Галина Долбенко - Небесный дар. Книга сказок

– Ты меня плохо кормишь. Я всегда голодная и злая. Я даже так похудела, что одна шкурка осталась. Лучше отнеси меня домой, как ты раньше обещал.

– А мне и так хорошо, – отрезал он ей, тряся перед ней мешочком золотых монет. – Смотри, какая у меня от тебя прибыль. Сама посуди теперь, мне тебя отпускать нету смысла, невыгодно. Ты у меня просто клад.

Выпучила свои глазищи жаба и надула обиженно губищи, ничего не ответив на такие наглые речи мужика.

В это время, пока ведьма вытаскивала горячий чугунок с кашей из печи, ее нерадивый сынок теребил ее за рукав:

– Мамань, а мамань…

– Чего тебе? Не мешай, а то обожгу.

– Посмотри в котле, как там Варька? А вдруг ее уже кто поцеловал? Проверь.

– Хмм, – вздохнула Баба Яга и раскрыла свой кодовской котел. Едкая жидкость забурлила и через пару минут они увидели обычную жабу.

– Хех, – усмехнулась злодейка. – Не нашелся еще тот дурень, который ее в таком виде смог полюбить. Так что не горюй. Пусть в мерзкой шкурке еще попрыгает.

Вздохнул сынок и принялся поедать кашу.

Дождалась наша жабенка ночи, выпрыгнула из своего террариума прямо на подоконник и, заслышав подвывающего от голода Шарика, подозвала его тихонько к окну:

– Шарик, ты чего не спишь? Ты чего воешь так?

– Эх, – плаксивым голосом ответил пёс, – где же тут уснёшь на голодный желудок? Как же тут не завоешь: кушать же хочется.

И тут в голове у нашей жабушки созрел великолепный план:

– Шарик, подойди еще поближе, чтоб никто нас не услышал, – тихо подозвала царевна пса.

Пес послушно подбежал и она ему прошептала на ухо:

– Отвези меня домой в моё царство, к моему папе. Я обещаю тебе, ты будешь жить при дворе, при нашем царстве-государстве. И я буду тебя кормить всю жизнь мясом, с сахарными косточками, да свежей рыбкой.

А у бедного пса аж слюнки потекли от таких слов и он быстро согласился, уже предвкушая сытую, счастливую жизнь.

– Гав, прыгай ко мне на загривок, да держись крепче, – сказал Шарик и обрадованная царевна прыгнула и уцепилась за его шерсть своими лапками. И вместе помчались они прочь сквозь ночную тьму, подальше от этого негостеприимного дома.

Мчались без остановки и только на рассвете, оставив далеко позади город, Шарик, выбившись из сил, остановился отдышаться, а жаба-царевна так, бедняжка, измоталась, что просто свалилась на землю и долго ещё лежала, постанывая, на спине, кверху лапками, не шевелясь и почти не дыша.

Через некоторое время, довольно хорошо отдохнув, они снова пустились в путь дорогу. У Шарика, от долгого бега, от дорожной пыли и грязи, шерсть местами скаталась, а у жабы от встречного ветра и палящих лучей солнца обветрилась кожа, местами потрескавшись, а местами вздулась пузырями.

Бедняжки передвигались, размышляя о скорой своей кончине.

И в это самое время царь, в сопровождении своей свиты, подъезжал к дому мужика. Сердце царя, в предвкушении встречи с дочерью, учащенно билось. Он тяжело и глубоко вздыхал, потирая ладонью грудь.

На подъезде к дому царь велел приготовить сундук всевозможных подарков и приготовил мешочек золотых, чтобы вознаградить нашедших желанную жабу.

Подъехав к дому, у которого толпилась недовольная толпа, вылез из кареты и постучал в дверь:

– Есть кто дома? Хозяин, открывай! – громко произнес он зычным голосом.

Толпа притихла в изумлении: сам царь пожаловал на представление, а виновницу-то и не кажут.

Выглянув в окно, жена мужика обомлела, увидев королевский экипаж и окликнула мужа. Затем, наспех перкрестившись, пошла отворять дверь.

Когда дверь с шумом распахнулась, царь величественной походкой вошёл в горницу со следующей за ним свитой и громко воскликнул:

– Я хочу знать, где у вас тут говорящая жаба! Сейчас же покажите мне ее!

– Да-да, сейчас принесу, – промолвил мужик испуганным голосом и побежал в другую комнату, где находилась царевна-жаба.

С самого утра он не мог поверить своим глазам, что ее там нет и сейчас снова сунул руку в террариум – там и правда было пусто. Стал шарить глазами по полу, в надежде найти жабу в каком-нибудь углу комнаты, но никого не обнаружил и еще больше испугался:

– Что я теперь скажу царю? Какой же я был дурак, что послушал свою жену и вовремя не отнес жабу во дворец.

Белее бумаги вернулся в горницу и, заикаясь, произнес:

– Её, то есть вашей дочери, уже здесь нет. Она сбежала… Побагровело царское лицо от гнева и исказилось страшной гримассой.

Бросился царь к испуганному мужику, схватил его за грудки и замотал того в воздухе, да так, что чуть душу из него не вытряс.

– Врёшь, подлец! – кричал громогласный Василий. – Где она? Давай говори правду, не то посажу тебя за решётку!

– Правда, мой господин, я-я-я не знаю… она сама ушла сегодня ночью.

К-к-клянусь, куда не з-зззнаю, – заикаясь от страха, пытался объяснить мужик.

– Стража! – скомандовал царь: – Схватить наглеца и заточить в темницу! – и твердой поступью удалился.

Выйдя из дома мужика, совсем расстроенный отец приказал седлать коней:

– Нам тут больше делать нечего, – сказав это, он запрыгнул в карету и они покатили обратно во дворец.

А по дороге, когда царский гнев поутих, чувство утраты снова нахлынуло на него и он горько заплакал, как дитя. Ибо он так разочаровался, не встретив свою дочь, что в груди сжимала до боли и коликов тоска по полной потери всякой надежды ее когда-либо уже увидеть. Овладели им эти печальные думы, что он вытирал слезы и стонал:

– Эх, – думал он, – хоть бы мельком мне увидеть свою доченьку, в любом виде. И тут вдруг, прервав грустные мысли царя, откуда-то из лесу прямо на дорогу выскочил грязный мокрый пёс, с пеной у рта, и чуть не попал под колеса кареты.

Лошади заржали, от неожиданности попятились назад, вставая на дыбы. А пес резко затормозил, что от неожиданности царевна-жаба не удержалась и от резкого толчка перелетела через его голову, с криком шмякнувшись об землю. А царь, услышав знакомый голос, как у дочери, выскочил из кареты, ища глазами и крича принцессу:

– Где ты, дорогая моя?

Обойдя вокруг коней, с другой стороны экипажа, он разглядел на обочине стоящую собаку, а рядом с ней лежала бесчувственная жаба..У царя бешено заколотилось сердце:

– Неужели я её нашёл? Но что с ней? Она жива?

Он молниеносно к ней подскочил и взял её на руки. Жаба тихо вздохнула – значит жива. Утирая слёзы, Василий спросил дрожащим голосом: