Александр Каменецкий - Калинов мост. Трилогия

Издалека с другой стороны поляны к коту неслась большая белая лошадь. Э… белый конь, разумеется. Белоснежная, какая-то словно сияющая грива длиной до земли развевалась красивыми волнами. Конь быстро приближался, но у кота было вполне достаточно времени, чтобы юркнуть в лес, где кусты и деревья скроют его надёжно и где коню негде развернуться. Но кот по-прежнему изображал из себя статую.

– Баюн, прячься!

Да что с ним такое? Околдовали, что ли? Эта зверюга его затопчет.

– Баюн!

Нет, не реагирует. Вот гад чёрный! Нашёл время изображать памятник себе. А что я могу сделать? Я же не птица Сирин и не баба Яга в ступе. Всё, конец ему.

Когда между котом и конём оставалось метров пятьдесят, я не выдержал и выскочил из леса, встал впереди кота, закрыв его собой и раскинув руки вверх в стороны. Я успел в последний момент. Конь взвился на дыбы, и над моей головой забили в воздухе два здоровенных неподкованных копыта. Ну вот. Теперь мне конец и коту конец. Коту конец и мне конец. Конь заржал и, осадив назад, отступив на задних ногах несколько шагов, опустил передние копыта на землю. Так это не конь вовсе! Только тут я разглядел, кто передо мной. На лбу белоснежного скакуна я увидел длинный витой рог. Единорог, ну конечно! Индрик-зверь, тоже мне!

– Ух, ты! Какой красавец! – в восхищении проговорил я.

Единорог переступал с ноги на ногу, отчего грива шла чудесными переливающимися волнами.

– Чудо какое-то. Красавец. Красавец. – Я протянул к нему раскрытую ладонь.

Он потянулся ко мне шумно втянул воздух, зашевелил ноздрями, потому уткнулся мордой мне в ладонь. Я осторожно погладил его по морде.

– Можно я тебя обниму, – я медленно-медленно обхватил руками его шею, провёл ладонью по шелковистой мягкой гриве.

Единорог всхрапнул и заржал, а затем я услышал, как позади меня что-то мягко упало. Я оглянулся. Баюн валялся на траве с закрытыми глазами. Да он просто в обмороке от страха! Вот тебе и грозный кот Баюн. То-то говорил, что с Индриком не в ладах. Я похлопал Индрика по шее, потом подошёл к коту посмотреть, всё ли с ним в порядке. Беспокоюсь я за него. Единорог пошёл за мной, склонился понюхал кота, поджал губу, оскалив вполне лошадиные большие зубы и опять заржал.

– Тише-тише, – успокоил я его. Кажется, контакт с единорогом наладился. – Кот Баюн в принципе не такой уж плохой, хоть и вредный, конечно.

Я поднял кота на руки. Ну и что мне с ним делать? Единорог тоже косил глазом на чёрный комок шерсти. Кот был в глубоком обмороке и приходить в себя не собирался. Не могу же я его бросить, я взвалил кота на плечо, придерживая рукой.

– Слушай, – обратился я единорогу. – Говорят, ты можешь в Ирий отвезти. Даже неловко как-то тебя об этом просить. Ты такой красавец, гордый зверь Индрик. Разве на таком можно ездить? Разве что герою какому.

Индрик вновь взвился на дыбы, забил копытами в воздухе, громко заржал, на конце рога блеснуло солнце. Как я мог не заметить такое чудо? Но ведь и Баюн не заметил, это Индрик заметил его первым. Единорог тем временем встал на землю всеми четырьмя копытами, затем подогнул колени и опустился передо мной.

– Ты уверен? – я всё ещё колебался, хотя действия Индрика были понятны без слов.

Он фыркнул нетерпеливо. Я осторожно влез ему на спину, поправил кота, чтобы тот не свалился, и обнял единорога за шею, чтобы не свалиться самому. На лошади я ездил лишь единожды. Мы с друзьями посетили конный клуб, так он во всяком случае назывался, а, по сути, обычная небольшая сельская конюшня. За вполне приемлемую плату каждому предоставили лошадку, объяснили и показали, как сидеть в седле и править уздечкой, и отправили на получасовую прогулку по широкой, ровной, утоптанной лесной тропинке. Мне достался стройный вороной жеребец по кличке Гром. В седле высоко, страшновато было только поначалу, жеребец оказался Громом только по имени. Шёл спокойным шагом в след коню инструктора, узды слушался идеально, норов не проявлял. Больше всего напрягало, что ногу в стремя нужно упирать лишь носком, а не засовывать её туда до середины. Стремя должно проходить как раз в самой широкой части стопы. Так учил инструктор. Так я и не понял, в чём там смысл, есть ли какая разница. Наверное, для того чтобы пружинить ногами в седле и не набить лошади спину, но на том аллюре, которым неспешно вышагивали наши прогулочные коняшки, это никак не удалось выяснить. Вот и весь мой опыт верховой езды, да и общения с лошадьми тоже.

Поэтому, влезая на спину Индрику, я имел основательные сомнения в своей способности путешествовать на нём куда-либо. Такой зверь вам не сельский жеребец, пусть и прозванный Громом. Он шагом идти не будет. И седло со стременами и уздечкой на него не нацепишь, и пытаться не стоит если жизнь дорога. За что держаться-то? А ещё мне кота держать. Вот тоже не вовремя он… Индрик поднялся на ноги. Ух, высоко-то как! Рогом поводит из стороны в сторону, гривой шелестит. Надеюсь, он не будет на дыбы подыматься, как он любит, иначе я точно не удержусь. Индрик пошёл шагом, давая мне возможность приспособиться на его спине. Хм, все не так уж плохо, я буквально лежал на его спине, обхватив его руками за шею, прижимаясь к переливающейся радугой белой гриве.

Индрик сменил аллюр и пошёл мелкой рысцой, или как там это называется. Я, однако, особой разницы не ощутил. Глазами я видел, что скорость возросла, а по ощущениям трясти больше не стало. Затем Индрик прибавил ещё и я, наконец, расслабился – свалиться мне не грозит. У единорогов своя магия? Должно быть, так и есть. Я чуть распрямился, погладил скакуна по шее, огляделся. Так, а куда мы скачем? Поляна должна бы уже давно кончиться. Лес тянулся с двух сторон сплошной стеной, а мы скакали словно по широкой просеке. Ещё одна магия единорогов? Ну, а что ж?! Пути-дороги в ведении Велеса, как и все звери. Конечно, такого великолепного красавца и умницу как Индрик, зверем называть как-то неловко. У него, уверен, и своих талантов хватает, недаром его Баюн до обморока боится. А Баюн и сам не промах, меня напугать ему труда не составит.

Тут Баюн, словно услышав мои мысли, зашевелился и открыл глаза. Я придержал его рукой, чтобы он не свалился, пока не разберётся, где находится. Он повернул голову и увидел в метре перед собой мерно покачивающиеся лошадиный загривок, лошадиные уши и конец длинного витого рога. Глаза его начали расширяться.

– Спокойно, Баюн, – быстро проговорил я. – Индрик мой друг и любезно согласился нас подвезти.

– Нас? – буквально пискнул Баюн.

Индрик повёл ушами в нашу строну и громко фыркнул, как умеют только лошади. А на кота единорог действует просто гипнотически. Никогда бы не подумал.

– Да, нас. Не мог же я тебя там бросить в лесу. Не по-товарищески.