Игорь Фарбажевич - Телега времени

- Ее отобрали, - тихо произнес Зуевлад.

- Кто посмел?! - взвизгнул в негодовании тиун. - Отобрать дань, что везли в Золотую Орду?!.. Кто этот злодей?!..

- Змей-Горыныч, - ответил князь.

- Кто-кто?! - не понял тиун.

- Змей о трех головах, что появился в Лешем лесу. Тогда же я послал гонца с этой новостью к хану.

- Кулай казнил его, - ухмыльнулся Алтын-Батыр. - Великий хан не любит ваших сказок! Оттого он направил за данью меня. А в наказание потребовал от вас ещё десять девушек.

Князь отступил к воротам.

- Это невозможно, - твердо промолвил он.

- Почему же? - усмехнулся татарин. - Десять седел ждут новых ханских невольниц. - И добавил уже без улыбки: - Все должно быть собрано к вечеру. И не пытайся как-нибудь обмануть меня. Не делай глупостей, князь!..

- Если я сделаю то, что ты велишь - это и будет моя самая большая глупость, Алтын-Батыр, - ответил Зуевлад. - Я не отдам тебе девиц!

Тиун прищурил глаза:

- Вижу: сегодня твоя сила, князь! И не столь я глуп, чтобы сейчас врываться в город. Но учти, Зуевлад! - Он повысил голос: - Кулай такого не прощает... Так что я по-прежнему требую дани!.. За все три года, князь!

Раздался цокот копыт, и из ворот выехал молодой ратник. Он был невысок, худощав, но во всем его облике чувствовалась сила и храбрость.

- Вот он я!

- Кто это? - не понял Алтын-Батыр.

- Богатырь русский! - ответил Зуевлад.

- Зачем он мне нужен? - удивился ханский тиун. - Я требовал дани!

- Я и есть Даня! - крикнул молодой ратник. - Не слыхал про Данилу Рубаку?! Будем биться с тобой, Алтын-Батыр! Победишь ты - получишь все, что требуешь, ежели нет - пусть не гневается хан Кулай!

Алтын-Батыр повернулся к своим баскакам. Те ждали от него приказа: то ли вступать в бой, то ли - не солоно хлебавши - возвращаться. Второе было исключено: ему, ханскому тиуну, брошен вызов! И он примет его. Он пойдет один на один с русским ратником! Недаром в Золотой Орде всех мальчишек с малых лет учили скакать на лошадях и драться всерьез, до крови! Бывали случаи, когда их, побелевших от гнева, с трудом оттаскивали за волосы друг от друга. Под рев и хохот опытных воинов они кусались и царапались, как волчата, желая продолжить драку! И в этих поединках был смысл жизни многих поколений диких степняков. Все они - дети Золотой орды - с ранних лет владели мечом и арканом, плетью и копьем.

Драться решили на мосту. Весть о поединке между Данилой Рубакой и Алтын-Батыром мгновенно разнеслась по небольшому городу. Из ворот высыпали почти все его жители, а городскую стену облепили любопытные мальчишки.

Алтын-Батыр снял с плеча лук и колчан и передал своим баскакам, велев им отъехать.

За поединком следили и Тимка со Святиком. Когда два богатыря помчались друг другу навстречу с тяжелыми копьями наперевес, Тимка достал фотоаппарат.

Стукнувшись остриями о кованые щиты, копья переломились, будто березовые ветки. Богатыри тут же разъехались в разные стороны и подняли над головой острые мечи. Их звон разнесся по морозной лазури и эхом отозвался в снежном лесу, когда всадники съехались, чтобы продолжить поединок. Булатная сталь долго не поддавалась мощным ударам, но все-таки не выдержала. Мечи сломались почти одновременно.

Горожане и баскаки бурно выражали свое отношение к поединку. Он проходил под воинствующие крики, свист и гортанную брань. А Тимка тем временем все снимал...

Противники спешились. На снег были брошены щиты и пояса, рукавицы и палицы, плетка, хлыст - все, что мешало решить спор в рукопашном бою.

Борьба могла быть непредсказуемой, так как татары боролись совершенно иначе, чем русские. В кулачном бою русским не было равных. Но в бою рукопашном, где к монголо-татарам перешли древнейшие приемы борьбы китайцев - делалось страшновато за Данилу. Сам же богатырь только посмеивался себе в усы, прохаживаясь перед возбужденной толпою. Ханский тиун, напротив, неподвижно стоял на краю моста и, сложив на груди руки, внимательно изучал русского ратника.

Князь махнул рукой и воины стали сходиться. Они шли медленно, не отрывая глаз один от другого. Когда же всего локоть отделял их друг от друга, Алтын-Батыр первым бросился на противника. В Золотой Орде учили нападать стремительно. Но Рубака не ушел в сторону и принял схватку.

Я не стану подробно описывать весь поединок. Скажу только одно: он был долгим и трудным. Как только казалось, что побеждает Данила, - тут же Алтын-Батыр пригибал его к земле. Если ханские баскаки готовились праздновать победу - русский богатырь находил в себе силы вырваться из цепких рук татарина, чтобы самому навалиться на того своим крепким телом. Так продолжалось много раз. Но в конце концов сил у ратника оказалось больше, и Данила Рубака опрокинул соперника на обе лопатки.

Горожане огласили воздух радостными криками. Однако, радость была преждевременной. Лицо богатыря вдруг скривилось, он охнул, перевернулся на бок и остался лежать недвижим. Никто не заметил, как в руке поверженного Алтын-Батыра оказался кривой острый кинжал, который он исхитрился достать из голенища и вонзил прямо в сердце богатыря Данилы.

Это был подлый удар, неправедный и бесчестный.

Баскаки тут же обступили Алтын-Батыра, не давая русским к нему приблизиться. Он с трудом, тяжело дыша, вскарабкался в седло.

- Я жду до вечера, - повторил тиун князю. - Мой шатер будет стоять у леса... Пусть смерды доставят туда дань и девиц. И ещё овса для коней.

Вскоре на опушке леса стоял военный лагерь, окруженный весело потрескивающими кострами. Овес был доставлен тотчас же, и кони, привязанные в перелеске к стволам сосен, громко захрупали отборным зерном.

А в город пришла беда.

После подлой победы над Рубакой Князь мог бы запереть ворота на прочные засовы, мог собрать войско, чтобы разбить отряд Алтын-Батыра. Но он знал, что месть татар будет столь жестокой, что не устоять ни городу, ни людям. Лучше было сейчас откупиться малым горем, чем захлебнуться в крови всем - от мала до велика. Нет, он должен был исполнить данное Рубакой слово, каким бы горьким этот долг не был...

После Княжеского Совета, Зуевлад велел собрать десять саней, наполненных сукном, мехами, украшениями, ларцами и сундуками.

Затем он вызвал на Княжеский двор несчастных отцов, у которых имелись дочери, и, низко поклонясь им, попросил отдать девушек в ханский полон.

В те времена честь города и сила данного слова стоили больше, чем человеческие страдания. Скрывая слезы и не переча Князю, прощались отцы с юными дочерями своими и собирали их в дорогу, покрикивая на воющих жен.

К вечеру, когда санный поезд для хана Кулая с плачем и воплями выехал из городских ворот, на другой стороне рва раздались встревоженные крики татар. Князь Зуевлад приказал остановиться.