Алексей Пантелеев - Ленька Пантелеев

Ленька испытывал неловкость. Он сразу понял, что где-то и когда-то видел этого мальчика. Но где, когда? Может быть, здесь же на рынке, может быть, давно, еще на юге, во время скитаний.

- Ты что смотришь? - спросил он наконец, не выдержав.

Мальчик с усмешкой шагнул вперед.

- Не узнаёшь? - сказал он, вынимая изо рта папиросу.

- Нет.

- А ну, припомни.

- Не помню, - сказал Ленька.

- В реальном училище до революции учился?

- Волков! - закричал Ленька. И тут случилось ужасное. Руки его вздрогнули, он выпустил поручень, тележка качнулась вниз, и тяжелые ящики с грохотом и звоном посыпались на камни мостовой.

Ленька оцепенел. Наверно, целую минуту он стоял, поглядывая то на Волкова, то на поручень тележки, вздыбившийся над его головой, то на двери трактира, откуда с минуты на минуту должен был выйти Захар Иванович. Только после того, как тележку стала окружать толпа любопытных, он очухался и кинулся к ящикам. Он думал, что можно еще что-нибудь спасти. Но, увидев огромную разноцветную лужу и крошево из пробок и зеленого бутылочного стекла, он понял, что спасать нечего.

Волков тоже подошел к ящикам и стоял, заложив руки в карманы, усмехаясь и покачивая головой.

- Господи... что же делать? - пробормотал Ленька, вытаскивая из ящика заткнутую пробкой бутылочную головку.

- А что делать, - сказал, оглянувшись, Волков. - Смывайся - и все. Это чье пиво?

- Хозяйское.

- Ну вот. Что ж тут раздумывать?

Он толкнул Леньку локтем.

- Давай сматывайся!..

Ленька еще раз посмотрел на двери трактира и юркнул вслед за Волковым в толпу.

Сзади кто-то кричал:

- Эй, ты, курносый! Куда? Набедокурил, а сам удочки сматывать?!

- Давай, давай, не останавливайся! - подгонял Леньку Волков.

Работая локтями, он выбрался из толпы, свернул в какие-то ворота, провел Леньку через какие-то проходные дворы, мимо каких-то лабазов и овощных складов и вывел его на Международный [34] Международный проспект - ныне Московский проспект. . Тут оба мальчика остановились и перевели дух. Волков рассмеялся.

- Вот так встреча! А? - сказал он.

- Ужасно, - пробормотал Ленька, вытирая вспотевший лоб.

- Ничего... Говорят, знаешь, - посуду бить к счастью. Ты с какой это стати, дурак, лошадкой заделался?

- Так уж вышло, - объяснил Ленька. - Другой габоты не было.

- "Габоты"! - передразнил его Волков. - Рано ты, братец, работать начал.

Он достал из кармана голубую нарядную коробку "Зефир № 6", подцепил грязным ногтем толстую с золотыми буквами на мундштуке папиросу, важно, как взрослый, постучал мундштуком по коробке, подул зачем-то в мундштук и, сунув папиросу в маленькие белые зубы, с фасоном раскурил ее. Потом, спохватившись, снова вытащил пачку, протянул Леньке:

- Куришь?

Ленька поблагодарил и неловко взял папиросу. Прикуривая, он исподлобья смотрел на Волкова и чувствовал, как в нем просыпается старое, детское отношение к этому мальчику: Волков ему и нравился и отталкивал от себя. Как и раньше, в присутствии Волкова Ленька робел и ругал себя за эту робость.

- Что ж мы стоим? - сказал Волков. Они остановились у витрины, на треснувшем и продырявленном пулями стекле которой белыми буквами было написано:

КАФЭ

"УЮТНЫЙ УГОЛОК"

- Пиво пьешь? - спросил Волков.

- Нет, - смутился Ленька. - А ты?

- Иногда позволяю себе такое баловство. А вообще не люблю. Горькое...

