилась немая мольба.

– Ну хорошо, – наконец сдалась Лида. – Но только не сейчас. Как-нибудь в другой раз. Когда… буду к этому готова… Ладно, беги умываться. Я подожду тебя здесь, и, если захочешь, помогу тебе заново сделать макияж, чтобы он был лёгким и культурным, а не смотрелся крикливым убожеством. Запомни: если ты хочешь завоевать расположение парня, если хочешь понравиться ему по-настоящему, без дураков, то даже не думай выдавать себя за другую. Но раз уж ты намеревалась это сделать, то знай, что я бы ни в жизнь так не накрасилась. Так что давай-ка ты не будешь меня позорить – никогда и ни перед кем. Договорились?

– Ага, я сейчас! – быстро проговорила Лада, очевидно, пропустив мимо ушей последние назидания сестры. На её лице появилась милая, застенчивая улыбка, природное очарование которой на данный момент безжалостно перечёркивал вычурный макияж.

– Маленькая ты у меня ещё, – вздохнула Лида, глядя, как босые пятки сестры засверкали по полу по направлению к двери. – И как, интересно, ты намерена осуществить свою по-настоящему взрослую и поистине грандиозную задумку?

Она перевела взгляд на свою новую двуспальную кровать, купленную специально ко дню свадьбы, по пушистому покрывалу которой были рассыпаны бесчисленные глиняные пионы, и тихо, но твёрдо добавила:

– Ну ничего. Я тебе помогу. Хотя бы ради светлой памяти Стаса. Не сомневаюсь: он бы нас с тобой одобрил и безоговорочно поддержал. В конце концов, ведь речь идёт о его братишке, а для Стаса всё, что касается Влада, – это святое.

Она снова тяжело вздохнула и мысленно заключила:

«Эх, и везёт же тебе, сестрёнка! У тебя всё только начинается. Какое же это замечательное время, когда можно биться за своё счастье, вгрызаться в него всеми зубами, впиваться всеми ногтями и вытаскивать у судьбы. А вот к моему счастью обратной дороги уже не будет».

Лида села на пол и, пока Лада не вернулась из ванной, воспользовалась этой благостной передышкой, чтобы беззвучно, но от души поплакать.

После того как сёстры закончили с Ладиным макияжем, Лида, сославшись на усталость и недомогание, осталась в комнате, а Лада убежала на кухню. Она надела фартук, повязала на голову косынку и, напевая себе под нос фрагменты недавно прослушанной в комнате Лиды арии Дон Жуана, достала из морозилки курицу для бульона и принялась её чистить.

Она была безмерно благодарна сестре за то, что та, несмотря на своё по-настоящему страшное горе, проявила исключительное понимание и тактичность в отношении Ладиной сердечной склонности. Впрочем, в этом была вся Лида – как бы больно ни было ей самой и как бы это ни отражалось на её отношении к другим людям (вот и Влада Лида обвиняла в случившемся, причём действительно имела для этого веские основания), она всегда умела справиться со своими эмоциями и не дать им взять верх над подлинными человеческими ценностями и тем, что по-настоящему справедливо.

Кроме того, Лада отчётливо понимала, что только Лиде могла доверить свой секрет без всякой боязни, что её наградят сочувственным взглядом, а то и выскажут открыто демонстрирующее полное моральное невежество и недалёкость своего изъявителя умозаключение, что, мол, негоже «молодой и здоровой девушке» связывать свою судьбу с «инвалидом». Лада почему-то не сомневалась, что любой другой недочеловек непременно брякнул бы ей подобную гадость. Даже мать Влада сначала недвусмысленно намекнула на это – правда, лишь потому, что хотела уберечь сына от жестокого разочарования и неизбежно связанной с ним душевной травмы. Однако же не факт, что у всякого, кто, не задумываясь, объявил бы Влада «калекой», могли бы быть к этому столь же искренние побуждения таким образом его защитить. Лиде же, несмотря на всю её вполне объяснимую неприязнь к Владу, достало деликатности вообще не затронуть этот щекотливый вопрос: сестра ограничилась лишь указанием на разницу в возрасте между Ладой и её избранником, ни единым словом не выдав унизительной для Лады и Влада жалости и сочувствия. Лада знала, что так и будет, поэтому без опаски могла доверить сестре свою сердечную тайну.

Продолжая увлечённо напевать понравившуюся арию, девушка как следует промыла очищенную курицу, положила её в большую эмалированную кастрюлю, залила водой и поставила варить.

Покончив с предварительными приготовлениями, Лада уселась за стол в ожидании, когда вода в бульоне забулькает и можно будет снимать первую пену, и, устало облокотившись на спинку стула, задумалась. Лечащий врач Влада ещё в первое её посещение, когда она справлялась о его здоровье, была не на шутку встревожена его психологическим состоянием. Она сказала, что пациент упорно отказывается принимать пищу, и, если так пойдёт дальше, процесс его выздоровления существенно затянется. Врач намекнула, что организм Влада может перестроиться до такой степени, что начнётся процесс отторжения любой пищи, и тогда придётся перейти на искусственное питание парентеральным способом. Всё это в конечном счёте грозит осложнить восстановление пострадавшего в результате травм организма настолько, что Влад, окончательно ослабнув, не сможет вставать с постели, что неизбежно приведёт к атрофии мышц и, как следствие, начнут появляться пролежни. Не говоря уже о необратимых изменениях в центральной и периферической нервной системе, что может закончиться полной потерей трудоспособности и в итоге инвалидностью.

Услышав всё это, Лада встревожилась не на шутку, но всё же не решилась сказать об этом матери Влада, чтобы раньше времени не причинять и без того убитой горем женщине лишних беспокойств, которые, как искренне верила девушка, вполне могли оказаться беспочвенными.

Как медик, Лада знала, что лучшим средством для наиболее быстрого и верного восстановления сил является свежесваренный куриный бульон с кусочками белого мяса. И теперь она как раз и занималась тем, чтобы обеспечить для Влада такое питание. Она понимала, что Влад, скорее всего, откажется от её скромного, но в данных обстоятельствах исключительно полезного приношения, и придумала на этот случай одну маленькую хитрость, которая, как она надеялась, должна была непременно убедить Влада попробовать сваренное специально для него лакомство.