Шарлота Йонж - Маленький герцог (в пересказе Елены Чудиновой)

- Да, вижу! - воскликнул он. - Изменники Флеминги дорого заплатят мне за это!

Он говорил, ощущая одобрительные взгляды дворян и чувствуя себя героем одной из песен госпожи Астриды. Его щеки разрумянились, глаза горели. Мальчик вскинул голову, отбросил волосы со лба, положил руку на рукоять отцовского меча и говорил, как в саге:

- Знай, Арнульф из Фландрии, что герцог Вильгельм Нормандский не останется неотомщенным. Я клянусь на этом мече, что только рука моя окрепнет…

Все, что он хотел произнести дальше, так и осталось непроизнесенным. Кто-то коснулся плеча мальчика. Это священник, до сих пор стоявший на коленях у изголовья гроба, поднялся и встал рядом с Ричардом. Взглянув на высокую темную фигуру, мальчик узнал бледное печальное лица Мартина, аббата Джумьежского, близкого друга и советника отца.

- Что ты говоришь, Ричард Нормандский? - строго спросил аббат.-Склони смиренно голову и не повторяй подобных слов. Неужели ты явился сюда нарушить покой усопшего клятвами о мести? На этом мече, который никогда не поднимался во имя нападения, а лишь для защиты бедных и униженных, ты даешь обет сеять раздоры. Твоя жизнь должна быть продолжением жизни твоего отца. А ты хочешь отринуть заветы его и посвятить жизнь мести и жестокости. Неужели этому учил тебя отец?

Ричард ничего не ответил. Он закрыл лицо ладонями, чтобы скрыть слезы.

- Но, Ваше Преподобие,- вмешался Бернард Датчанин, - разве наш юный лорд монах? Мы не собираемся гасить вспышки благородного рыцарского духа…

- Граф Харкут! - строго произнес аббат Мартин.- Я слышу слова дикого язычника или христианина, крестившегося вон в той священной купели? До тех пор, пока я имею какое-то влияние, вы не омрачите душу этого ребенка языческими страстями, не оскорбите память вашего господина преступлением, которое он так ненавидел, и не оскверните храм нашего Господа, пришедшего спасти нас от вражды. Бароны Нормандии, я знаю, что ни одна капля крови, которую вы так хотите пролить, не вернет вам вашего герцога и не защитит этого осиротевшего ребенка. Но если вы действительно любили своего господина, выполните его завет: оставьте проклятый дух ненависти и мести. Если вы любите этого мальчика, не старайтесь ранить его душу больнее, чем это сделали подлые враги. У Арнульфа достаточно силы, чтобы навредить юному герцогу.

Дворяне молчали. Аббат Мартин повернулся к Ричарду. Мальчик тихо плакал, он вспомнил слова отца, сказанные при их последней встрече. Теперь он все яснее осознал их смысл. Аббат возложил ладонь на голову юного герцога.

- Я верю, что это слезы доброго сердца, - ласково сказал он. - Думаю, Вы не совсем понимали, что говорили прежде.

- Простите меня, - запинаясь выговорил Ричард.

- Взгляните сюда.- Священник указал на большой крест над алтарем.- Ведаете ли Вы, что означает этот священный знак?

Ричард почтительно кивнул.

- Это знак прощения, - продолжил аббат. - А известно ли Вам, кто принес это прощение? Сын Божий простил своих убийц, и Отец простил тем, кто убил Сына. И Вы еще взываете к мести!

- Но; разве жестокий убийца и изменник,- мальчик смело глянул на священника, - должен гордиться безнаказанностью своего преступления, в то время как здесь… - Голос мальчика пресекся: слезы душили его.

- Возмездие настигнет грешника, - веско молвил Мартин. - Божие возмездие. Оно придет в свое время, но люди не должны его торопить. Нет, Ричард, твой долг - простить, Арнульфа Фландрского; даже когда его поразит карающая десница Господа в наказание за совершенное им преступление! Верь в Бога, и воля Его свершится. Но когда неминуемая кара приведет преступника к твоим ногам - гонимого всеми и презираемого - поклянись, что даже в час своего торжества ты не забудешь о том, что Христос учил прощать. Если ты поклянешься в этом на мече твоего благородного отца в храме нашего Спасителя, вот это будет настоящая христианская клятва.

Ричард не мог говорить от слез. Бернард Харкутский, взяв мальчика за руку, вывел из церкви.

Над телом герцога Вильгельма по прозванию Длинный Меч отслужили на следующее утро мессу Requem.

- Dies irae, dies illa

Solvet saeculum in favilla:

Teste David cum Sibilla, - печально пели монахи на хорах.

Маленький Ричард печально стоял на коленях у гроба. Каким непривычным и зловещим казалось ему облачение из черной парчи, надетое священником! Половину слов гимна он не понимал, но ему было ясно, что все они говорят о горе и утрате.

- Quantum tremor est futurus,

Quando judex est venturus,

Cuncta scripte discussurus!

Tuba, mirum spargens sonum

Per sepulcra regionum,

Coget omnes ante thronum.

В нефе, посреди церкви, зияла приготовленная накануне яма. Наконец в нее бережно опустили гроб. Тяжелая плита со скромною надписью и крестом Нормандии легла сверху. Вот и снова пол сделался ровным. Причастники, шествуя к алтарю, будут теперь попирать ногами смиренное надгробие своего герцога.

После похорон Ричарда отвели в герцогские покои. Там с него сняли траурные одежды и снова облекли мальчика в короткую красную тунику, затем причесали. Теперь герцогу можно явиться перед вассалами, которые меж тем собрались в зале. Иные из них были в доспехах, иные, присутствовавшие на похоронах его отца, - в траурных мантиях. Появление Ричарда было встречено хором приветствий. В ответ Ричард, как учил его сэр Эрик, снял шапочку и поклонился. Спустившись по каменным ступеням, он прошел в залу.

Дворяне стояли перед ним торжественным строем, в соответствии со своими титулами, начиная от герцога Бретонского и кончая самым бедным рыцарем, получившим свое поместье от герцога Вильгельма незадолго до его гибели. Не нарушая строя, все медленно и торжественно прошествовали к церкви Девы Марии. Как все в ней изменилось за каких-то два или три часа! Храм был теперь убран цветами. Епископы в митрах и бело-золотом облачении стояли вокруг алтаря. Каждый из них держал в руке пастырский жезл.

Как только маленький герцог вошел, со всех сторон зазвучали сильные, громкие, чистые голоса, певшие «Te Deum laudamus». Голоса эхом отдавались под сводами церкви. Ричард подошел к большому тяжелому резному стулу с витыми ножками. Мальчик поднялся на две ступени перед алтарем и остановился. По одну сторону от него стоял Бернард Харкутский, по другую - сэр Эрик де Сентвиль. Остальные вассалы заняли место церковного хора.

После того, как был пропет гимн, началось таинство Святого Причастия. Когда настало время делать пожертвования, каждый дворянин дал золото или серебро. Наконец Райнульф Феррьерский поднялся на ступеньку алтаря, держа в руках подушку, на которой лежала герцогская корона в виде золотого венка. Следом за ним другой дворянин нес тяжелый меч с крестообразной рукоятью. Архиепископ города Руана принял корону и меч и возложил их на алтарь. Ричард торжественно преклонил колени перед архиепископом, и получил из его рук Святое Причастие сразу же после клириков.