Елена Соковенина - Свет! Больше света! Викторианская медицина с доктором Ватсоном

По городам колесили фургоны с цирковыми артистами, танцовщицами и дрессированными животными. Или атлетами. Или карликами. Или великанами. Или усатыми женщинами. А то даже и со всеми сразу.

Шарлатаны помельче предпочитали передвижную лавку со всякой всячиной: там, среди средств для травли крыс, чистки обуви и столового серебра, между зонтиками и плетеными корзинками для хлеба, между шнурками и лентами, и специальным устройством для сбережения превосходно завитых усов джентльмена, когда джентльмен пьет чай, лежало специальное патентованное мыло, возвращающее коже сияние юности и оберегающее от всех болезней; шоколадные пилюли от расстройства желудка, ревматизма и слабоумия, специальные ночные накладки для исправления формы носа – и так далее, и тому подобное. А еще в большой моде было все электрическое – ведь электричество появилось не так уж давно. И шарлатаны продавали электрические корсеты, электрическое масло, электрические стельки – все электрическое, возвращающее молодость, красоту и здоровье, и заставляющее слепых бегать, а хромых – говорить.

Это было страшно смешное время. Сейчас мы туда отправимся.

Но чтобы совершить прогулку по викторианской эпохе – в ее широком смысле – нам нужен сопровождающий. Викторианец.

Может быть, сама королева Виктория? Пожалуй, нет. Простите, ваше величество, но ведь мы говорим о медицине. Значит, нам нужен врач? Правильно. Но врача недостаточно. Наверное… наверное нам подошел бы еще сыщик – викторианская эпоха таит в себе много секретов.

НУ, ТОГДА ВСЕ СОВСЕМ ПРОСТО.

Есть два персонажа, которые не меньше королевы могут считаться символом викторианского времени. Люди, которых знают и любят дети и взрослые. Бабушки и дедушки. И даже тетушки и дядюшки редко остаются к ним равнодушны.

Это знаменитый сыщик Шерлок Холмс:

И его друг доктор Ватсон:

Безукоризненные джентльмены – помогающие, как и положено, всякому попавшему в беду. Люди, умеющие разобраться в любой запутанной истории. Воплощение здравого смысла.

Пойдемте, посмотрим, как идут дела на Бейкер-стрит.

Однажды доктор Ватсон сидел в своей комнате на Бейкер-стрит и писал.

Писал он вот что.

«Сегодня, 29 декабря 1899 года я держу в руках всего лишь небольшую брошюру. Возможно, сто лет спустя она не произведет того грандиозного впечатления, которое произвела на меня и многих моих современников. Эта небольшая вещь озаглавлена: «Х-лучи. Их получение и применение».

Влияние рентгеновских лучей на живую ткань, их использование в геологии, минералогии, ботанике и зоологии, наконец, в фотографировании, – вот только малая часть того, о чем рассказывается там. Примечательно, что все описанное – не утопия, не теории относительно того, какой будет наша наука через двадцать, пятьдесят или сто лет, а дело самого ближайшего будущего! Осталось совсем немного. Один шаг – и в каждой научной институции, в каждой больнице…»

Но доктор Ватсон не успел закончить свою смелую мысль – за дверью раздались выстрелы. Доктор уронил кляксу и уныло бросил на испорченный лист промокашку. В комнату вошел знаменитый сыщик.

– Холмс! – подскочил Ватсон. – Опять вы изводите патроны! Как будто они даются нам даром! Вы продырявили все стены и все двери вензелем королевы! Вы же взрослый человек. Возьмите себя в руки!

– А, Ватсон, – Холмс сунул в карман халата револьвер – у него кончились патроны. – И у вас все по-старому? Мне скучно, дорогой друг. Преступный мир катится в тартарары. Совсем скоро развитие науки и техники сделает раскрытие преступлений делом, с которым справится даже ребе… Что это?

Не спрашивая разрешения, он схватил брошюру, лежавшую на столе доктора.

– было написано там.

«Профессору Вильгельму Конраду Рентгену,

первооткрывателю новой формы радиации,

которому мировая наука обязана столь многим

автор смиренно посвящает свой труд».

Профессор Вильгельм Конрад Рентген (жил 1845−1923).

Немецкий физик. Открыл новый вид излучения – Х-лучи, получившие название рентгеновских. Лауреат Нобелевской премии.

Автором брошюры значился некто Колль, Фредерик Стрендж, доктор медицины, радиографист, член Медицинского общества графства Кинг, Бруклинского Патологического общества, общества выпускников Лонг-Айлендского колледжа и Медицинской Ассоциации графства Кингс, из Бруклина, Нью-Йорк.

– Хм, – заметил сыщик, прочитав все это.

Доктор Ватсон очень разволновался.

– Дорогой Холмс, – произнес он, – я сегодня был на нашем ежегодном собрании афганских ветеранов в Нетли. Вы не поверите, что там показывали!

С этими словами он взял в руки брошюру.

– Чудо современной полевой техники – удивительный диагностический аппарат. С его помощью становится возможным изучение анатомии, определение состояния сломанных костей, установление и диагностирование внутренних болезней, положение ребенка в утробе матери…

– Прекрасно, прекрасно, – одобрил Холмс.

– Этот аппарат, – продолжал Ватсон, – позволяет видеть пулю даже без зондирования. С его помощью можно выяснить, где она находится, на какой глубине залегает, точно определить, ушла ли она из раны или осталась, и вообще, это невероятно. Кроме того, там показывали всякие штуки вроде золотых монет, которые считали в бумажнике, и тому подобное. Представляете?

Шерлок Холмс пробормотал что-то неразбочивое и вышел.

– Какой же вы, Холмс… сухарь! – воскликнул Ватсон, но, впрочем, тут же углубился опять в работу.

Утром, 31 декабря 1889 года знаменитый сыщик Шерлок Холмс проснулся, потянулся и немедленно побежал в гостиную. Там, у окна, стояла большая елка, на каминной полке лежали свертки с подарками, а рядом стояли миссис Хадсон с доктором Ватсоном.

– С Новым Годом! – закричали они.

Лица у них были такие светлые, такие торжественные, что Холмс не удержался. В глазах его блеснули слезы.

– Давайте же откроем подарки, друзья мои! – произнес он, и, не слушая возражений, что еще слишком рано, первым полез в свой сверток.

Там были прекрасные запонки и перчатки, дюжина носовых платков с котятами, великолепный бронзовый носорог, тигриный клык в серебряной оправе и новый блокнот. Перстень с изображением мухомора и мешок пряников. Бутылка бристольского портвейна и к ней коробочка лакричных леденцов. А также небольшая клизма.