Вильям Козлов - Горсть рыболовных крючков

Я снова, уж в который раз, представил себе лица всех ребят, с первой парты до последней. И даже себя представил, сидящего рядом с Мишей Ивановым. Я подолгу смотрел в каждое лицо, искал в нем подлеца.

Записка была написана рукой одного из ребят. У меня врагов не было. Так мне до сих пор казалось. И класс наш был очень дружный. Не очень дисциплинированный, но дружный. Ребята всегда стояли друг за друга. И девчонки не были ябедами. И вдруг такое?

Оттого что я прочел записку, мне стало еще хуже. Лучше я ее не читал бы. Еще пять минут назад я не мог даже предположить, что в нашем классе есть чудак, который способен швырнуть на головы ребят крючки. А теперь я стал подозревать в подлости всех. Всех, кроме Кима. И конечно, кроме Галки.

"В лесу родилась елочка..." - неслось из зала. И дружный топот. Я схватил чернильницу и запустил в дверь. Чернильница не разбилась, она укатилась куда-то под шкаф. А на белой двери остались фиолетовые брызги.

Мне захотелось разбить окно и убежать домой или куда глаза глядят. Только бы не слышать эти голоса и топот. Я ненавидел их всех.

Я ушел в угол, сел на кипу старых тетрадей, перевязанных толстым шпагатом, и закрыл руками уши. Пусть я здесь буду до утра. Пусть просижу здесь все каникулы. Умру с голоду. И пусть все будут хоронить меня. И первым пойдет за моим гробом Роман Дмитриевич. В бобриковом пальто с рыжим воротником, и высокой курчавой папахе.

Он будет нести под мышкой красную крышку и тяжело вздыхать. Конечно, таких, как я, в школе много. И они все пойдут за гробом, из которого будет торчать мой бледный острый нос. И тот, который написал записку, пойдет. И тоже, наверное, будет вздыхать, как паровоз. И почему из-за какого-то гада я должен покачиваться в красном гробу? Мне стало до слез жалко себя.

Ладно, я сознаюсь! Скажу директору, что это я принес в школу крючки. Скажу, что три ночи не спал, все время думал, как подброшу их вверх. Скажу, что попросил знакомого монтера, чтобы на последнем уроке погасили свет. Даже не монтера, а начальника горэлектросети. Он к нам в гости ходит. Попросил как следует, и он уважил, взял и на пять минут выключил во всем городе свет.

Зачем я это сделал? Пожалуйста, отвечу. У меня дома два вагона этих крючков. Надо же как-то от них избавляться? Вот я и хожу по городу и швыряю крючки вверх. Это очень интересно - бросать крючки вверх. Они цепкие, эти крючки. Они впиваются во что угодно. В нос, в глаз, в волосы и даже в язык, если он торчит изо рта. Они с острым жалом, эти крючки. Уж если какой вопьется, то не так-то его просто вытащить!

- Ну где же вы, Роман Дмитриевич?!

Я подбежал к двери и стал стучать кулаками, потом грохать ногами так, что пальцам ног стало больно. Но меня никто не слышал. Ребята все еще ходили вокруг елки и пели "В лесу родилась елочка...".

Я стал метаться по учительской. Мне захотелось все крушить, ломать! Случайно я увидел на полу под дверью скомканный лист. Опять записка! Я схватил ее и, не читая, разорвал. Я подскочил к огромному шкафу, где хранились журналы, и стал раскачивать его. Мне захотелось опрокинуть его на пол, а потом разбить стекла. Но шкаф был тяжелый и стоял, как дубовая колода.

Я снова сел в угол на кипу тетрадей. Записка, разорванная пополам, валялась на полу. Из форточки тянуло, и половинки шевелились. Эту записку подсунули под дверь. Кто же это подсунул? Я поднял клочки, положил на колени. Разгладил, но прочесть сразу не смог. Наверное, что-то в глаз попало... Наконец я разобрал слова и сразу узнал почерк. Это была записка от Галки. "Я буду с тобой дружить! Приходи завтра ко мне на елку. Галя В.".

Я осторожно разгладил листки и снова прочитал.

...У Галки легкая походка. Длинные ноги в коричневых чулках. Глаза серые инемного грустные. Это потому, что Галка жила только с матерью. Отца у нее не было. Об отце она никогда не говорила. И никто не знал, где он. Когда Галка смеялась, брови ее разлетались в разные стороны. А зубы сверкали. Волосы у Галки каштановые и короткие. И еще я заметил, что у нее очень длинные и тонкие пальцы. Я даже один раз ей сказал, что она будет доктором. Животы больным резать.

Я бы пошел завтра к Галке в гости. Она живет через два дома от меня. Но я не знаю, когда меня выпустят. И потом, я сразу сбегу, если услышу: "В лесу родилась елочка..." Неужели и Галка там, за дверью? Ходит вокруг елки, держится за чью-нибудь руку и поет?

И записку она написала мне из жалости. Галка очень добрая, я знаю. Когда ребята подбили молодого скворца, Галка подобрала его и целый месяц ухаживала, а потом выпустила на волю. Галка любит разных животных. У нее ежик дома и много белых мышей. Они в тумбочке живут. Она один раз домой собаку притащила, но мать прогнала. Галка прибежала ко мне и попросила, чтобы я спрятал собаку до утра. Я отнес щенка в сарай, а потом моя мама пошла зачем-то туда и выпустила щенка.

После этого Галка три дня не разговаривала со мной... Пожалела меня сегодня Галка, как того щенка. Кстати, какого он цвета был? Черный с белым. Или белый с черным?

Не пойду я к ней на елку. Я не люблю, когда меня жалеют. Целую неделю молчала. Ни слова! А сегодня, когда меня закрыли на ключ, вспомнила.

Не пойду я завтра к ней. Буду сидеть дома и книжку читать. И вообще никто мне не нужен и никого я не хочу видеть.

Из зала неслась музыка, смех, выкрики. Играют в какую-то игру. Кажется, в фанты. Тоже мне игра! Какая-то дурацкая. В прошлом году мне повезло. Я срезал ножницами кулек с фисташками. Вкусные такие. А Мишка Иванов срезал три пакета. Потом он признался, что приподнял немного повязку и все видел. Он мог бы все нитки обрезать, да ему больше не разрешили.

Я прислонился спиной к стене и закрыл глаза и сразу вспомнил бабушку. Она живет на станции Фирово, недалеко от Осташкова. Моя бабушка очень вкусные готовит оладьи. На постном масле. Пышные такие, поджаристые. Можно десять штук съесть и - хоть бы что. Даже не заметишь. Уеду к бабушке, в Фирово. Буду там жить. Там тоже школа есть. И ребята там, наверное, не такие... Крючками не будут бросаться. Там на крючки рыбу ловят.

Я не заметил, как заснул. Мне приснился хороший сон. Будто я сижу с бабушкой за столом и пью чай, а на сковородке шипят горячие оладьи. Я вижу, что они уже готовы, пора их снимать, а бабушка пьет чай и рассказывает, как она медведя в лесу повстречала. Мне жалко оладий, и боюсь бабушку перебить. Если ее перебьешь, она так и не доскажет, что было дальше.

Сон мне так и не удалось досмотреть. Кто-то взял меня за плечи и поставил на ноги.

- Из головы вон, - услышал я громоподобный голос директора. - То да се... А про тебя забыл... Замотался с вечером... Черт бы его побрал!

Роман Дмитриевич взял большой рукой меня за подбородок, заглянул в глаза. От руки пахло мандаринами.