Николай Дубов - Мальчик у моря

Рыбаки уходят, а Сашук, как настоящий сторож, важно обходит свое хозяйство и смотрит, все ли в порядке. Смотреть, в сущности, не на что. Рыбоприемный цех закрыт. В бараке койки с мятыми постелями да мухи. Кладовка заперта, а двор, как всегда, пустой, пыльный, выжженный солнцем. До захода еще можно успеть сбегать и хоть издали посмотреть на "Москвича", но отлучаться нельзя: как же уйти, если Иван Данилович сказал, что надеется на него?

Солнце наполовину уходит за пригорок возле пограничной вышки.

Лучше всего пойти в барак, чтобы не было страшно, и запереть дверь. Но в бараке хуже: по углам уже затаилась темнота, а на улице все еще залито розовым светом.

Краешек красного солнца превращается в полоску, потом в точку и исчезает. Но света пока много, и хорошо видно, что возле пограничной вышки опять стоит лошадь и машет хвостом. Значит, приехали пограничники. Сашуку не то чтобы становится менее боязно - он нисколечко не боится! - а как-то так, спокойнее. Раз там Хаким и другой, с нашивками, он в случае чего даст им сигнал - и все, будет полный порядок... А чем сигналить? Костер зажечь? Пока-то его разожжешь... Лучше бы всего стрельнуть, так нечем. Сашук приносит из барака спички и "летучую мышь". Долго не может ее открыть, но все-таки изловчается, зажигает фонарь. И вовремя. Вокруг уже совсем темно, только на западе небо чуть-чуть светлеет, но скоро гаснет и там. Сашук захлопывает дверь барака, мучается с ключом, который всегда торчит в замке, наконец ключ со скрежетом поворачивается. Сашук вынимает его и кладет за пазуху. На всякий случай. Мало ли что.

Если смотреть на горящий фитиль и ни о чем таком не думать, кажется, что светло везде вокруг, а не только на маленьком пятачке возле фонаря, и тогда совсем не страшно. И Сашук старается не смотреть по сторонам, а только на огонь. К фонарю слетается мошкара. И вовсе маленькая - сущая мелюзга, и побольше, и даже совсем большие бабочки с толстыми мохнатыми животами. Мошкара не такая, как бывает днем, а какая-то блеклая, белесая. Она вьется вокруг колпака "летучей мыши", тычется в стекло и, опаленная, падает на столешницу. Сашук пробует ее отгонять, но мошкара упрямо лезет к огню и обжигается. Чтобы удобнее было наблюдать, Сашук укладывает кулак на кулак, опирается на них подбородком. Мошкара летит и летит, вьется и вьется...

Свет фонаря меркнет, сужается в пятнышко, в точку. Из этой точки вновь разгорается свет, превращается в необыкновенно яркий солнечный день.

Бригада в полном составе сидит под навесом, прохлаждается. И Сашук тоже сидит за столом. Во двор въезжает "Москвич". Звездочет выходит из машины, здоровается со всеми и обращается к Сашуку:

"Ну, как жизнь?"

"Все в порядке", - отвечает Сашук.

"А мамка?"

"Мамка в больнице".

"Так надо ее проведать! Прошу..."

Он открывает перед Сашуком правую дверцу машины.

"Зачем? - говорит Иван Данилович. - Пускай сам ведет, я на него надеюсь".

Звездочет садится справа, пассажиром, а Сашук важно усаживается за баранку и спрашивает:

"А что надо сделать, чтобы поехать?"

"Погудеть, разумеется!" - отвечает Звездочет.

Сашук нажимает на дужку. Раздается такой могучий сигнал, что потрясенные рыбаки зажимают уши.

"Газанем?" - говорит Сашук.

Звездочет кивает и подмигивает:

"Валяй!"

Машина срывается с места и мчится вдоль берега по малоезженому проселку. Пограничники, высунувшись из оконных проемов, машут Сашуку, он высовывает левую руку и шевелит пальцами, как делает это дядя Семен.

