Таша Наж - Homo Animalis. Бремя славы

На меня глядела молодая, красивая львица… Редкий пепельный окрас, миндалевидные глубокие карие глаза, мягкие большие лапы…

Буйвол моргнул и на мгновение я перестала видеть собственное отражение в его огромных грустных глазах.

– Ну же! – от злости и бессилия крикнула я, ударив лапой по его груди. – Сопротивляйся!

Молодой самец только отвернулся и покорно положил голову на выжженную землю, не предпринимая попытки освободиться от моей хватки. В бешенстве я спрыгнула вниз и начала ходить кругами вокруг поверженного противника. Буйвол удивленно смотрел на меня, но встать не пытался.

– И что это, по-твоему? – мой голос, казалось, разлетался по всей саванне. – Это, по-твоему, охота? Да ты даже не убегал! Сдался, словно последний слабак!

– Ты львица, – обреченно ответил мой противник.

Я сжала зубы, чтобы не закричать снова. Заставила себя сделать еще один круг вокруг буйвола, перед тем как ответить.

– И что? – произнесла я, пытаясь говорить спокойнее. – В честной схватке одинокая львица вряд ли сможет что-либо сделать с молодым сильным буйволом. Как тебя, кстати, зовут?

Буйвол тревожно повел ушами.

– Тауро, – тихо ответил он.

Я усмехнулась. Могла бы и догадаться. Отнюдь не все родители в саванне подбирали своим детям оригинальные имена.

– Так вот, Тауро, – уже совсем спокойно продолжила я. – Ты бесспорно сильнее меня, тем более в такую жару. Львы хорошие охотники, но справиться с могучим быком в одиночку далеко не всегда под силу и главе прайда.

Если бы эту крамолу слышала Леена или другие старейшины, синяков на моих пыльных боках значительно прибавилось бы. Сколько раз уже мне доставалось за попытки объяснить другим животным правду, что мы не всесильны и нет смысла сразу сдаваться, лишь заметив льва издали. От страха беспомощной, покорной жертвы охота теряет прелесть. А, как говорят боги, львы созданы для охоты. Все хищники созданы для охоты.

Буйвол робко приподнялся.

– А мне говорили совсем другое…, – в хриплом голосе сквозила неуверенность, от могучего тела остро пахло страхом.

– Тебе все правильно говорили. Если увидишь льва, лучше беги. И никогда сам первый не пытайся напасть, как бы ни был уверен в себе. Но если убежать не удалось, сражайся и у тебя будет шанс спастись. Все лучше, чем безвольно падать на землю и ждать своей участи. Ты понял?

Каждый раз ведя мятежные и опасные речи, я чувствовала себя неловко. Тем более, что понять меня могли лишь подростки, мои сверстники. Взрослым животным уже не удавалось объяснить, что их поведение неправильно. Что ведут они себя не так как, желают боги, и сами не видят своих заблуждений. Что они – ненастоящие животные в моем понимании. А вот ровесников еще удавалось переубедить. Тем не менее, казалось странным объяснять простые вещи, к которым мог бы прийти всякий думающий зверь. Почему они сами не понимают, почему не делают выводы?

– Ты ведь Нала, да? – неожиданно спросил буйвол.

– С чего ты взял? Я ведь не представлялась, – опешила я от такого вопроса. Похоже, мой пепельный окрас стал известен далеко за пределами ареала обитания прайда, что не сильно меня огорчило, ведь охотится я смогу в любом случае. В своем таланте прятаться и оставаться незаметной в засаде я ни на мгновение не сомневалась, но и лишнюю известность приобретать не хотелось. Неровен час, моим именем начнут детенышей пугать. Б-р-р…

Тауро изобразил что-то вроде улыбки:

– В саванне есть лишь одна львица, которая учит своих жертв, как уцелеть при встрече с хищником.

Вот так новость! Выходит, меня знают не как отличного охотника, а как хищника-гуманиста, наставника слабейших? И то, что я говорю другим животным, не пропадает зря? Как следует удивиться я не успела. За спиной прозвучал голос, вызывающий столь сильное раздражение, что оно заслонило все остальные чувства.

– Вот именно, Нала, хватит учить мою потенциальную добычу. А вдруг я не смогу его поймать, когда выйду на охоту?

Я даже не обернулась, чтобы посмотреть, чей ленивый, раскатистый баритон вмешался в беседу. Вместо этого я наблюдала за удаляющимся в степь Тауро, точнее за облаком пыли, скрывшим его от моих глаз. Все еще не поворачиваясь, я подошла к ближайшей низенькой акации и уселась в ее тени.

– Не удивлюсь, если ты его не поймаешь, Тенорио, – наконец бросила я ответ. – Вся твоя добыча – потенциальная. Ты хоть раз сам изловил кого-нибудь или живешь только благодаря прайду? – пусть я и не кобра, но яду в голосе хватило бы на целый клубок змей.

– Ну-ну, как грубо, Нала. Цинизм тебе не идет.

Передо мной появилась довольная морда наглого зверя. Несмотря на засуху и жару, выглядел он очень опрятно и даже щеголевато. Шерсть прилизана волосок к волоску. На голове кокетливый хохолок. Настолько небрежный, что сразу становилось понятно: Тенорио провел немало времени, чтобы уложить в живописном беспорядке пышную гриву. Меня всегда раздражало, что многие молодые львицы были без ума от ухоженного красавчика. Но разделить чувства ровесниц не могла, да и не пыталась.

– Твое раздражение видимо от голода. Плохо выглядишь, Нала. Осунулась… даже на лучших из нас скверная погода действует не лучшим образом, – он словно читал мои мысли и выворачивал их наизнанку. Интересно, что будет, если я скажу, что он, в отличие от меня, сегодня прекрасно выглядит? Может, признает, что он урод и мерзавец, каких мало? Надежды на искренность не оставалось, поэтому ответ мой прозвучал коротко.

– Наша встреча – причина моего раздражения.

Морда Тенорио стала еще более самодовольной. Вдобавок, на ней появилось сочувственно-покровительственное выражение. Вы видели когда-нибудь сочувственно-покровительственное выражение на морде у льва? Нет? Тогда вам не понять, почему я чуть не рассмеялась ему в морду.

– Ладно, не дуйся, подруга. Я же о тебе забочусь. Не стоит так долго находиться на солнце…

Мне очень не хотелось покидать тень, но терпеть его общество мне хотелось еще меньше, поэтому я поднялась, бросив на ходу.

– Я только что пришла…

– А вот и неправда, я за тобой уже давно наблюдаю. Вон оттуда, с пригорка. – он показал на бугристый холм, за которым спрятался бы и слон.

Покровительственное выражение на лоснящейся морде только усилилось. Для того, чтобы почувствовать это, мне не требовалось даже поворачиваться к собеседнику – хвостом почувствовала. Наглость самца стала меня бесить.

– Ты следишь за мной? – грозно спросила я, стоя вполоборота к Тенорио. Мне стало неприятно, что он наблюдал за охотой. Не в моих правилах нападать на других животных без поддержки прайда или без острой необходимости в пище. Но сегодняшний день казался мне слишком длинным и скучным, и я решила развлечься погоней за буйволом.