Марк Ефетов - Граната в ушанке

- Вот видишь, - Володя достал из-под подушки тетрадный листок, Костя на всякий случай написал эти слова на бумажке, что мы, значит, нашли Перуна. Только Костя говорит, что это вряд ли понадобится, потому что первая смена землекопов до того места, где лежит Перун, вряд ли дойдёт. А во время пересмены мы втроём откопаем Перуна и сообщим об этом в музей. Вот и всё. Я пошёл спать к Косте. Встретимся на карьере рано утром.

- Всё? - переспросил Женя.

- Всё.

- Сами, значит, всё распланировали, как по нотам! Вот так сосунки!

- Считай, что так. Ну, Женя, я побежал. А то неудобно - Сахаровы, может быть, уже спать легли.

- Погоди! Откуда он знает, этот твой Костя Сахаров, что откопал Перуна? Разве он видел всю золотую статую?

- Видел. Ой, Женька, не держи меня! Меня же ночевать не пустят. Это же твоя кровать, а не моя. А я что - на улице останусь? Пусти, слышишь? Утром поговорим...

Он рванул свой рукав из рук брата и убежал.

НОЧНЫЕ ТРЕВОГИ

Женя лежал на спине, заложив руки за голову, и смотрел на пятно в углу потолка с такой сосредоточенностью, что можно было подумать - в этом пятне лежала разгадка десятка вопросов, возникших в его голове. В самом деле, что произошло? Двое мальчишек - ребят-несмышлёнышей - увлеклись какой-то, можно сказать, игрой и втянули в неё его, Евгения Замараева, взрослого человека, студента Московского университета. И он пошёл у них на поводу. Бред какой-то! А этот глупый план, разработанный мальчишками! Володька отбарабанил план, как приказ, а он, Женя, даже не ответил. Будто согласился...

- Товарищи, никто не читает? Разрешите, значит, гасить свет?

Это сказал кто-то из соседей Жени по комнате. Кто сказал, Женя не разглядел. И какое это имело для него значение? Женя так был занят своими мыслями, так озабочен и встревожен (тревога эта с сегодняшнего вечера особенно глубоко заползла в его сердце), что совершенно не обращал внимания на окружающих. Больше всего его волновало, как кончится эта его авантюрная поездка, и не поздно ли исправить ошибку, которую он сделал, и как же её исправить. А в том, что он сделал ошибку, Женя уже не сомневался. Погасили свет, и в темноте как-то ощутимее стала тишина, и в тишине этой шёпот на двух соседних кроватях.

- Слышь, Кузьма Ильич, а дальше что?

- "Что, что"! Контузило меня, и всё. Память отшибло и сознание. А снаряд тот, между прочим, не разорвался - в землю ушёл. Тут, под Новгородом, много таких, неразорвавшихся. Почва болотистая. Она, брат ты мой, чувяки хранит многолетней давности, а уж о снарядах и говорить нечего. Сколько ребят наших подрывались на снарядах и минах! Жуть! Ну, спи давай...

Затихло. Женя услышал ровное дыхание, перешедшее в негромкий храп с присвистом. К первому храпу присоединился второй, и захрапели они вроде бы дуэтом.

"Надо и мне спать", - подумал Женя. Он повернулся на бок и заснул.

За окном шуршал по стеклу дождь. Дождь этот лил не только в городе, но и по всей Новгородщине. Юркие струйки стекали в котлован, быстро смывая землю, насыпанную Костей. И когда полчаса спустя дождь прошёл и вдруг распогодилось, лунный свет скользнул по блестящему металлу. Если посмотреть сверху в котлован, можно было предположить, что кто-то бросил туда золотую пластинку. Вокруг была чёрная земля, всюду земля, а посредине - узкая, тускло поблёскивающая золотая полоска.

