Игорь Фарбажевич - Зверь и скрипка

Тут же захотелось есть: ведь он так и не успел позавтракать в гостинице. Снегирь поднялся и заспешил в сторону соснового бора.

Вскоре он добрался до большой поляны, на которой разбил свои шатры цыганский табор. И тут Снегирь понял, что сам Счастливый Случай привел его к этому месту. Среди бродячих людей в пестрых одеждах, сидящих у большого костра, он увидел ту старую цыганку с петухом, вернувшую Антону скрипку. Она пела грустную песню своим красивым грудным голосом, и все слушали её, покачиваясь в такт песни. А петух ходил рядом - важный и гордый за свою хозяйку.

Лишь только Снегирь вышел на поляну, - песня сразу оборвалась, а все взгляды обратились на него.

- Это ко мне, - поднялась с земли старая цыганка и, набросив на седую голову шаль, пошла ему навстречу. Петух отправился за ней. - Что скажешь? спросила она.

- А то скажу, что ты оказалась права, - ответил Снегирь. - Скрипач, по-моему, попал в беду.

И все ей рассказал...

Она пожевала губами и строго спросила:

- Чего же ты теперь хочешь от меня?

- Помощи, - ответил Снегирь. - Вы, цыгане - народ мудрый.

Цыганка стояла и думала о своем, а он терпеливо ждал её решения.

- Расскажи мне о твоем друге, - наконец попросила она.

И Снегирь поведал об Антоне все, что знал сам.

Взгляд её смягчился:

- Так он из приюта... - задумчиво промолвила цыганка.

- С малых лет, - тут же с готовностью добавил Снегирь. - Ни отца, ни матери... Лишь медальон ему из Детства и остался...

- Что за медальон? - она еле заметно подняла брови.

- Серебряный. Да за это наследство Антона ты не выручишь и краюху. Просто это память. Впрочем, он и сам не уверен: остался ли тот ему от родителей или был надет в приюте...

- Как он выглядел? - почти безразлично уточнила цыганка, хотя голос её дрогнул.

- Овальный такой, на цепочке, - ответил Жаворонк, не понимая, что ей за дело до обычного украшения.

- А внутри? - уже с нетерпеньем спросила цыганка, цепко хватая его за руку. - Что внутри?!

- Латинское "N" в виде двух ноток, - сказал Снегирь, безуспешно пытаясь вырваться. Наконец он вырвал руку и отбежал на шаг в сторону. - Ну, тетенька, и сильна же ты!.. - вскричал он и потер локоть. - Так и руку оторвать можно!..

- Ко-ко-ко! - прокричал разгневанный петух. Он топнул о землю лапой со шпорой, разбежался и налетел на Снегиря.

- Эй-эй, Рома! Нельзя!.. - прикрикнула на него хозяйка.

Тот замахал крыльями и обиженно отошел в сторонку, все косясь одним глазом на обидчика.

Ребятишки из табора окружили их - чумазые, кудрявые, смешные. Они улыбались Снегирю, словно старому знакомому.

- Пойду я, - обиженно сказал Снегирь. - Видно не дождусь я помощи.

- Погоди, певец! - хрипло сказала цыганка. - Не спеши. Проводи меня к нему.

- Зачем? - недоуменно спросил он.

- Ты же просил о помощи. Я помогу...

Она взяла в неблизкую дорогу кожаную сумку, полную печеной картошки и жареного мяса, и они отправились в обратный путь.

А черный петух пошел за ними следом...

Так вот Снегирь очутился на городской площади.

В это время скрипач уже закончил играть. Все слушатели восторженно зааплодировали ему. Он кланялся в разные стороны, ища глазами Марию. Когда же он её нашел, то с изумленьем увидел рядом с ней Снегиря! Его друг вернулся!.. Все простил, все понял!.. На то он и - друг!.. Сердце его захлестнула радость, он поднял скрипку, и в следующее мгновенье новый напев разлился над площадью.

Бургомистр незаметно утер платком навернувшиеся слезы: он вспомнил свою молодость, уроки музыки, Балаганчик, в котором когда-то пел. Благодушно кивнул появившемуся рядом Снегирю, даже гостеприимно указал на пустое место рядом с ним, как вдруг его взгляд остановился на цыганке.

И тут время пошло вспять, а годы, словно книжные страницы на ветру, в одно мгновенье перелистнулись и раскрылись на главе о его молодости.

- Анна!.. - неуверенно окликнул цыганку Ленард. - Ты ли это?..

Глава пятнадцатая.

ИСТОРИЯ ХОРИСТКИ И ПОХИЩЕНИЕ.

Была поздняя осень, когда хористка покинула Балаганчик и отправилась на поиски своего счастья.

Полгода, обходя город за городом, исходя все дороги, она искала приюта и понимание, но бедную женщину гнали отовсюду, а если и жалели, то оставляли всего на одну ночь, вместо платы заставляя вымыть пол или лестницу, а то и подмести весь двор.

Она родила сына в овраге, под вой ветра, недалеко от небольшой горной деревни. Проезжавший мимо на телеге местный староста оказался человеком добрым - он забрал её к себе, дал комнату на втором этаже, где она отогрелась, успокоилась, и уже спустя неделю стала учить деревенских детей музыке.

Она назвала сына Никколо (в честь великого Паганини). Мальчик рос спокойным, никогда не изводил ей душу плачем, наоборот: всегда улыбался и, лежа в колыбели, что-то пытался петь целыми днями. А по ночам ему пела мать:

- На шестках сидят в ночи

удалые скрипач.

Держат тонкие смычки

крошки малые - сверчки...

А смычки - блестящие!

Прямо настоящие!

А смычки - от елки

тонкие иголки...

Весной староста помог ей выстроить дом у подножия горы, и счастье не покидало её целых три года. И казалось: жизнь этой дружной маленькой семьи наконец-то обрела покой. Так казалось. Так хотелось... Но вот однажды...

Это случилось под вечер. У хористки была репетиция в сельской школе, а Никколо сидел у камина и слушал песню сверчка. Он уже не раз оставался в доме один. Да и разве сельский мальчишка боится чего-нибудь на свете? Живя рядом с лесом, он научился понимать его язык.

- С добрым утром! - шелестел ему Лес весенней листвой.

- Расти большим! - пела ему коноплянка.

- Будь счастлив! - трубил из чащи олень.

Дверь их дома, как и по всей деревне, почти никогда не запиралась, и сквозь сверчковое свиристение он услышал чьи-то тихие шаги на крыльце.

- Мама! - радостно бросился к двери мальчик.

Но на пороге стоял высокий незнакомый мужчина в черном, опершись на тяжелую трость.

- Здравствуй, Никколо! - сказал Незнакомец. - Я пришел за тобой. - Он протянул к нему руки и пристально глянул в глаза ребенку.

Ничего прежде не боящийся мальчик, вдруг затрепетал, как лист на ветру. Он хотел крикнуть, позвать на помощь, но не смог - он словно прирос к полу, а Незнакомец, как бы зная, что в доме больше никого нет, уверенно подошел к нему, цепко взял за шиворот и повел за собой.

Спустившись с крыльца, Незнакомец поднял его на руки, и они взлетели в звездное небо.

Пролетая над ущельем, он злобно усмехнулся и, почти без усилий оторвав от себя судорожно вцепившегося ребенка, бросил его в черную пропасть.

Опустившись затем у края ущелья, Незнакомец прислушался: ни крика, ни плача. Он удовлетворенно облизнул сухие губы и - пропал.

Мать вернулась совсем скоро. Какая-то тревога гнала домой.