Понсон Террайль - Цикл романов Молодость короля Генриха

Под сверкающим взглядом короля герцог Гиз невольно опустил глаза. Но он все же хотел попытаться еще раз убедить Генриха и сказал:

– Берегитесь, государь! Парижане обожают меня, они способны взять приступом Лувр, чтобы освободить меня!

– Ошибаетесь, кузен,- спокойно возразил король,- в тот самый момент, как рухнет первая калитка луврской ограды, ваша голова скатится с плеч!

При этих словах, сказанных категорическим тоном, герцог невольно почувствовал дрожь.

– Ну-с, господин д'Эпернон,- продолжал король,- отведите его высочество в одну из комнат и прикажите стеречь его там на виду. Да помните, что вы отвечаете мне за него головой! Ступайте!

Растерянный, испуганный, д'Эпернон увел герцога.

– Ах, куманек, куманек! – сказал Мовпен, впадая в прежний шутовской тон.- Из-за тебя я только пари проиграл!

– Какое пари и с кем? – спросил Генрих III.

– Я бился об заклад с самим собою, что вы, государь, во-первых, поблагодарите герцога Гиза за науку, а во-вторых, выдадите ему наваррского короля.

– Да где же наваррский король?

– Я здесь, государь! – послышался в ответ голос, и в комнату вошел Генрих Наваррский под руку с королевойматерью.

Генрих III не мог удержаться от жеста изумления при виде этой парочки. Ведь ненависть Екатерины Медичи к мужу ее дочери Марго имела за собою и давность, и значительную почву.

Как же могло случиться, что теперь они вдруг обретаются в такой дружбе?

– Как? Вы… вместе? – пробормотал Генрих III.

– Сын мой,- ответила Екатерина,- я и наваррский король стали теперь друзьями!

– Друзьями? – воскликнул король.

– Да, сын мой, друзьями, и мне нетрудно объяснить вам, как это случилось. Мне пришлось слышать, как два рыцаря-крестоносца почувствовали друг к другу смертельную ненависть на почве соперничества в любви к прекрасной сарацинке. Однажды корабль, на котором находились оба рыцаря, потерпел крушенье, и враги вплавь добрались до острова, который оказался населенным дикими зверями. Как вы думаете, сын мой, что сделали оба врага?

– Наверное, они объединились для совместной борьбы с дикими зверями?

– Вот именно,государь.

– Но против кого понадобилось вам объединиться с наваррским королем?

– Против Лотарингского дома, государь!

– О, лотарингцы теперь мне нисколько не страшны! Их вождь арестован мною!

– Ну, так держите его крепко, государь, потому что, если ему удастся вырваться из плена, он поведет на Лувр парижан.

– Э, пустяки! У меня имеются швейцарцы! – равнодушно ответил Генрих III.

Екатерина, покачав головой, возразила:

– Государь, вы слишком долго не обращали ни на что внимания, чтобы заставить теперь трепетать народ перед своей энергией.

– Простите, государыня, но никогда не поздно стать снова господином!

– Увы, парижане уже не верят в ваш авторитет.

– Ну, так мои швейцарцы дадут им почувствовать его!

– А все-таки следовало бы усилить гарнизон Лувра хотя бы несколькими сотнями гасконцев.

– Гасконцев? – удивился король.- Но откуда я их возьму?

– Я дам вам их, государь,- сказал молчавший доселе Генрих Наваррский.

Генрих III задумался и потом произнес:

– Предположим, кузен, что народ действительно восстанет и что вы придете мне на помощь. Предположим далее, что с вашей помощью я разгоню взбунтовавшийся сброд. Знаете ли, что тогда скажут? Что я соединился с гугенотами!

– Ну, так пусть говорят!

– И папа может отлучить меня от церкви!

– Велика беда! Я тоже отлучен, однако это не лишило меня ни сна, ни аппетита, ни жажды. Стоит только привыкнуть, а там – ничего!

– Но я считаю очень важным быть в хороших отношениях с церковью!

– Государь,- сказала Екатерина,- что же делать, если в данный момент один только наваррский король и может защитить французский трон против алчных поползновений Лотарингского дома и неистовства экзальтированной черни и монахов-фанатиков!

– Но вы забываете о моих швейцарцах! – заметил король.

– Ну так, не откладывая дела в дальний ящик, укрепите дворец как следует, государь! – воскликнула королева-мать.Прикажите запереть все двери, разместите солдат с заряженными мушкетами, пододвиньте к окнам пушки и… ждите грозы, которая разразится с минуты на минуту!

– О,- спокойно возразил король,- я в данном случае подобен путешественнику, который собирается в дорогу и не думает о том, какая погода будет к вечеру, раз вечером он уже рассчитывает быть под надежным кровом. Лишь бы только днем не было ни грозы, ни дождя… Я разрешаю парижанам к вечеру выстроить баррикады…

– Они не преминут воспользоваться этим разрешением.

– Но только не утром! Потому что, видите ли, я непременно хочу отправиться в Сен-Дени проводить тело брата.

– Государь,- нетерпеливо перебила его королева- мать,ведь в Лувре имеется часовня, где временно положено тело моего возлюбленного сына. Оставьте его пока там! Не покидайте Лувра! Ведь вы можете и не вернуться обратно!

– Швейцарцы откроют мне двери!

– Но кто же будет командовать ими в ваше отсутствие?

– Герцог д'Эпернон.

Екатерина пожала плечами и сказала:

– Однако вашему величеству отлично известно, что герцог не отличается особенной храбростью!

– Ну, так в случае нужды Крильон встанет с постели!

– Государь,- сказал Мовпен,- не разрешите ли вы и мне вставить свое словечко?

– Говори, милый мой Мовпен, говори!

– Сколько швейцарцев предполагаете вы взять с собою в Сен-Дени?

– Две тысячи.

– Так вот! Что, если бы вы оставили остальных в Лувре и поручили командование ими наваррскому королю?

– Вот именно! – одобрительно сказала королева-мать.

Но Генрих III, покачав головой, возразил:

– Нет, это невозможно! Лига не простит мне этого.

– Я раздавлю лигу! – заметил наваррский король.

– А папа отлучит меня от церкви! – вздохнул Генрих.

– Странное дело! – шепнул на ухо Мовпену Генрих Наваррский.- Бывают же люди, которые никогда не трепетали перед шпагой и чуть не падают в обморок при виде кропила!

– Однако,- сказал король,- вот уже подошли кающиеся монахи. Пора выезжать!

– Государь,- грустно сказала Екатерина,- берегитесь!.. На обратном пути вы встретите баррикады!

– У меня имеются швейцарцы,- упрямо возразил король, для которого в последние дни эти четыре слова представляли собою спасительный ответ на все.

В то время как Генрих III отказался от вооруженной помощи наваррского короля и не хотел слушать разумные советы своей матери, герцог д'Эпернон вел по луврским коридорам арестованного герцога Гиза. На душе у бедного д'Эпернона было очень тяжело: он не смел ослушаться короля, но навлечь на себя гнев герцога было тоже немаловажной опасностью.