Луна заглянула и в окно гостиничного номера. Женя ворочался. Ему снилась война, которую он никогда не видел. Какие-то мальчики подрывались на минах и снарядах, почему-то бесшумно взрывавшихся. Рушились дома, превращались в груду развалин.

Было страшно, хотя Женя сам себя уверял во сне: "Это мне только снится. Этого нет". А всё равно было страшно, так страшно, что он поворочался, поворочался и проснулся. И тут-то начали одолевать его ночные тревоги. Ночью ведь всё кажется более страшным, чем на самом деле. А тут мысль бежала по замкнутому кругу и каждый раз возвращалась к одному и тому же: беда. В самом деле: сначала Костя сообщил Володе, что Перуна нашли на дне озера. Это ещё куда ни шло. По летописям и преданиям так оно и получалось, что язычники сбросили своего бога Перуна в воду. Но оказалось, что "Перун" - это катер или, проще того, моторная лодка. Мальчишество, глупость. Пойдём дальше. Не вышло в воде, Костя бросился искать в земле. И сразу, можно сказать с ходу, нашёл. Что нашёл? Сначала Володя сказал, что Костина лопата звякнула о металл. А потом, когда торопился убежать к своему дружку, заявил: "Да, статуя Перуна из золота". Чепуха! Не мог же мальчик, да ещё в такую погоду, откопать статую. И не могла эта статуя оказаться в земле - там, где ищут сырьё для строительства. Нет, это безусловно никакой не Перун. Так что же это? Металл был, это несомненно... Снаряд. Неразорвавшийся снаряд. Ведь медную гильзу можно принять за золотую. И может быть, это целый склад снарядов и мин, который закопали фашисты при отступлении. Ведь такое бывало: склады снарядов находили и находят на Украине, в Белоруссии - везде почти, где прошла война. Вот и соседи по койке говорили о многих неразорвавшихся снарядах в Новгороде. Да, это наиболее вероятно...

Женя привстал на кровати, опершись на локоть. Со всех сторон комнаты доносился храп. Лунный свет придавал всему вокруг необычайные очертания: стул с навешанной на него одеждой казался карликом-горбуном, стол с графином - лошадью, а вешалка - горцем в огромной папахе и с ружьём за плечами.

- Хрр... хр... хр...

А за стеной: тик-так, тик-так, тик-так.

Снова тревожные мысли одолевают Женю. Завтра в карьер приедут на экскурсию дети. Они спустятся в котлован, разбредутся вокруг, и в это время от любого прикосновения сработает ударное устройство...

Туча закрыла луну, и в комнате вдруг стало так темно, будто задёрнули шторы. Потонули в темноте карлик-горбун, лошадь и чеченец в папахе.

Тихо... Только храп и тиканье часов.

"И всё это я выдумываю, настраиваю себя, накручиваю всякую чушь, подумал Женя. - Надо спать. Завтра утром пойду на карьер и во всём разберусь".

Женя говорил это себе, но как-то неуверенно, робко. Он подложил ладонь под щёку, чтобы скорее заснуть, и в это время на соседней кровати храп прекратился, зазвенели пружины, человек застонал и невнятно пробормотал сквозь сон:

- Второе орудие - огонь!.. Снаряды оттаскивай. Тащи... Огонь!

МИЛИЦИОНЕР ПОКАЗЫВАЕТ ДОРОГУ

Женя вскочил одним рывком и стал одеваться быстро, как по тревоге. Спустя пять минут он был уже на пустынной площади. Здесь по мокрому асфальту бежали только тени от туч, гонимых ветром перед луной.

Куда идти?

На мгновение Женя остановился. Неужели только позавчера он спокойно (пусть с костылём) поднимался по лестнице к себе домой? Каким-то мелким показался ему сейчас этот вывих ноги. Две бы ноги сейчас вывихнуть, только бы стереть начисто события этих двух дней. Жаль, что нет такого ластика, которым можно было бы в жизни стирать крупные огорчения и несчастья, как стираешь ошибки в тетради.