Джек Лондон - Белый клык (сборник). С комментариями для школьников

Медицинский препарат хинин делают из коры хинного дерева. Его родина – верховья реки Амазонки в Южной Америки. Хинин очень горький на вкус. Он раньше использовался в основном как средство от малярии, оказывает также некоторое успокаивающее действие. В той ситуации, в какой оказались Генри и Билл, прием хины совершенно бесполезен – «как мертвому припарка».

Дикие хищные звери, охотящиеся на крупную добычу, питаются нерегулярно. Волки обычно охотятся раз в 3–4 дня: обнаружив оленя или лося, стая упорно гонит его многие километры. Тогда волки наедаются буквально до отвала: один зверь способен за раз съесть 5–7 кг мяса. Хищники несколько дней переваривают пищу, а затем отправляются на поиски новой жертвы. Зимой, когда подходящей добычи нет, волки могут голодать до двух недель.

Волки – самые крупные дикие представители семейства псовых, крупнее них только собаки-мастифы. Волки сильно различаются размерами: самые мелкие пустынные весят до 20 кг, самые крупные тундровые – до 80 кг. Волков обычно называют «серыми», но их окраска разнообразна и зависит от местности: лесные волки серо-бурые, тундровые светлые, почти белые. В Северной Америке нередко попадаются почти черные или буро-рыжие звери.

Как только человек стал разводить домашнюю скотину, волк из соседа превратился в злостного врага. Человек стал придумывать способы его истребления, а волк – способы выживания. Так и продолжается почти десять тысяч лет взаимная вражда. Для человека безопасный способ охоты на хищника – засада с приманкой. Популярна охота с флажками: участок, где укрылась стая волков, обносят веревками с болтающимися на них красными тряпками, в одном месте оставляют проход, где прячутся охотники, загонщики громкими криками гонят волков в сторону охотников, хищники пугаются флажков и бегут прямо на охотников. Специально для охоты на волков вывели несколько пород охотничьих собак, на Руси наиболее популярна охота с борзыми: загонщики по следам отыскивают волка, выгоняют его в поле, там на него натравливают свору собак, те гонят хищника и обычно загрызают.

Поначалу день сулил удачу. За ночь не пропало ни одной собаки, и Генри с Биллом бодро двинулись в путь среди окружающего их безмолвия, мрака и холода. Билл как будто не вспоминал о мрачных предчувствиях, тревоживших его прошлой ночью, и даже изволил подшутить над собаками, когда на одном из поворотов они опрокинули сани. Все смешалось в кучу. Перевернувшись, сани застряли между деревом и громадным валуном, и, чтобы разобраться во всей этой путанице, пришлось распрягать собак. Путники нагнулись над санями, стараясь поднять их, как вдруг Генри увидел, что Одноухий убегает в сторону.

– Назад, Одноухий! – крикнул он, вставая с колен и глядя собаке вслед.

Но Одноухий припустил еще быстрее, волоча по снегу постромки. А там, на только что пройденном ими пути, его поджидала волчица. Подбегая к ней, Одноухий навострил уши, перешел на легкий мелкий шаг, потом остановился. Он глядел на нее внимательно, недоверчиво, но с жадностью. А она скалила зубы, как будто улыбаясь ему вкрадчивой улыбкой, потом сделала несколько игривых прыжков и остановилась. Одноухий пошел к ней все еще с опаской, задрав хвост, навострив уши и высоко подняв голову.

Он хотел было обнюхать ее, но волчица подалась назад, лукаво заигрывая с ним. Каждый раз, как он делал шаг вперед, она отступала назад. И так, шаг за шагом, волчица увлекала Одноухого за собой, все дальше от его надежных защитников – людей. Вдруг как будто неясное опасение остановило Одноухого. Он повернул голову и посмотрел на опрокинутые сани, на своих товарищей по упряжке и на подзывающих его хозяев. Но если что-нибудь подобное и мелькнуло в голове у пса, волчица вмиг рассеяла всю его нерешительность: она подошла к нему, на мгновение коснулась его носом, а потом снова начала, играя, отходить все дальше и дальше.

Тем временем Билл вспомнил о ружье. Но оно лежало под перевернутыми санями, и пока Генри помог ему разобрать поклажу, Одноухий и волчица так близко подошли друг к другу, что стрелять на таком расстоянии было рискованно.

Слишком поздно понял Одноухий свою ошибку. Еще не догадываясь, в чем дело, Билл и Генри увидели, как он повернулся и бросился бежать назад, к ним. А потом они увидели штук двенадцать тощих серых волков, которые мчались под прямым углом к дороге, наперерез Одноухому. В одно мгновение волчица оставила всю свою игривость и лукавство – с рычанием кинулась она на Одноухого. Тот отбросил ее плечом, убедился, что обратный путь отрезан, и, все еще надеясь добежать до саней, бросился к ним по кругу. С каждой минутой волков становилось все больше и больше. Волчица неслась за собакой, держась на расстоянии одного прыжка от нее.

– Куда ты? – вдруг крикнул Генри, схватив товарища за плечо.

Билл стряхнул его руку.

– Довольно! – сказал он. – Больше они ни одной собаки не получат!

С ружьем наперевес он бросился в кустарник, окаймлявший речное русло. Его намерения были совершенно ясны: приняв сани за центр круга, по которому бежала собака, Билл рассчитывал перерезать этот круг в той точке, куда погоня еще не достигла. Среди бела дня, имея в руках ружье, отогнать волков и спасти собаку было вполне возможно.

– Осторожнее, Билл! – крикнул ему вдогонку Генри. – Не рискуй зря!

Генри сел на сани и стал ждать, что будет дальше. Ничего другого ему не оставалось. Билл уже скрылся из виду, но в кустах и среди растущих кучками елей то появлялся, то снова исчезал Одноухий. Генри понял, что положение собаки безнадежно. Она прекрасно сознавала опасность, но ей приходилось бежать по внешнему кругу, тогда как стая волков мчалась по внутреннему, более узкому. Нечего было и думать, что Одноухий сможет настолько опередить своих преследователей, чтобы пересечь их путь и добраться до саней. Обе линии каждую минуту могли сомкнуться. Генри знал, что где-то там, в снегах, заслоненные от него деревьями и кустарником, в одной точке должны сойтись стая волков, Одноухий и Билл.