- Я тоже не люблю, - сказал Ленька, хотя до сих пор ему приходилось пить только слабенькое безалкогольное пиво "Экспресс".

- Ну, все равно, зайдем, какао возьмем или еще чего-нибудь.

Ленька замялся.

- У меня, понимаешь, денег нет, - сказал он, краснея.

- Не беспокойся, дружок...

Волков с усмешкой похлопал себя по нагрудному карману.

...Они вошли в кафе, уселись в углу за маленьким круглым столиком. Подошла барышня в клетчатом переднике.

- Что вы хотите, мальчики?

- Дайте меню, - важно сказал Волков.

Он долго, с видом знатока, изучал карточку, наконец заказал бутылку пива, стакан какао, пару пирожных и бутерброд с сыром.

- Ну, вот, - сказал он, потирая руки, когда официантка пошла выполнять заказ. - Я рад, ты знаешь, что тебя встретил.

- Я тоже, - из вежливости сказал Ленька.

- Ты что - все время в Петрограде жил?

- Нет, мы уезжали...

Почему-то Леньке не захотелось рассказывать Волкову обо всем, что с ним случилось за эти годы.

- А ты? - поспешил спросить он.

- О милый мой! Знал бы ты... Мне столько пришлось перенести за это время, что никакому Майн Риду и Жюль Верну и во сне не снилось.

- Папа и мама твои живы?

- Мама жива, а папа...

Волков помрачнел. Тонкие брови его сдвинулись к переносице.

- Не знаю, - сказал он, оглянувшись. - Может быть, и жив еще... Во всяком случае, мама панихид по нем еще не служит.

Левушка принесла на подносе пиво, пирожные, дымящееся какао.

Волков с фасоном опрокинул над стопкой бутылку, отхлебнул пену.

- Угощайся, пожалуйста, - сказал он, покосившись на стакан с какао.

Ленька глотнул горячего сладкого напитка и опьянел, почувствовал, как по всему его телу разлилась приятная истомная теплота.

- Пирожное бери, - сказал Волков.

- Спасибо, - сказал Ленька, нацеливаясь на кремовую трубочку. - И ты тоже бери.

- Ладно. Успеется. Я сначала бутерброд съем.

- Не ладно, а хорошо, - поправил Ленька.

Оба засмеялись.

- Ты учишься? - спросил Ленька.

- Да как тебе сказать? В прошлом году учился. А в этом... скорее, что нет.

- Что значит: скорее?

- Дела, милый мой, не всегда позволяют посещать уроки.

Ленька не стал спрашивать, какие дела мешают Волкову посещать уроки. Это он и без расспросов хорошо понимал. Он пил какао, с постыдной жадностью ел сладкую, тающую во рту кремовую трубочку и смотрел на Волкова, который, морщась, потягивал темное мартовское пиво и лениво отковыривал от бутерброда кусочки сыра.

"Счастливый, - говорил в Леньке какой-то темный, глухой, завистливый голос. И другой - насмешливый, презрительный и даже немного горделивый голос тотчас откликался: - Вор... жулик... мразь... конченый человек!" Он ругал и Волкова и себя за то, что согласился зайти в кафе. Но уйти, не допив какао и не доев пирожного, он не мог. А кроме того, он был и благодарен Волкову: ведь тот спас его от беды, выручил его.

А Волков от пива уже слегка охмелел. Не доев бутерброда, он потянулся к пирожному.

- Эх, кутить, так кутить, - сказал он. - Возьму-ка и я, пожалуй, какао.

Он постучал ножом по тарелке.

- Мадемуазель!

- Что прикажете, мосье? - с насмешливой важностью проговорила официантка, подходя к столику.

- Дайте нам еще какао... Два!

- Я больше не буду, - сказал Ленька.

- Будешь!.. Два! - повторил Волков, показывая официантке два грязных пальца.

Барышня отошла от столика и тотчас вернулась.

- Может быть, молодые люди, рассчитаетесь?