Ингвар Амбьернсен - Самсон и Роберто. Неожиданное наследство

— И очень невкусно! — тоскливо проскулил Самсон.

— Действительно, — согласился Роберто. — Очень не вкусно! — И с лукавой усмешкой добавил: — Но мы никому не скажем, что у нас в погребе хранится целый склад консервов.

Самсон снова повеселел:

— Значит, мы с тобой можем по-прежнему кушать консервы из тунца, куриной печенки и говядины?

— Конечно, — сказал Роберто. — Надо только следить за собой, чтобы не скушать нечаянно постояльцев.

Самсону понравилось такое остроумное решение. Резво виляя хвостом, он побежал в сад и принялся рвать траву и листья.

Что-то непонятное творилось на душе у Греты.

Занимаясь уборкой или вытирая пыль в доме, она то и дело ловила себя на том, что все время думает о Грегоре. То вспомнит его лоснящуюся коричневую шкурку, то его мужественные усы, то милые подслеповатые глазки. Она так и видела, как он, сидя у себя в номере за компьютером, складно сочиняет шотландские стишки. Грета часто отвлекалась от работы, чтобы нащупать у себя в кармашке монетку, которую ей дал Грегор. И всякий раз, как она доставала ее из кармана, у нее на глаза наворачивались слезы. «Что это со мною?» — смущенно спрашивала себя Грета и не находила ответа. Она только чувствовала, что стала точно сама не своя.

В вестибюле она застала Роберто. Он стоял за конторкой и что-то писал на большом листе бумаги, прищурившись и высунув кончик языка.

Грета остановилась и только тут заметила, как сильно у нее колотится сердце: кажется, еще немного — и потеряешь сознание!

— Как Грегор? Остался доволен своим номером? — спросил Роберто, не поднимая головы от бумаги.

— О да! Я поставила ему букет свежих цветов из сада и рассказала, что из окна можно слушать шум моря. Неужели и ты начал писать стихи, как он?

Роберто взглянул на нее прищуренным глазом:

— Коты не пишут стихов. Я составляю правила внутреннего распорядка.

— Распорядка?

— Пишу, что разрешается и что запрещается делать. Например, постояльцам строго запрещается кушать друг друга. Это наказывается не медленным выселением из пансионата.

И Роберто объяснил Грете, почему Грегор не получит на ужин жареных дождевых червей.

— А вдруг он тогда придет в бешенство? — испугалась Грета.

Роберто пожал плечами:

— Правило есть правило. Если ему тут не понравится, пускай перебирается в другой пансионат.

— Но я не хочу, чтобы он уезжал! — вскрикнула Грета. — Я хочу, чтобы он…

— Ты влюблена, — сказал Роберто. — По уши влюблена.

От этих слов Грете вся кровь бросилась в голову, она жарко покраснела и закрыла мор дочку лапами.

— Мне просто немножко нездоровится, пискнула она жалобно, — немножко страшно нездоровится!

— Послушай-ка! — сказал Роберто. — По моему, вам с Грегором нужно после ужина прогуляться в окрестностях. Ведь эти правила относятся только к внутреннему распорядку пансионата.

— Мне пойти прогуляться с Грегором?

— Ну да! — сказал Роберто. — А что тут особенного? Почему бы тебе не показать ему там, за оградой, как здорово ты умеешь рыть землю! И я бы нисколько не удивился, если тебе попадется при этом два-три дождевых червяка.

— Да, но ведь это строго запрещается!

— По ту сторону ограды запрет не действует, — сказал Роберто. — У себя в пансионате мы должны неукоснительно соблюдать порядок. А что делается в остальных местах, это меня совершенно не волнует.

Роберто снова склонился над писанием, и Грета поняла, что беседа закончена. Она на цыпочках вышла из вестибюля и, очутившись в саду возле веранды, принялась валяться по траве, радостно посмеиваясь про себя.

Вечером друзья могли наблюдать любопытное зрелище. Самсон к тому времени уже закончил приготовление ужина и вышел в сад, чтобы поиграть с Гретой в салки. Роберто расположился на веранде с вечерней газетой. Со второго этажа через раскрытое окно доносилось бормотание Грегора, который, шумно пыхтя и отдуваясь, писал на компьютере свое новое поэтическое творение. И вдруг вечернюю тишину прорезал громкий и пронзительный крик фон Страуса.

— Как же! Как же! — восклицал аист. — Я стараюсь и делаю все возможное. Но разве тебе угодишь? Куда там! Таким, как ты, нипочем не угодишь! Я-то вас знаю. За целую жизнь я довольно навидался придирчивых клиентов. Разве от вас дождешься спасибо! Ничего, кроме придирок и бессмысленных угроз!

Роберто отложил в сторону газету. Самсон и Грета остановились на бегу. И вот из лесу по казался фон Страус, он с трудом толкал перед собой большую тележку с целой грудой товаров, которые заказал для пансионата Роберто. На тележке громоздились мешки с картошкой и мукой, морковкой и чечевицей. А поверх всего, на бочонке яблочного сока, восседала старая индюшка и болботала бессвязную чепуху.

— Как не стыдно! — вскрикивала она. — Да я никогда!.. Никогда!.. Я привыкла к вежливости и уважительному отношению! Такая езда! Такая ужасная езда! Я уже вся в синяках от гузки до самого зоба!

Фон Страус на полном ходу затормозил, остановился возле веранды и отер пот огромным носовым платком.

— А вот и я. Встречайте гостью — фрекен Криллеберг, — сказал фон Страус. — Она учительница и собирается пожить у вас, пока не достроят новую школу.

Фрекен Криллеберг спрыгнула с повозки и засуетилась, кружа на одном месте; она громко хлопала крыльями, поминутно то задирая голову, то тюкая клювом в землю.

Роберто подошел к ней с вежливым поклоном.

— Добро пожаловать в пансионат «Раздолье над фьордом»! — торжественно приветствовал он новую постоялицу.

Но фрекен Криллеберг словно и не заметила протянутой лапы. Подняв целый столб пыли, в котором крутились сухие листья, расквохтавшаяся учительница набросилась на него с громкими упреками:

— Добро пожаловать? Где ты научился таким манерам? Встречаешь меня, едва живую после ужасной поездки, и все, что ты можешь сказать, — это «добро пожаловать»! Надо было сперва извиниться! Попросить прощения! Нет, вы только подумайте! Сколько лет работаю учительницей, а такого безобразия еще никогда не встречала!

— Извините! — сказал Самсон. — Простите меня, пожалуйста!

Фрекен Криллеберг растерянно затрясла головой:

— Ну что ж! Потом посмотрим. А пока отнесите в дом мой багаж! Завтра узнаешь, простила я тебя или нет. Сейчас я так разволновалась, что мне не до вас, хватает и своих забот. Этот ужасный аист всю дорогу развлекал меня неприличными моряцкими песнями. Я страшно обиделась.

Тут с низким поклоном к ней подошла Грета и, подхватив индюшкины чемоданы, унесла их в дом.