В Губарев - Трое на острове

- Сэр! Я прислан к вам как парламентер.

- Вижу, - сурово сказал я. - Что вам надо?

Он по-прежнему жевал табак. И, переложив его языком из-за щеки за щеку, с той же почтительностью продолжал:

- Сэр! Я уполномочен сделать вам чрезвычайно важное предложение.

- Я слушаю.

Он вылез на площадку и сел на камень.

- Видите ли, сэр... Разговор должен быть секретным.

Я посмотрел на приятелей и понял, что они встревожены.

- Не беспокойтесь, ребята...

Грациозно изгибаясь, Кошачий Зуб приблизился ко мне, ступая на носках.

- Сядем, сэр...

Мы сели на ствол пальмы.

Юрка и Мила скрылись в ущелье.

- Если что - свистни! - крикнул мне издалека Юрка.

- Если только вы... - предостерегающе сказал я.

Кошачий Зуб испуганно отодвинулся, подвигав в подобострастной улыбке свои кошачьи усы.

- Что вы, что вы, сэр!

- Я вас слушаю.

- Мы признаем вашу полную непобедимость, сэр, и предлагаем вам быть нашим капитаном!

Я смотрел на него во все глаза.

- Что? Я - вашим капитаном?

- Да, сэр.

- У вас есть капитан.

- Рыжий Пес? Мы убьем его, сэр, - спокойно сказал Кошачий Зуб.

Тут я даже привскочил.

- Убьете своего товарища? Да как же вам не совестно говорить это?

Кошачий Зуб сделал какое-то изящное движение рукой.

- Таков закон жизни, сэр. Сильные бьют слабых. Рыжий Пес свое уже сделал. Мы держали его, пока он был нужен, но теперь он сыграет в ящик, сэр! Он не захочет уйти по доброй воле, и нам придется его убрать. Да, сэр, таков закон жизни!

- Это какой-то... звериный закон! - возмущался я.

Кошачий Зуб посмотрел на меня со снисходительной улыбкой.

- Будем откровенны, сэр, как джентльмен с джентльменом... Мы живем для того, сэр, чтобы поменьше работать, но иметь побольше!

Он говорил все это, пережевывая табак и поглаживая мне руку. Но вдруг он скрестил свои руки на груди, и я похолодел, увидев, что мои маленькие ручные часы, которые мне подарила мама в День рождения, исчезли.

- Эй, Кошачий Зуб, отдайте мои часы!

- Ваши часы, сэр? Какие часы?

- Которые вы сейчас сняли с моей руки!

Он глуповато заулыбался и вернул мне часы.

- Простите, сэр, привычка. Больше не буду... Это называется клептоманией, сэр. Когда я работал клерком, все в конторе знали мою болезнь и берегли свои вещи. Совершенно не могу видеть чужую вещь, чтобы не положить в карман... Да, так что вы все-таки думаете о нашем предложении, сэр?

- Мне не нравится ваша жизнь...

- Ах, сэр, я уже сказал вам, что все мы живем для того, чтобы работать поменьше, а иметь побольше! Для этого всегда один человек пожирает другого. Вот, например, мой родной дядя... Он раньше был пиратом, сэр! Он убил и ограбил сто восемьдесят два человека и стал миллиардером!

- Какой ужас! - вырвалось у меня.

- А теперь дядю знает вся страна, и его охраняет полиция, - мурлыкающим голосом продолжал Кошачий Зуб, пережевывая табак. - Обратите внимание на то, сэр, что мой дядя сейчас ровным счетом ничего не делает и только ходит по воскресеньям в церковь, чтобы помолиться Богу. На него работают другие, и уж, будьте уверены, он дерет с них три шкуры, сэр! А разве это не тот же разбой?

Мне становилось все больше не по себе от разговора с Кошачьим Зубом.

- Значит, миллиардеры - это одно и то же, что разбойники?

