Данила Леукин - Dreamboard

Крупные слезы заблестели в свете догорающего солнца, медленно сбегая по щекам, чтобы разбиться о грязный асфальт. Сергей сжался, будто бы защищаясь и закрываясь от окружающего мира в надежде, что его не обидят… в очередной раз…

– Ты чего, парень? Все в порядке? – неожиданно, разрезав оглушительный поток мыслей, раздался голос соседа сверху, пожилого старика с блестящей в свете вечерних фонарей лысиной. Сергей иногда видел по вечерам его силуэт в окне, пока возвращался со школы.

– Да, не обращайте внимания… – бубня под нос, ответил Сережа, утирая предательскую слезу.

– Но я же вижу, что что-то случилось. Не хочешь зайти на чай с вареньем? Думаю, оно поднимет тебе настроение.

“Какое-то странное предложение… Раньше никогда не звал, а тут… Хотя желания идти домой совсем нет, ибо вновь я буду разбит… разбит руганью, едкими оскорблениями и беспричинной жестокостью… уничтожен осознанием собственной никчемности… Даже если этот старикан убьет меня, ничего страшного. Зато страдать перестану… ха-ха…”

– Ну… ладно. Какая у вас квартира?

– Шестьдесят третья.

– Хорошо, сейчас зайду.

Шаг за шагом, ступень за ступенью он поднимался наверх, минуя знакомую квартиру, из которой доносились невнятные крики и брань матери и ее собутыльников. Горькие слезы вновь мутной пеленой скрыли этот смрад, и Сергей почти бегом миновал злосчастный пролет.

На пороге уже ждал сосед в инвалидной коляске (до этого момента они ни разу не встречались вживую).

– Привет, Сереж, заходи, не стесняйся.

– Хорошо. А я… я и не знал, что вы…

– Да все в порядке, – добродушно ответил пожилой мужчина, – как-то уже привык за все года. В СССР инвалидов нет, не так ли? – иронично закончил сосед.

– Стыдно признаться, но я не знаю вашего имени, – щеки подростка покрылись пунцовой краской, выдавая скрываемое смущение.

– Серьезно? Я думал, твоя мать рассказывала обо мне, ведь я каждый день подвозил ее в больницу к твоему отцу и всячески помогал… чем мог…

– Максимум, что я слышал о вас, так это то, что Вы странный старикан сверху, который все время пялится на нее…

– Вот оно что… – мужчина на секунду задумался. – Буду иметь в виду, спасибо… – обреченно ответил старик. – Меня зовут Лесли Гилберт. Я из Сиэтла. Это в Америке.

– Приятно познакомиться, мистер Гилберт.

– Эй, – пытаясь разрядить обстановку, начал Лесли, – ты какое варенье больше любишь: малиновое или вишневое?

– Вишневое.

– Прекрасно! Как раз поможешь мне его съесть, а то у меня его очень много. Жаль выбрасывать. Только зайди сначала в ванную комнату, помой руки и ноги, а затем обработай антисептиком. Ты его найдешь в шкафчике над раковиной. Как закончишь – приходи на кухню.

Кухня у мистера Гилберта была самой обычной, без особых изысков, но что-то в ней было, что создавало особенную атмосферу уюта. Может, этому служили многочисленные фотографии семьи мужчины, или же витавший повсюду запах мяты и старости, ну, или сам хозяин квартиры.

Поставив чайник, Лесли достал пузатую банку с вишневым вареньем, один вид которой вызывал страстное желание съесть все разом, открыл ее и стал намазывать густое варенье на заранее нарезанные ломти белого хлеба.

– Мистер Гилберт, у вас такая большая семья, – Сергей как раз подошел к комоду, на котором стояли старые, поддернутые дымкой времени фотографии, запечатлевшие какое-то застолье, где сидело много людей, прогулку в парке с коляской, тихий семейный вечер с настольными играми. – Но… я никогда не слышал, чтобы в ваши двери заходил кто-то кроме вас. Я понимаю, что не имею права спрашивать такое, но все же…

– Если тебе действительно интересно, то расскажу. Жена умерла очень давно. Из-за туберкулеза. Сыновья разъехались кто куда: первый в Канаду, покорять хоккейные пьедесталы, а второй в Нью-Йорк пытать счастья в качестве брокера. А остальные ближайшие родственники умерли естественной смертью. Годы взяли свое…

– Неужели они не навещают вас?

– Куда уж там, даже не пишут…

– Простите, пожалуйста, я не хотел…

– Ты какой чай будешь? – сразу же переключился мистер Гилберт, чтобы поскорее закончить тему семьи.

– А у вас его много? – Сережа поддержал действия соседа, понимая, что так будет лучше.

– Да, а почему это тебя так удивляет?

– Ну, у нас всегда только черный и только самый дешевый, поэтому я… немного растерялся от вашего предложения.

– Давай начнем с черного, без сахара.

– Но я всегда пью черный.

– То, что ты пьешь, чаем назвать язык не поворачивается, ибо это химическая бурда. А вот это, – мистер Гилберт поднял коробочку, на которой было написано “Цейлонский чай”, – настоящий чай, пить который – одно удовольствие.

– Ну, хорошо, доверюсь вашему вкусу… Мистер Гилберт, чуть не забыл, мне к десяти надо быть дома.

– Хорошо, буду иметь в виду.

Мистер Гилберт делал все с потрясающей (для своего положения) ловкостью: быстро, четко и аккуратно, без лишних движений. Он засыпал чай в заварочный чайник, одной рукой залил кипятка, а другой убрал уже не нужный чай на место. И не было ни одного момента, когда б ему мешала коляска. Даже когда понадобилось ездить из одного конца комнаты в другой за вареньем и открывашкой.

– Воу, я и не думал, что на коляске можно так ловко двигаться.

– Если захотеть, то всему можно научиться, главное, чтобы мотивация была правильная.

– Как понять “правильная”? Слишком размытое понятие, если честно.

– Хм… да, слово подобрано неудачное… Скорее, не правильная, а настоящая. Вот, к примеру – зачем ты хочешь научиться кататься на скейтборде?

– Ну… просто хочу научиться кататься, что в этом такого?

– О чем я говорю: Вы лжете себе, молодой человек!

– Лгу? Насчет чего?

– Ты не просто хочешь научиться кататься, ты преследуешь нечто иное, но не видишь, что именно.

– Разве?

– Да. Ты же не просто так захотел стать скейтбордистом? Насколько помню, впервые ты встал на доску лет десять назад, но у тебя ничего не вышло, и ты убежал, в то время как остальные смеялись над тобой. Смею предположить, что это послужило основным толчком для тебя. А из-за ваших отношений с матерью, тебе кажется, что ты ничтожество, ничего не умеешь и вскоре повторишь ее путь, – Сергей начал заметно краснеть. “Да как он смеет такое говорить?!” – Но это не так! Ваше главное различие – ты хочешь и готов меняться, а она – нет. И после того случая, ты решил стать лучшим скейтбордистом, чтобы доказать всему миру, а в первую очередь – себе, что ты личность, у которой есть будущее, и которая чего-то да стоит. Я прав?

Противоречивые чувства вскипели в сердце подростка. С одной стороны, мистер Гилберт смог очень точно выразить тайные мысли и желания Сергея, а с другой…