Эсфирь Эмден - Приключения маленького актера

- Нет, почему же, провожали! - немного обиженно ответила соседка. - Я провожала, из школы девочки приходили - немного их было, правда, еще не съехались. И ваша Роза была, - с улыбкой добавила соседка, - и игрушку принесла.

- Как - Роза? - удивленно воскликнула Анна Петровна. - Ну что за человек скрытный!

- Ничего, ничего, она хорошая, ваша Роза, - улыбаясь, повторила соседка. - И такую хорошую вещь принесла Сашеньке на прощание! Знаете, такую куклу, только живую, ну, говорящую, и руками-ногами он двигает, и смеяться может, - оживленно и совсем по-детски рассказывала она.

- Постойте, постойте! Если это кукла, то почему "он"? Кто - он? И как это игрушка может смеяться? Вы что-то, верно, путаете.

- И ничего я не путаю, - обиделась соседка. - Это такая игрушка: наденешь его на руку, а он начинает двигаться. Почему "он"? Да он, как его, - Петрушка! И говорит так смешно! Роза Сашеньке показывала. Только Саша и не улыбнулась даже, - со вздохом прибавила соседка.

Глава пятая

ПЕТРУШКА ОТПРАВЛЯЕТСЯ В ДАЛЬНИЕ КРАЯ

Петрушка был уже не очень молод - во всяком случае, лишь на несколько лет моложе восемнадцатилетней Розы. Когда она была девятилетней, только что принятой в отряд пионеркой и впервые в своей жизни пришла с товарищами в городской Дом пионеров, Петрушка лишь недавно появился на свет в театральной мастерской этого дома.

Он был сделан старшими ребятами - членами театрально-производственного кружка - под руководством старого мастера-кукольника Якова Сергеича.

Так как ребята мастерили его довольно долго, я не могу сказать, что он появился на свет так же интересно и неожиданно, как деревянный человечек Буратино из старой сказки.

Нет, Петрушку давно дожидались и долго снаряжали.

И все-таки какое это было событие, когда он окончательно появился на свет!

Ребята удивлялись и радовались - ведь это была их первая самостоятельно сделанная театральная кукла.

Доволен был и старый мастер Яков Сергеич, что помог ребятам смастерить такую отличную игрушку.

И в самом деле, это была отличная игрушка!

Когда Костик Петросян высоко поднял готового и уже одетого Петрушку, чтобы показать его всем ребятам, Петрушка сейчас же весело закивал им своей длинноносой головой в остроконечном колпачке и завертелся во все стороны. Конечно, ему хотелось получше и поскорей разглядеть все.

Он сразу же увидел кучу глины и много масок на столе, но не заинтересовался ими. Это было его туманное доисторическое прошлое, и такое серое, сырое - оно ему не понравилось.

А вот ярко-красные галстуки на шее у ребят ему очень понравились, и понравились пестрые лоскутки, и стрекотанье швейной машинки, и веселый шум, и звук трубы за дверью. Жизнь начиналась яркая, шумная и, видно, очень интересная.

Так и оказалось. И даже еще лучше! Лучше самого лучшего! Потому что он стал артистом, как только появился на свет! Он был действительно прирожденным артистом. И таким, которого сразу же признала и полюбила публика.

Когда под грохот и звон тарелок раздвигался пестрый занавес и Петрушка выскакивал на ширму, у него даже дух захватывало от восторга. Огни, свет, музыка, хохот ребят! Плясать бы и кувыркаться без конца!

Одного только он не любил - это когда невидимая, но властная сила стаскивала его со сцены и уносила за кулисы. "Хватит, побаловался", говорил звонкий, но строгий голос, и Петрушке сразу делалось скучно. Виси себе на гвоздике за ширмой и поглядывай на соседей - на вислоухого плюшевого зайца и сонного медведя. Когда-то еще выпустят! Им-то ничего хоть целый день виси, - а ему каково!

Ведь характер у него был совсем не такой, как у них. Они были просто куклы, а он актер! Не с его характером было висеть без дела на гвоздике.

Но и у Розы, его хозяйки, характер тоже был твердый.

- Петрушка, не приставай, - говорила она спокойно, когда Петрушка тыкался носом в ее руку, чтоб скорей выпускали на сцену. - Не твой выход. Сейчас Зайкина очередь.

Вы подумайте, Зайкина! А что он умел, этот лопоухий Зайка? Только кланяться, да подскакивать, да лопотать что-то Розиным голосом.

А ведь он, Петрушка, только притворялся, что слушает Розу. Он играл сам, конечно, сам! Разве кто-нибудь другой сумел бы так кувыркаться и плясать в Розиных неопытных еще руках? Разве кто-нибудь другой сумел бы так смешно раскланиваться и так отчаянно верещать?

Недаром зрители стучали ногами и хлопали, когда кончалось его представление, и кричали: "Петрушку! Петрушку!"

И вдруг все это кончилось. Он перестал быть артистом. Он больше не играл, не представлял, он не выскакивал на ширму под звон и грохот музыки, он не видел больше радостных, смеющихся ребячьих лиц, он не слышал таких сладостных для него аплодисментов.

Он лежал в темном и тесном шкафу, задыхаясь от нафталина и скуки, лежал долго - годами. Не с кем было даже поговорить, некому было пожаловаться. Рядом лежали старые Розины башмаки. Они тоже лежали без дела, но они только отдыхали и спали. "Уж и набегались мы на своем веку - все косточки ломит!" - кряхтели они, когда Роза перевертывала их, разыскивая что-то в стенном шкафу.

А Петрушке она сказала, один только раз сказала - ведь она была не очень разговорчива, эта Роза: "Подожди, Петрушка, не до тебя. Мне очень некогда".

Да, ей было очень некогда: она кончала семилетку, она поступала в техникум, она училась, делала доклады, сдавала экзамены...

Ну зачем, зачем ей подарили Петрушку, когда она расставалась с Домом пионеров, подарили в благодарность "За отличную работу в театральном кружке". Так было написано на красивой, с золотой каемкой грамоте, которую старший вожатый вручил Розе на прощание. И вместе с грамотой вручил его, Петрушку, заслуженного актера этой сцены.

Но ведь он не хотел уходить из театра! И ведь Роза так безжалостно забывала о нем! Забывала неделями, месяцами, годами...

Ему даже начинало казаться порой, что он стареет, что жизнь кончилась. Он много спал, дремал целыми днями. На носу его лежали шерстяные носки, на спине - старые калоши. Правда, они были завернуты и он тоже, но все-таки...

И вдруг о нем вспомнили! Роза вытащила его на свет, встряхнула и своим забытым, но милым - да, конечно же, милым! - голосом сказала:

- Встряхнись, Петрушка, начинается новая жизнь!

И она началась. Немножко странная жизнь, непонятная, не похожая на прежнюю, но все же очень интересная.

Сначала его чистили, приводили в порядок, переодевали.

"Ого, сейчас выпустят на сцену!" - думал Петрушка.

Но на сцену его не выпустили.

Потом его куда-то несли в кожаном чемоданчике вместе с книжками и бутербродами.

"Ого, несут в театр!" - думал Петрушка.

Но его принесли не в театр, а в какую-то другую квартиру, вынули из чемоданчика и передали какой-то незнакомой девочке. Может быть, его новой хозяйке за сценой?