Димитр Гулев - Большая игра

— А ваша классная? Она знает; об этом? — Крума вдруг обдало жаром.

Здравка опять отвернулась, гордо подняв подбородок.

— Знает, — сокрушенно пояснил Паскал. — Весь класс видел. Такая поднялась суматоха, беготня! Геринская выскочила из учительской разъяренная, как уссурийский тигр! Знаешь, как она неслась по коридору!

Крум ощутил, как ответственность все тяжелее давит ему на плечи. Да, завтра на родительском собрании ему достанется.

— И директор пришла, — неохотно добавил Паскал. — А учительница потребовала объяснения.

Крум выжидательно молчал.

— Но послушай, братик, — не вытерпела Здравка, произнеся искренне и непосредственно это свое «братик», перед которым Крум никогда не мог устоять, — я ей сказала, пусть спросит своего задаваку Досё, а не меня, в чем дело. Он ей скажет, можно ли купить целый завод.

— Можно, — убежденно сказал Яни. — Ведь ваш отец покупает.

— Конечно, можно, — ободренная его поддержкой, продолжала Здравка. — Я им так и сказала, а Досё стал подначивать других, и все скалятся, потому что завидуют, как тогда, когда Паскал сделал свой «СТОП».

Только теперь Крум понял: вспыльчивая, быстрая на расправу Здравка не стала притворяться, что ее не задевает этот смех и недоверие. «А как его перевезут?» — спрашивал Досё. «По частям, — пыталась объяснить Здравка, — сначала отдельные машины, их потом опять соберут, точненько подгонят деталь к детали, все будет честь честью». Ну а ребята знай себе смеются! Тут она — недаром ведь целыми днями играет с мальчишками! — и набросилась с кулаками на Досё: он больше всех дразнил ее. А учительница Геринская велела Здравке взять портфель и выйти из класса. А завтра прийти в школу с отцом. «Отец в отъезде!» — ответила ей Здравка. «Кто же за вами смотрит?» — «Сами за собой смотрим вместе с бабушкой!» — «Пусть придет бабушка». — «Бабушка в школу не пойдет!» — «В таком случае я не допущу тебя до занятий!»

Только Здравка взяла портфель, как следом за ней поднялся Паскал. «В чем дело?» — удивилась Геринская. «Из солидарности! — вежливо объяснил Паскал. — Права Здравка, а не ваш сын. Да, бывает, что закупают целые заводы. И завод, который покупает инженер Георги Крумов Бочев в Ленинграде, вовсе не первый, купленный Болгарией в Советском Союзе!»

Так сказал Паскал и вместе со Здравкой вышел из класса. Учительница растерялась, а директор улыбнулась.

Здравка ушла в комнату.

— Ничего не говори бабушке, — велел Крум. — И я ничего не скажу, — пообещал он, хотя никто его об этом не просил. — Скоро приду.

Солнце приятно пригревало, по проспекту к горбатому мостику текла светлая разноцветная автомобильная река, пустырь понемногу оживал: малыши играли в шарики, появился Спас с футбольным мячом под мышкой. Андро сейчас, конечно, уже занялся своим тромбоном, Евлоги гоняет по магазинам. Дими придет на пустырь попозже, усталый, с покрасневшими от хлорки глазами… А где Иванчо?

Но кто это зовет Крума? Кажется, это голос Иванчо?

— Бочка! Бочка!

Крум и Спас одновременно повернулись к домику за дощатым забором. Там на балконе второго этажа стоял Иванчо и махал приятелям рукой. Рядом сох на веревке светло-синий костюм Иванчо.

— Нас зовет, — сказал Спас, и мальчики повернули к забору.

— Нужна ваша помощь! — приглушенно крикнул им Иванчо.

Они с недоумением смотрели на товарища.

— Помогите! — Иванчо с опаской огляделся по сторонам. — Меня заперли!

— Как это заперли? — удивился Спас.

— На ключ, — махнул рукой Иванчо. — За вчерашнее. Точнее, за костюм. И в назидание, как сказал отец.

— А у тебя нет ключа? — не переставал удивляться Спас.

— Отняли, — жалобно вздохнул Иванчо. — У меня копчик разболелся, и ключ отняли.

— Что общего между копчиком и ключом! — не унимался Спас.

Иванчо пожал плечами. До чего же Иванчо похож на больного, неуклюжего и наивного ребенка!

— А соску тебе не оставили? — рассердился Спас. — Дурья башка! Синяя лягушка! — Спас ударил по мячу изо всех сил — неотразимый правый угловой Спаса угодил прямо в забор.

— Осторожнее! — заревел сверху Иванчо.

— Надносник! Сопельник! — продолжал бить мячом в забор Спас. Доски трещали и угрожающе прогибались.

Всякое, конечно, бывало… Мальчикам частенько попадало от взрослых, случались и оплеухи, детство — долгая пора… Но запереть на ключ — это уж пахнет рабством, крепостничеством, чуть ли не фашизмом, как высказался Яни позднее.

Запертый на ключ Иванчо понимал: сидеть безвыходно в квартире в сто раз тяжелее, чем околачиваться около отца и слушать, как тот ворчит, пока в очередной раз латает эту злополучную изгородь. Сегодня Спас, кажется, решил ее доконать.

— Помогите! — жалобно крикнул Иванчо с балкона. — Спасите!

— Ну и отец у тебя, просто фашист! — возмутился Яни.

— Консерватор он, а вовсе не фашист, — защищал отца Иванчо.

— Это почти одно и то же.

— Погодите! — Крум жестом остановил приятелей. Неприятно, конечно, что товарищ сидит запертый дома. Какая, в конце концов, разница, кто его запер и за что? «Всякому времени свойственны свои воспитательные меры! — мелькнуло у него в голове. — Но держать под замком в наше время… Это уж чистый пережиток прошлого!» — У вас веревка есть? — тихо спросил Крум.

— Какая веревка? — вытаращил глаза Иванчо.

— Бельевая. Толстая. Крепкая.

— Есть, наверно, — уклончиво ответил Иванчо. Потом опомнился и радостно закричал: — Есть!

Пока Иванчо искал веревку, прибежал Паскал. Он был в своих новеньких коричневых ботинках на каучуке и поэтому беспрестанно подпрыгивал. В сторону играющих на пустыре ребятишек Паскал даже не взглянул.

— Полный порядок! Завтра на родительское собрание идет Чаво, а уж он… — Паскал ударил кулаком в воздух. — Держись, учителя!

Но сейчас было не до Паскала, все задрали головы кверху. Паскал, конечно, тоже.

— Вот и я! — Иванчо появился на балконе с мотком толстой веревки.

— Привязывай! — крикнул Крум.

— К чему? — спросил Иванчо.

— К своей шее, дуралей! — рассердился Спас.

— К балкону. Морским узлом! — вмешался Паскал, мгновенно сообразив, в чем дело. — Вот так!

Он развел руки в сторону, будто держал концы веревки, и неторопливо объяснял, наблюдая, успевает ли Иванчо повторить каждое его движение и привязать веревку к перилам балкона.

— Теперь затягивай, — закончил он.

Иванчо даже уперся ногой в перила, чтобы затянуть потуже.

— Спускайся! — крикнул Крум.

— Кто? Я?

Иванчо посмотрел вниз со второго этажа родного дома, словно никогда раньше этого не делал.

— Перебрось веревку с внешней стороны балкона и спускайся! — повторил Крум.

— Я? Да ты что, Бочка!

Спас протянул мяч Яни. Перепрыгнул через забор. Подбежал к веревке, ухватился и, повиснув, натянул ее.