Понсон Террайль - Цикл романов Молодость короля Генриха

– Наверное, тебе что-нибудь приснилось, Амори?

– Я сумасшедший, я сумасшедший! – продолжал рыдать бедный юноша.

В этот момент по дороге мимо гостиницы проходил какой-то монах, при виде плачущего Жака он остановился и внимательно посмотрел на него.

Приказав отправить Жака в монастырь, король вернулся в гостиницу и опять взялся за Серафина.

– Так ты не желаешь сообщить мне имя своей хозяйки? – спросил он.

В этот момент дверь приотворилась, и в щели показалась прелестная белокурая головка. Правда, лицо незнакомки прикрывала небольшая полумаска, но все же можно было сразу определить, что белокурая женщина очень красива. Блондинка появилась лишь на краткое мгновение, и притом лишь для того, чтобы, положив палец на губы, знаком предписать Серафину молчать и далее. Затем дверь захлопнулась, и незнакомка скрылась.

– Вы сами видите, государь,- сказал тогда Серафин,- что от меня требуют полного молчания!

– Хорошо! – великодушно согласился король.- Но, если ты не смеешь сказать ее имя, ты снесешь ей письмо от меня!

– Желание короля – священный закон для меня! – ответил Серафин.

– Эй, Мовпен! – крикнул король. Шут сейчас же вбежал: он на скорую руку перевязывал царапины, нанесенные ему монахом.

– Ты взял с собою письменные принадлежности?

– А как же,- ответил шут,- вот они! – и он показал на висевший сбоку маленький кожаный мешочек.

– Ну, так садись к столу и пиши! Мовпен присел к столу, развернул пергамент, достал чернильницу и перо.

– Ну, готово? – спросил король.- Пиши… Он заходил взад и вперед по комнате, почесав затылок и наконец смущенно закрякал: – Гм… гм… гм…

– Так и записать? – спросил Мовпен.

– Болван! – крикнул Генрих III.

– Какое короткое письмо! – воскликнул Мовпен.- Можно запечатать?

Генрих III не обратил внимания на дерзость шута и досадливо сказал:

– Сестра Марго сочинила бы в течение этого времени целую поэму, да и брат Карл тоже не был бы поставлен в тупик!

– Может быть, вы посвятите меня, государь, в это дело?

– Я хотел бы послать любезную записочку прелестной блондинке, сообщить ей, как…

– Хорошо, хорошо! – бесцеремонно перебил короля Мовпен, и его перо быстро зашуршало по пергаменту.

– Кроме того, чтобы…

– Готово!

– Неужели! А ну-ка, покажи!

Мовпен подал королю письмо, и Генрих начал читать:

"Милостивая государыня и очаровательная незнакомка! Увидев Вас, я впервые понял, насколько я мал и незначителен".

– Да что ты наплел тут? – удивленно воскликнул король.

– Ладно уж! Вы только читайте!

Король продолжал:

"Быть королем – мало, если он не любим, и, по- моему, любой из моих подданных станет выше меня, если ему удастся найти доступ к Вашему сердцу!"

– Очень хорошо! Отлично! – воскликнул король. "Я стал бы самым счастливым монархом во всей вселенной, если бы вы даровали мне права и позволение увидеться с Вами. А пока позвольте мне, прекрасная незнакомка, подписаться смиреннейшим и вернейшим из Ваших подданных!"

– Черт возьми! Но из тебя вышел бы отличный протоколист! – воскликнул король.- Твоя записочка прелестна!

– Я счастлив, что мне удалось угадать и схватить мысли вашего величества! – скромно ответил Мовпен.

Король взял записку, сложил ее, запечатал своей печатью и, вручив Серафину, сказал:

– Возьми и возвращайся с благоприятным ответом! Ты не раскаешься, что был моим вестником!

Вскоре Серафин вернулся с маленькой надушенной записочкой. Вскрыв ее, Генрих прочел:

"Государь! Вы оказываете высшую честь и дарите величайшим счастьем такую ничтожную женщину, как я, говоря ей о своей любви, в то время как двор изобилует молодыми и прекрасными дамами". Прелестная незнакомка сильно ошибается, при моем дворе дам уже давно не видано! – заметил король и продолжал читать: – "Но король Генрих III, внук короля-рыцаря, наверное, не захочет позабыть, что он – первый дворянин Франции и что в качестве такового просьба дамы о сохранении ее имени в тайне для него должна быть священна. У меня имеются достаточные основания умолять Ваше Величество не расспрашивать и не допытываться, кто я такая, а спокойно продолжать путь. Завтра Вы, государь, прибудете в Шато- Тьерри; я живу там, и если за сутки Ваш каприз не улетучится, то любопытство Вашего Величества будет удовлетворено. Вечером в замок явится этот самый паж, который передаст Вам сейчас мой ответ, и проведет Вас к той, которая почитает себя смиреннейшей из верноподданных Вашего Величества".

– Но ведь это свиданье! – воскликнул Мовпен.

– Ты думаешь?

– И я не удивлюсь, если до истечения двух суток ваше величество выиграете сражение, не менее серьезное, чем при Жарнаке!

Король фатовски улыбнулся и кликнул Крильона, чтобы приказать ему готовиться к отъезду.

– Как? – воскликнул Мовпен.- Значит, вы, государь, отказались от мысли настоять на своем и узнать имя пленившей вас красавицы?

– Друг мой, разве можно отказать женщине, которая взывает к рыцарским чувствам мужчины? А потом, видишь ли, Мовпен, в тайне имеется своя хорошая сторона. Теперь я целые сутки буду во власти упоительных грез. А действительность… как знать, какова она?

Мовпен прикусил губы, чтобы не рассмеяться, и подумал:

"Честное слово! Король, видимо, совсем забыл, что едет в Шато-Тьерри за чем-нибудь другим, кроме любовного приключения!"

Через десять минут королевский кортеж двинулся в дальнейший путь. Тогда герцогиня Монпансье приподняла шторы окон своей комнаты и, глядя вслед удалявшемуся поезду, пробормотала:

– Положительно все, даже простой случай, складывается к моей пользе! И как удачно вышло, что этот глупый шут вызвал Жака на ссору!

В Мо король остановился на ночлег. Он долго проговорил на сон грядущий с Мовпеном о белокурой незнакомке, грезил о ней всю ночь напролет, встал рано бодрым и свежим и сейчас же приказал двинуться дальше.

Герцог Крильон во все время пути не разжимал рта, но по его лицу было видно, что хорошее расположение духа короля доставляло ему немалое удовольствие и даже несколько удивляло.

В полдень остановились позавтракать в нескольких лье от Шато-Тьерри. После завтрака король пожелал отдохнуть. Мовпен вышел из королевской комнаты и увидал герцога Крильона, примостившегося в саду под деревом.

– Ну-с, герцог,- сказал Мовпен, подходя к Крильону,- как вы находите теперь короля?

Крильон не симпатизировал Мовпену и был зол на него за недавнее наглое поведение. Но отличительной чертой его характера были прямота и справедливость, поэтому он ответил:

– Я нахожу, господин Мовпен, что вы совершили чудо! В течение целых десяти лет я не видал короля в таком отличном состоянии духа!