Таша Наж - Homo Animalis. Бремя славы

Я начала качать головой, собираясь опровергнуть его слова, но Нейк не дал мне договорить.

– Я не предполагаю. Я знаю. Твоя мать уже так поступала в прош-ш-шлом. Из-за этого часть наш-ш-ших жилищ пустует.

Я снова посмотрела на холм и на прогнившие листья. Теперь пустота этих нор заставила меня содрогнуться.

– Не верю, – резко сказала я.

– Твое право. Можеш-ш-шь спросить у своей старейш-ш-шины. И уже она, а не я, будет решать, отвечать тебе или нет. Зато она узнает, что я не стал рассказывать тебе о наш-ш-ших лидерах, о наш-ш-шем укладе. И мне это зачтется.

Я упрямо отвернулась. Солнце продолжало палить и сильно хотелось пить, но двигаться с места я не собиралась. От нечего делать я начала водить по песку, валявшейся неподалеку палочкой, размышляя над ситуацией. Так, по крупицам, вытаскивать информацию из Нейка я могла бы еще несколько лун и все равно не узнать то, что мне было интересно. Похоже, этот змей был еще тем крепким орешком. Возможно стоило поступить умнее. Правда, как именно в нагретую солнцем голову пока не приходило.

Нейк наблюдал за моими движениями.

– Зачем тебе вс-с-се это? – Чуть более дружелюбно спросил он. – Ни к чему хорошему твое любопытство не приведет. Ну, узнаеш-ш-шь ты откуда у нас панамки, что ты будеш-ш-шь делать со знанием? Поможет оно тебе стать достойной львицей? Нет. Так зачем бросать на себя тень общ-щ-щением с такими, как мы?

– Меня интересуют Даина и Аар, и почему вы называете их моими родителями.

Нейк покачал головой.

– Ты не старейшина, Нейк, – возмутилась я. – Откуда у тебя право решать? Я хочу поговорить с Нуко.

– Нуко болен и с-с-слаб. Он почти не выходит из своей пещеры. Я здесь главный.

Я недоверчиво хмыкнула, но промолчала. Пора заканчивать разговор. Похоже, мне нужен вовсе не Нейк в качестве собеседника. Осталось только дождаться повода для ухода. Но Нейк молчал. Я тоже молчала, водя палочкой по песку. К своему удивлению переплетение линий складывалось в портрет Нейка. Такой же угловатый, как оригинал.

Солнце уже начало клонится к закату, а мы все сидели на главной тропе холма. Неожиданно к нам подошла Фее и вручила по сплетению листьев, наполненных водой и по горсти сушеных фруктов. Я подняла к ней полный благодарности взгляд и молча набросилась на еду и питье. Все-таки мама Ррел отличная женщина, лучше, чем я о ней думала.

Нейк же не принял угощения и пристально смотрел, как я ем.

– Вс-с-се матери одинаковы, – наконец, сказал он. – Не могут с-с-смотреть как ребенок, свой или чужой, голодает.

Я продолжала жевать, не отвечая.

– А вот Леена сейчас-с-с, наверное, изводится. Не знает где ты, с-с-с кем, все ли с-с-с тобой в порядке…

Было совершенно прозрачно, к чему он клонит, и меня действительно кольнула совесть. Я отсутствовала в прайде уже две ночи и страшно представить, какую взбучку устроит мне мама, когда я вернусь. Но совесть быстро отошла на второй план, уступив место упрямству. Ведь это был отличный повод наконец-то «уйти» из деревни.

– Твоя взяла, – нехотя произнесла я, дожевывая что-то белое, теплое и безумно вкусное. – Ты прав, Леена меня убьет. Так и быть, сейчас я уйду, но это не значит, что я не вернусь.

Нейк даже не стал скрывать облегченного вздоха.

– Поверь мне, не вернеш-ш-шься. Леена не допустит. Но это и к лучшему. Доедай и пош-ш-шли, – сказал он и подошел ко мне. Взгляд его упал на портрет. – Неплохо получилось, – усмехнулся он.

Я чуть не поперхнулась и подняла на него глаза. Похвала Нейка для меня ничего не значила, даже раздражала. Что значит «неплохо»? Где он видел подобные картинки, чтобы сравнивать? Я уже собиралась высказать свои мысли вслух, как Нейк неожиданно встал, забрал у меня палочку и начал водить ей по рисунку.

– Эй! – Возмутилась я, но Нейк не обратил на меня внимания. Вместо этого он уверенно добавлял штрихи к своему портрету: то тут, то там проводил линию, где-то едва уловимую, а где-то настолько глубокую, что из коричневой она превращалась в черную. И на моих глазах портрет словно ожил. Никогда мне не удавалось рисовать таких сложных и правдоподобных картинок.

– Вот, – наконец, произнес Нейк. – Так лучше. Тебе ещ-щ-ще потренироваться бы несколько с-с-сезонов и тогда из тебя, возможно, выйдет толк.

Я смотрела на него, открыв рот и не зная, что сказать. Мне всегда казалось, что я одна такая, что только я умею так рисовать и вообще первая, кто придумал это занятие. Оказывается, я ошибалась.

– Но…, – выдавила я из себя, пытаясь преодолеть изумление, смешанное с возмущением. – Кто тебя научил? Откуда ты умеешь рисовать?

– Аар, – нехотя ответил Нейк. – И тебя тоже. Так что с-с-старайся особо никому картинки не показывать. Ничем хорошим это не заканчивается. Пош-ш-шли.

Простились мы на небольшой поляне недалеко от холма, на котором обитала община. Точнее, как простились, я пошла дальше, не говоря ни слова, а Нейк повернул обратно к холму. Настроение у меня было отвратительное. Из-за упрямства какого-то напыщенного павлина я так и не узнала того, ради чего пришла в эту богами забытую местность. А детская обида, что он рисовал лучше меня, добавляла хвороста в огонь моего возмущения.

Шла я долго, срывая злость на растениях, повинных лишь в том, что попались мне на пути. Дороги я не разбирала. Я шла и шла, про себя повторяя разнообразные ругательства в адрес жителей деревни. Сама не ожидала от себя такой витиеватой брани, но Нейк и компания их заслужили. Так поступить со мной! Со мной, кого все уважают и боятся! Кого все рады видеть в своей компании! Прогнали как маленького котенка!

Ну что же. Не хотят говорить, так я сама все узнаю. Знания – сила, как говорили древние. Я развернулась и только тут поняла, что ушла от деревни достаточно далеко. Вокруг темнели джунгли. Никаких просветов между обилием деревьев и кустов не наблюдалось. Как я вообще смогла сюда продраться, оставалось загадкой. Впереди замаячила вероятность заблудиться в незнакомом месте. В растерянности я опустила глаза вниз и неожиданно наткнулась на решение моей проблемы. Причем решение это находилось в моих руках еще до того, как сама проблема появилась. В руках я держала небольшую веточку какого-то тропического растения, которую я со злостью сорвала, пробираясь сквозь заросли. И, насколько я могла припомнить, это была далеко не единственная веточка, которую постигла столь незавидная участь. Все-таки я была очень злой и раздраженной. Значит, путь можно найти по искалеченным мною растениям. Да простят они меня за такое обращение.

Внимательно осмотревшись, я отправилась в обратный путь. На этот раз, шла я намного дольше, поскольку периодически приходилось останавливаться и искать кусты со сломанными ветками или оборванными листьями. А это, скажу я вам, не такое простое дело. Особенно для того, кто привык охотиться только тогда, когда жертва находится в пределах видимости и ее не нужно выискивать по норам и зарослям.