Эрих Кестнер - Эмиль и сыщики

И тут к ним подошел полицейский с портфелем под мышкой и спросил:

— Скажите, дети, в доме пятнадцать живут Хаймбольды?

— Да, — сказала Пони. — Это мы. Одну минуту, господин майор.

Она поставила велосипед в подвал и заперла его.

— Что-нибудь плохое? — спросил Эмиль, который все еще беспокоился из-за проклятого Йешке.

— Совсем наоборот. Это ты ученик Эмиль Тышбайн?

— Да, я.

— Ну, тогда я могу тебя от души поздравить!

— У кого это день рождения? — поинтересовалась Пони, которая, вернувшись из подвала, услышала только последние слова.

Но полицейский ничего больше не сказал; он молча поднимался по лестнице. Тетя Марта ввела его в комнату. Бабушка проснулась и села на кушетке. Ее явно разбирало любопытство. Эмиль и Пони-Шапочка стояли у стола, сгорая от нетерпения.

— Дело вот в чем, — начал полицейский, раскрывая портфель. — Вор, которого сегодня утром помог задержать ученик реального училища Эмиль Тышбайн, оказался не кем иным, как грабителем банка в Ганновере, которого разыскивают вот уже месяц. Он похитил большую сумму денег. Нашим специалистам удалось установить его личность. И он уже во всем признался. Почти все деньги нашлись — они были зашиты в подкладке его костюма. Ассигнации по тысяче марок.

— С ума сойти! — воскликнула Пони-Шапочка.

— Две недели назад, — продолжал полицейский, — банк назначил премию тому, кто поймает грабителя. И так как ты, — он обернулся к Эмилю, задержал его, ты получишь эту премию. Господин комиссар полиции передает тебе привет, он рад, что ты вознагражден за твое мужество.

Эмиль поклонился.

И тут полицейский вынул из портфеля пачку денег и пересчитал их на столе, а тетя Марта, которая с вниманием следила за его жестами, прошептала:

— Тысяча марок!

— Вот это да! — воскликнула Пони.

Бабушка подписала квитанцию. И полицейский ушел. Но перед этим тетя Марта угостила его стаканом наливки из дядиного шкафа.

Эмиль сел рядом с бабушкой; он был не в силах произнести ни слова. Бабушка обняла его и сказала, покачивая головой:

— Прямо трудно поверить. Прямо трудно поверить.

Шапочка вскочила на стул и, дирижируя, словно в комнате находился хор, пропела:

— А вот теперь, а вот теперь мы всех мальчишек пригласим на чашку кофе.

— Да, — сказал Эмиль. — Это мы тоже сделаем. Но прежде всего… ведь теперь, собственно говоря, мама… как вы считаете?.. Мама может приехать в Берлин?..

На следующее утро жена булочника фрау Вирт из Нойштадта позвонила в дверь парикмахерши фрау Тышбайн.

— Доброе утро, фрау Тышбайн, — сказала она, войдя в квартиру. — Как поживаете?

— Доброе утро, фрау Вирт. Я так волнуюсь! До сих пор не получила ни строчки от сына. Как звонят в дверь, бегу, думаю, почтальон. Вас завить?

— Нет. Я зашла к вам, чтобы… короче, потому что мне надо вам кое-что сообщить.

— Я вас слушаю.

— Эмиль передает вам привет и…

— Бога ради, что с ним случилось?.. Где он? Что вам известно? закричала фрау Тышбайн. Она ужасно разволновалась и в страхе всплеснула руками.

— Да с ним все в порядке, дорогая. В полном порядке! Он поймал вора. Представляете! И полиция прислала ему в награду тысячу марок. Ну, что вы скажете? И все просят вас поехать в Берлин двенадцатичасовым поездом!

— А откуда вы все это узнали?

— Ваша сестра только что позвонила из Берлина к нам в магазин. Эмиль тоже сказал несколько слов. Просил, чтобы вы приехали. Теперь, когда у вас столько денег, это ведь можно себе позволить.

— Вот оно что, вот оно что… да, конечно, — рассеянно бормотала фрау Тышбайн. — Тысяча марок? За то, что он поймал вора? Как это только ему взбрело в голову ловить вора? Всегда одни только глупости у него на уме!

— Ну, как сказать! Тысяча марок — деньги немалые.

— Не говорите мне об этой тысяче марок!

— Конечно, бывают и большие несчастья. Так вы поедете?

— Еще бы! У меня не будет ни минуты покоя, пока я не увижу Эмиля.

— Тогда пожелаю вам доброго пути. Надеюсь, эта поездка доставит вам удовольствие.

— Большое спасибо, фрау Вирт, — сказала парикмахерша и закрыла за гостьей дверь, все еще недоуменно качая головой.

Уже в берлинском поезде фрау Тышбайн пережила еще одно потрясение. Против нее какой-то господин читал газету. Фрау Тышбайн очень нервничала, взгляд ее рассеянно блуждал по купе. Она глядела в окно, считала телеграфные столбы, чтобы хоть как-то скоротать время, и больше всего ей хотелось бежать за поездом, чтобы подталкивать его сзади, — ей казалось, он ползет как черепаха. Она вертелась во все стороны, не находя себе места, и вдруг ее взгляд случайно упал на газету, которую читал ее сосед.

— Боже праведный! — воскликнула она и вырвала газету у него из рук.

Господин решил, что она внезапно сошла с ума, и не на шутку испугался.

— Вот, вот, — бормотала она. — Это мой сын. — И она ткнула пальцем в фотографию на первой странице.

— Да что вы говорите! — обрадовался господин. — Вы мать этого Эмиля Тышбайна? Отчаянный парень! Поздравляю вас, фрау Тышбайн, я восхищен!

— Восхищаться тут нечего, — сказала парикмахерша и стала читать статью. На первой странице стояло огромными буквами:

А под заголовком шел захтывающий рассказ о приключениях Эмиля, начиная с вокзала в Нойштадте и кончая Управлением полиции в Берлине. Фрау Тышбайн стала бледной как полотно. И газета в ее руках так и прыгала, словно ее трепал ветер. А ведь окно в купе было закрыто. Господину не терпелось, чтобы она скорее дочитала статью. Но статья была очень длинной — она занимала почти всю первую страницу. И в середине была фотография Эмиля.

Наконец она отложила газету в сторону, поглядела на своего соседа и сказала:

— Вот остался один — и тут же выкидывает такие номера! Я ему так наказывала быть осторожным, беречь эти сто сорок марок! Как он только мог поступить так неосмотрительно! Разве он не знает, что у нас нет лишних денег для воров!

— Видно, он устал. Может, даже вор его загипнотизировал. Такие вещи, говорят, бывают, — сказал господин с газетой. — Но разве вас не восхищает, что мальчишка сумел выпутаться из такого положения? Это же гениально! Просто великолепно! Нет, в самом деле, просто великолепно!

— Да, конечно, — согласилась польщенная фрау Тышбайн. — Он у меня умница, мой мальчик. Первый ученик в классе. И к тому же такой прилежный. Но подумайте, если бы с ним что-нибудь случилось! У меня от этой истории волосы становятся дыбом, хотя все уже позади. Нет, больше я его никуда не пушу одного. А то я просто умру от страха.

— Он похоже вышел на фотографии?