Галина Головина - Белая таежка

А с берега мчится к нам дюралька, в которой сидят Ванюшка с Галкой. Догнав взбесившийся шитик, Ванюшка прыгнул в него, а Галка в лодке осталась и повернула ее к нам.

- Спасены... Кольча!

32

Ни я, ни Кольча даже мысли такой не могли допустить, что все это подстроено теми, кому никак не хочется, чтобы мы шли к нагорью. Я считал, что во всем виноват Колокольчик, хотя он клялся и божился, что нет у него такой привычки - оставлять мотор на скорости.

Но кто же тогда виноват, если не он? Я отлично помню: сев в шитик, до мотора я не дотрагивался, пока нас не отнесло ветерком подальше от берега, и только потом дернул за шнур привода. Не дотрагивался я до мотора!

А кто же поставил его на скорость? Папа Карло, как Галка говорит?..

В общем, я не верил Кольче, Кольча не верил мне.

А Ванюшка поверил нам обоим. Вернее, допустил мысль, что мы в самом деле отлично помним все, что утверждаем. Рано утром, когда мы еще спали, он подошел к озеру и в кустарнике, подступавшем к осоке, увидел затоптанную траву. Это была не звериная тропка - у воды отчетливо отпечатался сапог. Но грязь оплыла, и установить размер сапога было уже невозможно. А лезть в дурнину Ванюшка не решился. Следов она не хранит, уйти придется далеко, а в таборе сонное царство.

Но никому не сказал командор о своем открытии. Тут целиком моя вина. Знал он, что я потяну всех домой, начнутся опять дебаты у нас в экспедиции, Кольча с Галкой ни за что не отступятся...

Ночью над нашей палаткой стоял такой комариный гул, словно рядом где-то закипал большущий чайник. Это буянили мошкара и звонцы. Звонцами мы зовем комаров, которые не кусаются. Им нечем кусаться, рот у них "беззубый". Рыбаки знают, что из личинок этих комаров рождается малиновый мотыль. Самая прекрасная для зимы наживка.

Приснился мне громадный звонец. Пошевелил он своими усищами у меня над головой и спрашивает Кольчиным голосом тревожно:

- Мишаня, ты живой?

- Живой, - отвечаю я и просыпаюсь.

Надо мной в самом деле склонился Кольча.

- Мне приснилось, что ты на дно пошел по моей вине.

- Совсем уж того! - повертел я пальцем у виска. - Шарики за ролики.

Кольча широко улыбнулся, довольный, что беда на этот раз оказалась ненастоящей, и вылез из палатки. Я поглядел на потолок стараясь определить, высоко ли поднялось солнце, но там так густо сидели звонцы вперемешку с кусачими комарами, что ничего нельзя было разглядеть. Кровопийцы рдели спелыми брусничинками, налившись нашей кровью. Как ни прячемся мы от них, застегивая дверь на "молнию", все равно ухитряются набиться в палатку.

- Вылезай завтракать! - позвала меня Галка.

Утро было хмарное, унылое. Солнце закуталось в тучи, намотав их на себя клубком. Кольча зябко поеживался, подсаживаясь к костру поближе.

- Миша, дай прогноз.

- Дождя не будет, - сказал я.

- Превосходно! А как ты узнал?

- Пчелы и ворона подсказали.

- Каким образом?

Я показал на крохотную лужайку у палатки.

- Видишь, пчелы над цветами вьются? А перед дождем они за медом не полетят.

- А ворона?

- Перед дождем вороны будто простужаются. Каркают все подряд гнусаво, с хрипом.

За завтраком Ванюшка объявил, что надо все же попытать счастья, порыбачить в этом озере.

- Я утром ходил к нему, - сказал он. - С одного краю прямо у берега омут. Давайте попробуем на удочки...

Кольча уже попил чаю и возился с фотоаппаратом, вставляя новую кассету.

- Ты с нами пойдешь или тут останешься? - спросил у него командор.

- С вами, командор.

- Тогда тебе придется одной подомовничать, - повернулся Ванюшка к Галке.

- Ну что ж, - отозвалась Галка покорно. - Надо дак надо.

Какой паинькой стала! Не прочитай я в Кольчином дневнике, что толкнуло ее к нам в экспедицию, теперь бы только диву давался, не узнавая Галку. А ведь в этом тоже сказывается ее характер: попробуй так себя вдруг переломить. Гуранка есть гуранка!

Я все-таки не могу удержаться: нет-нет да и остановлю на ней взгляд. Что там ни говори, а девчонка в порядке! Села себе у костерка и тихонько что-то напевает, чистя картошку. Это у нас последние будут щи со свежими овощами, все излишки продуктов оставим здесь. Возьмем только мясные консервы. Кончалась наша водная дорожка...

Выбрали мы себе место каждый по вкусу на берегу озера и насадили на крючки "мышек" из медвежьей шерсти. Теперь самый ответственный момент начинается: надо подальше забросить крючок с поплавком. Удочка на тайменя у нас делается особая: поплавок цепляем мы большой, грузик берем соответственно ему потяжелее, чтобы легче было подальше забрасывать, и леска отмеряется раза в три длиннее удилища. Ее складываем колечками, как аркан.

Я воткнул в песок удилище и метнул свой "аркан". Отлично! Поплавок упал далеко, а "мышка" на крючке еще дальше улетела. Теперь можно присесть. Берег тут что надо: песочек крупный и белый, как рисовые зерна. Я устраиваюсь поудобнее и забываю обо всем на свете, уставившись на поплавок. Невольно вспоминаются слова Славного парня: "Время, проведенное на рыбалке, в срок жизни не засчитывается. Человек отдыхает один на один с природой".

Сколько я вот так бездумно просидел - не знаю. На мой поплавок уселась голубенькая стрекозка и вылупила на меня свои стеклянные глазища-полушарии. День разгулялся, солнышко пригрело, тишина. Не может того быть, чтобы здесь тайменей не было, раз скопа гнездится поблизости. Лишь бы не прозевать, подсечь вовремя. Я весь в напряжении.

Стрекозка на моем поплавке усаживается поудобнее, помахав слюдяными крылышками. Шевельнула свой зыбкий плотик. Нет, он сам шевельнулся! Еще и еще раз. Сначала в одну сторону накренился, потом в другую. Да это же поклевка! Я вскочил и ухватился за удилище, напрягся, готовый в любую секунду подсечь.

Поплавок тихонько поплыл на ту сторону озера. Стрекоза малость прокатилась на нем и улетела. Течение подводное мою "мышку" подхватило или рыбина с ней играет?

Резко дернувшись, поплавок стал тонуть. Меня колотит всего подсекать или помедлить еще чуток?

Нырнул поплавок рывком. И я в тот же миг рванул за удилище. Есть кто-то на крючке! Попался! Большой попался! У меня перехватило дух.

- Ребята, тяну! - закричал я таким тоном, будто меня самого кто-то потянул на крючке.

Кольча рыбачил от меня по правую руку, Ванюшка по левую. Оба бросили свои удочки и кинулись ко мне. А я уже ухватился за леску и веду рыбину, веду как бычка на веревочке. Под ноги мне подвернулся камень, и я чуть не упал, дернувшись всем телом, вскинул голову. А напротив меня за озером идут по грудастому гольцу Профессор с Гурьяном. Я их сразу узнал по описанию командора. Было до них не меньше километра, если брать по прямой, но на фоне серой каменной осыпи фигуры их вырисовывались очень четко.