Мария Ботева - Сад имени т. с.

Мы собрались быстро, даже Сашка, который очень не любит одеваться. Он сам влез в свой комбинезон, я только застегнула «молнию». Васька завязал ему шапку. А про варежки мы забыли. Поэтому мама в конце концов взяла его к себе на санки с одеялом и стала дуть на руки.

Но это было потом. А когда мы оделись, то поняли, что не сможем унести маму. Она тяжелая, одеяло большое, а нас мало. Глеб побежал на шестой этаж звать своего нового друга Димку, а Васька привел одноклассника Деньку. Не знаю, как этого Деньку отпустили, к ним уже, кажется, пришли гости.

Как только мы вышли из подъезда, мама решила, куда собирается бежать от нас.

– Несите меня на родину! – сказала она весело.

На родину – хорошая идея, к тому же совсем недалеко. Все лето мы бегали на стройку. Три минуты – и вот новый дом. Все лето делали тут ремонт, белили потолки, наклеивали обои, стелили линолеум. Выйдешь из старого дома – вот и новый. Но когда в зимней темноте сначала несешь на одеяле, а потом везешь маму на санках, это расстояние вдруг увеличивается. Васька и Денька впереди сопели и пыхтели, останавливались, чтобы поменяться местами. Когда уставали, их заменяли Глеб с Димкой. Я помогала им – толкала санки сзади. По сугробам мы добирались до нашего старого дома так долго – мне кажется, я бы могла решить все, что нам задали на каникулы по математике. Снег мешал нам идти, заметал тропку, луна слабовата, честно сказать, нынче была, темновата. Хорошо, у Глеба всегда в кармане фонарик.

Руки устали и замерзли. Ноги еле двигались. У Сашки закрывались глаза. Васька с Денькой молчали, хотя обычно смеются или ругаются. Денька иногда вздыхал, и мы понимали, что ему попадет: уйти неизвестно куда перед самым Новым годом – это не шуточки. Только у Димки было невозмутимое лицо, на которое мне совсем не хотелось смотреть. Впрочем, мне не хотелось видеть уже никого, может быть, только разглядывать звезды, лежа в сугробе.

Мы все рухнули в снег, когда добрались до родины. Правда, Денька быстро встал и побежал домой. Пробурчал пару слов про Новый год и новое счастье и убежал. Димка тоже ушел, мама ему сказала внушительно, что нужно проводить Дениса.

– Вот, мама, мы на родине, – и Глеб посветил на колодец.

На дом светить не стал, наверно специально: как только мы уехали, он начал разваливаться на глазах. Даже окна уже не все целые. Но дрова в поленнице еще есть, и печка стоит.

Мама молчала. Мы молчали тоже и не знали, что нам делать дальше. Так мы и стояли, а снег падал и падал, и я подумала, что если так пойдет дальше, то скоро все мы станем сугробами. Может, это и неплохо, я люблю зиму и снег, но весной придется растаять.

– А скоро Новый год? – вдруг спросил Васька.

Сашка стал крутить головой туда-сюда, попробовал снять свою шапку, но у него не получилось. И спросил:

– А где Дед Мороз?

И правда, он уже должен быть. Я достала телефон и позвонила.

– С Но-овым го-одом! – услышала я самый настоящий дед-морозовский голос.

– Папа, мама сбежала. На родину. Мы тут с ней. Ты скоро приедешь?

– Уже выезжаю, – ответил папа своим обычным голосом. Это хорошо.

Папу решили дожидаться в старом доме, вместе с мамой. Глеб ходил из комнаты в комнату, светил своим фонарем. Мама села возле печки и долго не могла ее затопить. За три недели печь отсырела, через трубу навалило снегу, так что огонь не загорался. Сначала пришлось долго жечь бересту и бумагу, Васька сдирал обои на кухне и приносил маме. Постепенно тонкие лучинки занялись, потом пошли дрова потолще. Глеб устал бродить по дому, мы все собрались у открытой печи, принесли дрова и на них сидели, смотрели на огонь. Сашка заснул у Глеба на коленях. На улице шел снег, и в доме немного тоже. Как быстро портится дом без хозяев, вот уже и дыры на крыше и в потолке появились. Но сейчас это даже радовало: получалось, что мы одновременно и в доме, и под снегом. Можно было просидеть так всю ночь, но тут открылась дверь, и вошел Дед Мороз. Папа, конечно, просто в костюме Деда Мороза.

– С Но-овым го-одом!

Сашка немедленно проснулся и запрыгал вокруг него, Васька начал бегать кругами. Папа достал из мешка елочные игрушки, мишуру, свечки, цветы. Мы украсили печку, развесили мишуру на окна, и дом стал немного похож на наш прежний крепкий дом, где мы встречали все праздники. Только слегка темноватым в этот раз выдался праздник, с одним только фонариком, с одной только печкой. Вдруг на улице загрохало, засверкало. Это наступил новый год, и все наши соседи из шестнадцатиэтажного дома, знакомые и незнакомые, вышли на улицу праздновать.

– Хорошо, что мы оставили дома Тишку, а то бы он испугался этих салютов, – сказал Глеб.

Мама грустно посмотрела на него, на папу, на всех нас. Несколько раз. Но взгляд ее становился все веселее и веселее. Она улыбнулась и сказала:

– С Новым годом! Я рада, что мы все вместе и что наш Дед Мороз не опоздал.

И мы все закричали:

– С Новым годом!

– Ура!

– С новым домом!

Папа достал из кармана бенгальские огни. Мы зажгли их от дров в печке, как делали всегда. Сашка снова заснул, и папа нес его до нового дома на руках, хоть ему и трудно было удерживать одной рукой – другой-то он опирался на блестящий посох. А одеяло несла я, это же мое приданое.

Когда стоишь на нашем балконе, со всех сторон тебя толкает и дергает ветер, а мама из комнаты держит за куртку, чтобы ты не улетел. Постоять и посмотреть с такой верхотуры очень хочется, но мама боится, что мы упадем. Нас четверо, а у нее только две руки, и она не пускает всех сразу. А если взрослых дома нет, то нам и вовсе не разрешается выходить на балкон. Взрослые – это кто? Вот Глебу весной четырнадцать, ему дадут паспорт, значит, он тоже взрослый. Но мама считает, что пока еще нет, до совершеннолетия он ребенок. Не малыш, по ее словам, но пока ребенок. Правда, когда она ругает его, всегда говорит:

– Ты же взрослый!

– То маленький, то взрослый, вы бы остановились на чем-то! – однажды крикнул Глеб, когда они с мамой ругались из-за уборки.

Очень он нервничает и волнуется, когда его называют ребенком, у него даже все лицо покрывается прыщами. В последний раз такое случилось, когда мы переезжали. Что говорить, это всем далось нелегко. Соседи советовали нам нанять специальную машину для перевозки вещей. Но папа сказал, что это несколько странно – беспокоить людей ради каких-то трехсот метров. Сами всё перетаскаем. Так и сказал: несколько странно.

Три дня мы туда-сюда ходили, за вещами и обратно, чаще даже не ходили, а бегали. Надо было переехать в эти три дня, не растягивать, допустим, на неделю. Нам сказали, что потом приедет специальная машина, которая начнет ломать дома. Но она не приехала до сих пор, зато в деревне отключили электричество и все остальное. Мы уже три недели живем в новом доме, а из окон нашей с Сашкой комнаты и кухни видим свою деревню.