Вышка остается далеко позади, скрывается совсем. По выжженной степи вдоль дороги бредет стадо коров. Сашук сигналит, и коров будто сдувает ветром, а пастух, растопырив руки и открыв рот, каменеет от испуга и восхищается.

Машина летит по степной дороге, и вдруг Звездочет говорит:

"Погоди, чего это там?"

Впереди виднеется черная точка, она быстро увеличивается, растет, и "Москвич" останавливается возле того, что еще недавно было "козлом".

Колеса у него развалились в разные стороны, кузов надломился посредине и лежит пузом на земле, из-под капота идет пар, сзади дымится. Шофер стоит перед задранным к небу радиатором и безнадежно чешет затылок.

Из полуразвалившегося кузова вылезает весь в поту и в саже Гладкий. Он подбегает к "Москвичу", еще загодя стаскивая свою светлую шляпу в дырочках.

"Слышь, друг! - просительно говорит он. - Выручи, сделай одолжение подкинь до Тузлов... А?"

Сашук и Звездочет переглядываются. Гладкий старается поймать их взгляды и, задыхаясь, говорит:

"Вот, поломалась... И ни лошади, ничего... А в колхозе все машины в разгоне... Сделайте такое одолжение. Дозвольте на вашей машине до Тузлов доехать? А? Мне там накачку делать надо..."

Он заискивающе смотрит то на Сашука, то на Звездочета, комкает свою шляпу и начинает вытирать ею пот, еще больше размазывая грязь и сажу.

"А когда тебя люди просили, - говорит Сашук, - тебе своей машины жалко было, да?"

Пришибленный этим напоминанием, Гладкий суетится еще униженнее, но Сашук и Звездочет непреклонны.

"Правильно! - говорит Звездочет. - Пусть теперь сидит здесь. Пускай знает про справедливость!"

Сашук дает газ, и униженный, презренный Гладкий остается позади.

Машина мчится по улицам Тузлов, время от времени Сашук сигналит так громко и пронзительно, что все шарахаются и разбегаются с дороги. На крыльце больницы стоят мамка и доктор. Мамка уже не бледная и скучная, а розовая, веселая и совсем здоровая. Доктор похож на Жорку, только с бородой и в очках.

"Поправилась?" - спрашивает Звездочет.

"А как же, - говорит доктор Жоркиным голосом. - У нас в два счета. Наука!"

"Тогда садитесь, - говорит Звездочет, - и я отвезу вас на край света. Или прямо в космос..."

И вдруг становится темно, доктор превращается в Жорку и кричит над самым ухом Сашука:

- Я же говорил - вылитый боцман! Даже барак запер...

Освещенные снизу "летучей мышью", возле стола стоят Жорка и Иван Данилович.

- Молодец, - говорит Иван Данилович, - не подкачал. Давай ключ.

Сашук достает ключ из пазухи, отдает и вдруг заходится отчаянным плачем.

- Ты чего, дурной? - удивляется Жорка.

- Не-правда!.. - захлебывается слезами Сашук.

- Что - неправда? - спрашивает Иван Данилович.

- Все неправда! - кричит Сашук и плачет, спрятав лицо в согнутый локоть.

Иван Данилович и Жорка молча смотрят на Сашука. Подходит отец, берет его на руки и несет в боковушку, на топчан. Сашук затихает, но еще долго всхлипывает и судорожно вздыхает.

Сон заново так и не приходит. Он просто спит как убитый, без всяких сновидений. Проснувшись, вспоминает все и первым делом хочет обругать Жорку за то, что разбудил. Только ругать уже некого - в бараке ни души, а во дворе один Игнат, разжигающий плиту. Сашук бежит к хате, в которой живет Звездочет. "Москвич" разинул пасть багажника у самого крыльца. Стоя спиной к улице, в багажнике копается Звездочет. Может... Может, он куда поедет и возьмет Сашука с собой? Может, сон произойдет наяву? А что, бабка сколько раз говорила, что сны сбываются...