Елена Чудинова - Лилея

Через мгновенье вервие уже натянулось тетивою. Ан Анку, скользя руками, направился по нему вниз преспокойным шагом — точно шагал по нормальной горизонтальной поверхности, а не висел над бездною затылком.

— Теперь я, ладно, Анри? — нетерпеливо спросила Нелли.

— Идите, — Ларошжаклен, плотно усевшись на природном карнизе одною рукой уцепился в него, другой перехватил веревку — надо думать, на всякий случай.

Полузабытое воспоминание о побеге из дому Венедиктова живо всплыло в памяти, когда под ногами весело побежала замшелая кладка камней. Зачем тогда было и пробираться через этот менхир, не проще ль спустить веревку со сторожевой галереи, подумала она, осторожно ступая, но затем случайно взглянула вверх. Оно бы вышло на добрую треть больше.

Один только раз Нелли слегка оступилась — когда в лицо ей ударился крохотный летучий мышонок. Однако вторая нога не потеряла опоры, и канат лишь слегка качнулся. Земля, вдруг приблизившаяся ногам навстречу, показалась с непривычки вертикальной.

— Ох, крутенько, — Нелли выпустила веревку из рук. Высоченная стена уходила в небо. Ларошжаклена не было даже видно, сколько ни закидывала она вверх голову. Не видно было и балкона, на коем они находились — верно он сливался снизу со стеной.

— Посторонись-ко, — Ан Анку пронзительно свистнул, и откуда-то очень далеко сверху донесся ответный свист. — Вот придумал, время-то терять, он, кажись, еще там.

Нелли благоразумно промолчала, подозревая, что Ан Анку еще сердит.

Вдруг веревка заходила по стене ходуном, словно обезумевшая змея.

Нелли не успела испугаться, как увидала Ларошжаклена: только он не шел по стене, а стремительно мчался вниз. Слава Богу не падал, хоть и было похоже по скорости, с каковой он приближался.

— Охота была руки обдирать, принц, — проворчал Ан Анку, когда Ларошжаклен стукнул о землю сапогами.

— Пустое, за нонешний день не впервой, — хмыкнул тот. — Поди скажи, что не пенял на мою задержку.

— И то верно. Ну, идем с Богом. Дождь будет кстати, я чаю.

Темные небеса были совершенно ясны, но Нелли, столько лет продружившая с Парашей, не слишком удивилась. Нисколь не задернутые тучами отражения последних звезд плескались во рву, и не успела она задуматься над новым препятствием, как уж оно было преодолено. Ан Анку вскарабкался на выросший под стеною гибкий остролист. Высокий куст гнулся туда-сюда, не выдерживая ноши, а шуан, раскачавши его еще сильней, приземлился с верхнею частью вместе по другую сторону рва. Основной ствол с двумя боковыми образовали, придавленные им, роскошный мостик, по которому перебрались де Ларошжаклен и Нелли.

— А вот обратно придется лезть в воду, дорогая мадам де Роскоф. Сие будет отменно мокро, — шепнул Ларошжаклен превесело, когда остролист, высвободившись из-под гнета, со свистом воротился назад.

— И того не сочтем в неприятность, — буркнул Ан Анку, и Нелли поняла иносказание: вымокнуть доведется только в случае благополучного возвращения.

Вражеский стан приближался в темноте. Разбросанные по долине костры уж не казались так малы. Стали различимы силуэты часовых с их ружьями, и сердце застучало сильнее. Под сенью деревьев, опасаясь особо удачливого стрелка, синие разбили несколько невидимых со стен палаток. Нелли не враз различила меж ветвей их серую парусину.

Резкий удар нежданного восточного ветра свистнул в ушах, хлопнул подолом платья так, что Нелли разве что не взлетела. Ночь, казалось, прибежала назад, передумавши уступать утру: бивак неприятеля укрыла тьма. Серебряный излом молоньи с грохотом разорвал небо. Сплошной ливень хлынул враз, не упредив первыми редкими каплями.

— Ставлю жбан сидра, что возьмем офицера! — даже не шепотом сказал на ходу Ларошжаклен: шум воды впрямь заглушал иные звуки.

— Идет! Первый подходящий синяк окажется солдат, — Ан Анку отбросил за спину мокрое крыло длинных волос.

Башмаки Нелли отчаянно скользили по мокрой земле, но она со всех сил тщилась не показать, как трудно ей идти. Негоже быть помехою, да и к тому ж незачем давать Анри повод подхватывать ее под руку.

Первая палатка выросла перед ними, повернувшись боковой стенкою. Полотно слабо мерцало теплым рыжеватым светом, напоминая каминный экран. Впрочем, края его были темны. Внутри, по другую сторону мокрой ткани, надо думать, бодрствовали при свечах.

Где не спят ловить нечего, поняла Нелли, однако ж Ларошжаклен прежде, чем проследовать далее, вынул из кармана нож. Переглянувшись с Ан Анку, он продырявил ткань на уровне глаз и тут же приставил сверху ладонь, чтобы водная протечка не изобличила образовавшегося отверстия.

Ан Анку же напротив повернулся к палатке спиною, карауля подступ к наблюдающему.

Так они и стояли посередь бушующей стихии, словно облаченные в сплошные плащи из ледяной воды. Нелли несколько позавидовала Ларошжаклену, приникшему к ткани, но не превращать же всю стену в решето! Едва додумав эту благоразумную мысль, она увидала ближе к темному углу еще одну дырку, судя по черному краю — нечаянно прожженную. Оказалась она даже больше той, что продырявил де Ларошжаклен, а неприметна была потому, что до нее недостало освещения.

Перенесшись взором в сухое и освещенное пространство, Нелли увидала молодого человека в офицерском мундире, склонившего голову над картой, разложенной на столе, образованном из козел и двух досок. Лицо офицера кого-то ей смутно напомнило. Впрочем, пустое: мало ли санкюлотов перевидала она за эти месяцы? Было ясным, что эта-то карта и явилась причиной того, что Ларошжаклен все мешкал у стены палатки. Впрочем, ей, с ее позиции, ничего не разглядеть толком.

Из-под усов у офицера свешивалась черная курительная трубка, впрочем, погасшая. Затянувшись, но и не добыв в легкие дыму, он вынул трубку изо рта, и принялся задумчиво водить черенком ее по бумаге.

Тут дверь палатки, прорезанная в противуположной стене, откинулась. С силой встряхиваясь, вошел другой республиканец, в штатском платье, также не достигший еще средних лет. Хотя обитателя палатки он и был годов на шесть постарше.

— Льет как на лягушачьем балу! — воскликнул он, прекративши разбрызгивать во все стороны воду. — Салют, лейтенант, я еще не видал тебя сегодни.

— Салют, товарищ комиссар, — офицер шагнул к вошедшему и проделал на редкость странную штуку: протянул вперед раскрытую ладонь.

Не менее странным образом тот в ответ вытянул свою, затем оба встретились руками, и руки их с силою стиснули друг дружку. Немного походило сие приветствие на то, как заключают сделки мужики на ярмарках. Однако ж мужики только ударяют ладонью о ладонь, а не сцепляются ими и не трясут сцепленными руками в воздухе прежде, чем разобраться. Вот уж воистину санкюлоты во всем — созданья другого мира. Ладно, что они порешили все друг дружке не говорить «Вы», это Нелли уж давно знала. Ну, допустим, что военный штатскому может не отдавать честь, однако ж отчего бы приличным образом не обняться, коли встречаешь друга, либо поклониться, коли пред тобою просто знакомец? Так непременно они выдумают нечто ни с чем не сообразное и нелепое.