- Конечно, сэр! - воскликнул он, обрадованный тем, что я, наконец, начал понимать его. - Вообще все люди в той или иной степени разбойники. Согласитесь, сэр, что это очень приятно - ничего не делать, а иметь много.

- Это... неправильно...

Кошачий Зуб хитро подмигнул мне.

- А разве вы сами, сэр, любите работать?

Я не сразу нашел, что ответить, и замялся.

- Говорите, говорите, не стесняйтесь, сэр, - подбадривающе похлопал он меня по плечу.

- Я... люблю... работать...

Он рассмеялся, не открывая рта и топорща усы. Сейчас он еще больше походил на кошку.

- Не верю, сэр, хоть убейте!

- Я не буду вашим капитаном, - сказал я решительно.

- Сэр...

- Нет, нет! Не хочу!

Кошачий Зуб приподнялся и взмахнул рукой.

- С вашей ужасающей силой, сэр, мы подчиним себе все моря и океаны! Мы ограбим и убьем тысячи людей! - Он говорил, все более увлекаясь, и глаза его алчно засверкали. - Вы станете самым богатым человеком в мире и сможете всю жизнь не работать! На вас будут работать другие! Только подумайте, сэр: до самой смерти ничего не делать!

- Я не разбойник и не миллиардер, чтобы ничего не делать.

- Весьма сожалею, сэр, что вы отказываетесь от своего счастья. Но я думаю, что вы еще подумаете и согласитесь.

- Уходите! - сказал я сердито.

- Но я хотел...

- Уходите! Ну?!

Он мягко отскочил от меня, не переставая кланяться.

- Уношу ноги... - Кошачий Зуб вдруг выпрямился и потянул носом воздух. - Сэр! Сейчас будет шторм! Будет страшный шторм, не приведи Бог! Я знаю эту лужу, как лягушка свое болото, и не говорю попусту. Штормы налетают в этих местах мгновенно, и спасения от них нет! Ищите убежище, пока не поздно, сэр!

Он торопливо убежал.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ, в которой выясняется, что мой волшебный платочек исчез

Я продолжал сидеть на стволе упавшей пальмы, совсем расстроенный разговором с Кошачьим Зубом. Больше всего меня обижало и возмущало то, что пираты, эти воры и убийцы, посмели обратиться ко мне с гнусным предложением, словно видели во мне своего единомышленника.

Печальные мысли все больше овладевали мной. Какие наглецы! Ну, допустим, я не люблю подметать пол, стелить кровать, мыть посуду... Но ведь это, в сущности, мелочь, и она не дает им никакого права втягивать меня в свою шайку. А может быть, это не такая уж мелочь, как мне кажется? Мама не раз говорила, что на таких мелочах и проверяется характер человека!

Мои грустные размышления нарушили Мила и Юрка.

- Борик, а что он тебе говорил?

- Всякие глупости...

- Что именно? - допытывался Юрка.

- Да так...

- Ты не хочешь нам сказать? - удивилась Мила.

- Ну, смотри, Борька, я тебе это припомню! - в голосе Юрки прозвучала обида.

- Ребята, - сказал я смущенно, - Кошачий Зуб предложил мне быть пиратским капитаном.

- Вот болван! - всплеснул Юрка черными ладонями.

- Я его прогнал...

- Как ему только это пришло в голову? - весело рассмеялась Мила и вдруг подняла лицо к небу. - Ребята, вы посмотрите, как потемнело.

Из-за линии горизонта на океан наползала величественная темно-фиолетовая туча. Солнце уже скрылось за ней, и потоки лучей тонкими шпагами вырывались из-за разорванных вихрящихся концов тучи.

Было очень тихо. Не шумел океан, и на его потемневшей глади не было заметно ни одной шероховатости. Только теперь я обратил внимание на то, что в лесу умолкли все птицы, которые совсем недавно наполняли воздух щебетаньем. Острые листья на пальмах висели не покачиваясь, словно мертвые. Все застыло в каком-то оцепенении. Стало трудно дышать. Воздух был тяжелым и душным.