Ханс Улав Хамран - Кубик Рубика и пятый битл

– У нас тоже есть «хаммонд», – сказал Фруде.

Родители Фруде выиграли орган Хаммонда в спортлото, когда мы учились в четвертом классе, и с тех самых пор Фруде каждый четверг посещал уроки музыки, которые давала одна пожилая дама.

На полке стоял старенький проигрыватель, а рядом выстроились пластинки и синглы. В другом углу на столе примостился маленький телевизор – такой я только на картинке видел, в журнале. Его можно было выиграть, если участвовать во всяких конкурсах, когда ответы посылаешь по почте.

– Черно-белый, – Бригт перехватил наши взгляды, – этой настольной антенной он только НРК [2] НРК – Норвежская государственная телерадиовещательная компания. ловит, а чтобы шведов посмотреть, надо вниз спускаться.

– Все равно круто, когда телик прямо в комнате, – восхитился Фруде.

Я взял электрогитару.

– Можно?

Бригт кивнул, включил усилитель, и комнату заполнил тихий гул. Я попытался изобразить несколько аккордов, но выходил какой-то скрежет. Видать, электрогитара – это не то же самое, что обычная, вроде той, что есть у меня дома. Бригт забрал у меня гитару, настроил ее и прибавил звук. Гул усилился. Он растопырил пальцы на левой руке так, как будто собирался взять G, но даже я понял, что это не обычный G.

Бригт вытащил из кармана плектр.

– Ты вроде по битлам фанатеешь?

Я кивнул.

Он провел пальцами по струнам, и в комнате не осталось места, куда не проникал бы этот сочный аккорд. Он до самых печенок пробирал. Из-за верхних высоких нот аккорд казался каким-то незавершенным, будто повисшим в воздухе.

Бригт вопросительно посмотрел на меня.

– A hard day’s night, – решил я.

Он кивнул, еще раз взял тот же аккорд и запел:

Не Джон Леннон, конечно, и голос потоньше и хрипловатый, но спел хорошо. Последний аккорд повис в воздухе, после чего Бригт принялся перебирать струны. Как в оригинале.

– Круто! – похвалил я. – Можно попробовать?

Я взял гитару и уселся на кровать. Бригт показал, как правильно держать руку, но струны опять мерзко заскрежетали.

– Ты сильнее дави.

Я напряг пальцы так, что они побелели, снова ударил по струнам – и да, вот он! Волшебный аккорд. Тот самый, что, наверное, стал визитной карточкой битлов.

Фруде сел возле «хаммонда» и взял несколько аккордов. Я рот разинул от удивления: я столько раз просил его сыграть, но он всегда отказывался.

Сейчас он наклонился вперед, и пальцы его побежали по клавишам, а из «хаммонда» полилась простая выразительная мелодия, грустная, но красивая.

– Знаете, что это? – спросил Фруде, не прекращая играть. Я покачал головой. – Whiter shade of pale [3] Дебютный сингл британской группы Procol Harum, выпущенный 12 мая 1967 года. , – сказал Бригт, – классика.

Похоже, Бригт знал о музыке больше других, и мне стало стыдно, что я не в курсе.

Он взял бас-гитару и принялся подыгрывать. Как он, однако, шарит в музыке! После второго проигрыша Бригт запел:

Фруде заулыбался, а Бригт продолжал:

От этой песни мне почему-то сделалось грустно.

Потом мы с Фруде уселись в кресла, а Бригт расположился на кровати и принялся наигрывать гитарное соло к Stairway to heaven. Да, именно этого сейчас и не хватало.

– Ты верующий? – спросил Фруде.

Бригт перестал играть и посмотрел на Фруде.

– Нет, я атеист.

Хотя он и был сыном священника, я почему-то не удивился.

– Но у тебя ж отец священник. Как же так вышло? – не отставал Фруде.

– Раньше я думал, что все живое создал некий бог, но сейчас ученые запросто могут создать жизнь в пробирке: смешивают водород, кислород и азот, пропускают электрический заряд – и бац! – Бригт щелкнул пальцами – Вот и люди так же появились.

– А твой отец знает, что ты в Бога не веришь? – спросил я.

Бригт покачал головой и отвел взгляд:

– Нет.

Потом он поставил пластинку. «Битлз», «Белый альбом». Шум самолета, идущего на посадку в Москве. Я представил, как к самолету подают трап, Пол Маккартни появляется в дверях и поет: Flew in from Miami Beach BOAC, didn’t get to bed last night.

– А Юлия верующая, – вырвалось у меня.

– Юлия? – Фруде озадаченно уставился на меня.

– Ну Юлия, из нашего класса, – нехотя объяснил я, – она верующая.

– Да я знаю, а чего это ты вдруг про нее вспомнил?

Вообще-то я только о Юлии и думал, но прежде, чем я нашелся с ответом, Бригт спросил:

– Ты влюбился? – Он спросил это серьезно, без издевки. Как будто мы были старше, чем на самом деле. Но мне все равно стало не по себе, и я покраснел.

Я кивнул.

– Серьезно? – выпалил Фруде.

Я снова кивнул. Они засмеялись, но незлобно и необидно.

– Вот ты попал, – сказал Фруде, – придется тебе в церковь почаще ходить и душу спасать.

Они опять засмеялись, и я с ними.

– Ну и ладно, – согласился я, – я все равно собирался первое причастие проходить.

Мы помолчали, и я решил сменить тему.

– Можно возьму переписать? – Я взмахнул конвертом от «Белого альбома».

– Ясное дело, – разрешил Бригт, – только смотри не поцарапай.

Тем же вечером я сидел у себя в комнате и разглядывал коллаж, вложенный в конверт с пластинкой. В доме было тихо. Все остальные уже легли. Я раздумывал, спит Юлия или нет. С одной из фотографий на меня смотрел стоящий у окна голый Пол Маккартни.

– Но самым великим изобретением мы обязаны венгерскому архитектору Эрнё Рубику. – Директор вернулся из космоса и теперь держал в руках кубик Рубика.

– Рубик добился того, что я лично полагал невозможным. Его изобретение побудило молодежь добровольно тренировать собственные мозги. Причем часами. Это настоящий волшебный кубик. Поэтому, если ваши достижения будут более великими, чем достижения ваших предков, вы знаете почему. – Директор улыбнулся, явно довольный придуманными доводами.

Юлия наклонилась ко мне и прошептала:

– Он мог бы хоть одну сторону сложить для наглядности.

Ее волосы щекотали мне лицо, и мой собственный голос показался мне каким-то странным:

– У него не получится. Он же в молодости мозги не тренировал.

Юлия улыбнулась. Не сомневаюсь – она, как и я, вспомнила о кубике Рубика, который нам так и не удалось сложить во время школьной экскурсии год назад.

Когда Сосиска узнал, что наш класс никогда не ездил в Музей кораблей викингов, он прямо-таки из себя вышел:

– Вы вообще в курсе, что Тюнский корабль нашли у нас на Ролвсёе? В этом самом месте?

Мы были в курсе, но когда мы ездили на экскурсии в столицу, то всегда голосовали за Технический музей.

Уже на следующий день Сосиска разослал нашим родителям записки с известием о предстоящей экскурсии в Осло.