Льюис Кэрролл - Приключения Алисы в Стране Чудес

«Я просто уверена, что это не те слова», — сказала бедная Алиса, и глаза ее вновь наполнились слезами, пока она продолжала: «Выходит, я все-таки Мэйбл, и мне придется жить в ее убогом маленьком домишке, и у меня почти совсем не будет игрушек, и — ох! — сколько же уроков мне придется учить! Ну уж нет, если я Мэйбл, тогда я лучше так и останусь тут! Пусть они свешивают головы и кричат: «Поднимайся к нам опять, дорогая!» Я лишь посмотрю вверх и скажу: «А кто я такая? Сначала объясните мне это, и если мне понравится быть этим человеком, тогда я поднимусь; а если нет, то я останусь здесь, пока не стану кем-нибудь еще» — но, в конце концов!» — зарыдала вдруг Алиса в голос, — «я так хочу, чтобы они пришли и свесили головы! Мне так страшно надоело быть здесь одной!» На этих словах она взглянула на собственные руки и с удивлением обнаружила, что, сама того не замечая, во время своей речи натянула одну из крошечных белых лайковых перчаток Кролика. «Как это я смогла?» — подумала она. «Не иначе, я опять уменьшаюсь.» Алиса встала и подошла к столику, чтобы по нему измерить свой рост, и обнаружила, что, насколько она могла судить, уже сократилась до двух футов и продолжает стремительно уменьшаться. Она быстро догадалась, что причиной тому был веер, который она все еще держала в руках, и поспешно бросила его — как раз вовремя, иначе могла совсем исчезнуть. «Уф, еле спаслась!» — сказала Алиса, изрядно напуганная столь быстрой переменой, однако весьма обрадованная тем, что по-прежнему существует. «Ну а теперь — в сад!» — и она побежала со всех ног к заветной дверце, но увы! та, как и прежде, была заперта, а золотой ключик, как и прежде, лежал на столе, «и положение хуже, чем когдалибо, — подумала бедняжка, — потому что я никогда еще не была такой крошечной, никогда! По-моему, хуже уже быть просто не может!» И, стоило ей произнести эти слова, нога ее поскользнулась, и и в следующий момент — плюх! — Алиса была уже по горло в соленой воде. В первый момент она решила, что упала в море, «значит, я смогу вернуться домой по железной дороге», — сказала она себе. (Однажды в своей жизни Алиса была на море, и пришла к общему заключению, что, в какое бы место на английском побережье вы ни отправились, вы обнаружите там несколько купальных кабин в море, [6] Это вовсе не привычные нам кабинки для переодевания (хотя они играли и эту роль), а громоздкое сооружение викторианской эпохи, призванное ограждать купальщика от нескромных чужих взоров. Потому-то и располагались эти кабинки не на пляже, а в море, куда их затаскивали лошадьми. детей, копающихся в песке деревянными лопатками, на пляже, дальше на берегу — здания пансионов, а за ними железнодорожную станцию.) Однако скоро она поняла, что оказалась в луже собственных слез, которую наплакала, когда была девяти футов ростом. «Вот ведь не надо было мне столько реветь!» — говорила себе Алиса, плавая туда-сюда в тщетных поисках берега. «Теперь, должно быть, я буду за это наказана — утону в собственных слезах! Конечно, странная это вышла бы штука! Впрочем, сегодня все странно.» Тут она услышала, как что-то плещется неподалеку, и поплыла туда, дабы выяснить, что именно; поначалу она подумала, что это морж или бегемот, но затем вспомнила, какая она маленькая, и вскоре обнаружила, что это всего-навсего мышь, которая, как и сама Алиса, поскользнулась и свалилась в воду. «Выйдет ли какой-нибудь прок, — подумала Алиса, — если я заговорю с мышью? Сегодня все такое необычное, что, наверное, она умеет говорить; в любом случае, попытка — не пытка.» Так что она начала: «О Мышь, не знаете ли вы, как выбраться из этого озера? Я ужасно устала, плавая здесь. О Мышь!» (Алиса решила, что именно так и следует обращаться к мыши; она никогда не делала этого прежде, но вспомнила, как однажды заглянула в учебник латинской грамматики своего брата и увидела там правила склонения. «Именительный — мышь, родительный — мыши, дательный — мыши, винительный — мышь, звательный — о мышь!») Мышь посмотрела на нее с некоторым любопытством и как будто даже подмигнула своим маленьким глазиком, но ничего не сказала. «Может, она по-английски не понимает? — подумала Алиса. — Наверное, это французская мышь, которая приплыла вместе с Вильгельмом Завоевателем.» (При всех своих исторических познаниях, Алиса не очень хорошо представляла себе, что когда происходило.) Так что она начала снова: «Qu est ma chante? [7] Где моя кошка? (фр.) » — ибо такова была первая фраза в ее учебнике французского. Мышь вдруг прямо-таки выпрыгнула из воды и шлепнулась обратно, дрожа от ужаса. «Ой, простите! — поспешно воскликнула Алиса, опасаясь, что задела чувства бедного животного. — Я совсем забыла, что вы не любите кошек!»

— Не люблю кошек! — возмущенно крикнула Мышь. — А ты бы их любила на моем месте?

— Ну, наверно нет, — сказала Алиса примирительным тоном, — не сердитесь из-за этого. Но я бы хотела, чтобы вы взглянули на нашу кошку Дину: думаю, вы бы полюбили кошек, если бы увидели ее. Она такое милое создание, — продолжала Алиса, наполовину сама для себя, лениво плывя по озеру, — и она так очаровательно мурлычет, сидя у камина, лижет лапку и умывает мордочку — и она такая мягкая, ее так приятно гладить — и она так замечательно ловит мышей — ох, простите!» — снова вскрикнула Алиса, ибо на сей раз у Мыши вся шерстка встала дыбом — как видно, теперь она была оскорблена не на шутку. — Мы не будем больше говорить о Дине, если вы не хотите!

— Мы, ну как же! — возмутилась Мышь, которую пробирала дрожь до самого кончика хвоста. — Можно подумать, это я начала эту тему! Наша семья всегда ненавидела кошек: гнусные, низкие, вульгарные твари! Даже не упоминай этого слова в моем присутствии!

— Нет-нет, больше не буду! — воскликнула Алиса и поспешила сменить тему разговора. — А вы… вы любите… любите… собак?

Мышь ничего не ответила, так что Алиса пылко продолжила:

— У нас по соседству живет такой чудный песик — мне бы хотелось его вам показать! Маленький терьер с блестящими глазами и такой длинной вьющейся коричневой шерстью — прелесть! Он умеет приносить брошенные предметы, и служить, прося угощение, и вообще, он столько всего умеет — я и половины не упомню! Он принадлежит фермеру, ну, вы понимаете, так тот говорит — от этого пса столько пользы, что за него и сотни фунтов не жалко! Представьте, переловил уже всех крыс и м… ой, нет! — огорченно вскрикнула Алиса. — Боюсь, я опять ее обидела! — ибо Мышь теперь плыла прочь со всей резвостью, на какую была способна, так что по озеру даже пошли волны.