Вильям Козлов - Президент не уходит в отставку

- Оно исчезнет, как только сможет исчезнуть, Ростислав Андреевич, бойко ответила она.

- Что еще за парадокс, Алена? - удивился профессор, но ответа не стал дожидаться, так как фокстерьер, заметив на на лесной тропинке Сороку и незнакомого паренька, с громким лаем бросился вперед. Размахивая зонтиком, профессор поспешил за ним, крича на ходу: "Фу! Грозный! Фу!"

А Грозный, ростом чуть побольше кошки, отважно атаковал сразу двух парней.

- "Чудовище"... - хмыкнул Гарик, глядя профессору вслед. - Надо же так назвать машину!

- Он крупный физик, - пояснила Алена. - Обычно он ничего вокруг не замечаем, у него в голове одни математические формулы и физические законы... Он не признает никако-го транспорта, кроме электрички и велосипеда. В Ленинграде ездит в институт на спортивном велосипеде. А машины, - Алена кивнула на "Запорожец", - терпеть не может. Он еще их называет механическими приспособлениями для перевозки людей...

Подошли Сорока и худощавый глазастый парень в черном кожаном пиджаке, через плечо на ремне вместительная брезентовая сумка.

- Саша Дружинин, - коротко представил его Сорока. - спец по ремонту машин.

Исподтишка бросая любопытные взгляды на Алену, Саша раскрыл сумку и вывалил на брезент свои инструменты: киянки, деревянные и металлические бруски, рихтовочные молотки. После этого с озабоченным лицом обошел кругом "Запорожец", ощупал все вмятины, заглянул под крылья. Увидев отломанную ручку, неодобрительно покачал головой. Все с вниманием следили за ним. Опершись рукой о покоробленный капот, Саша задумчиво взглянул на розовеющее небо, проводил взглядом проплывшую над кромкой леса чайку и негромко произнес:

- Красиво тут. Тихо.

Саша Дружинин столько за сегодняшнюю смену наслушался металлического грохота, что вот эта девственная тишина загородного поселка на какой-то миг заворожила его... Но нетерпеливый Гарик быстро вернул его на землю, задав вопрос:

- Что нужно делать? Скоро темнеть начнет.

- С дверцы нужно снять обивку, освободить капот, передние крылья пока не трогайте, - распорядился Саша и, стащив с себя пиджак, аккуратно свернул его, положил на траву.

- Пойдем в дом, переоденемся, - предложил Сорока.

Саша взял свою сумку, и они скрылись в коридоре, откуда деревянная лестница вела на второй этаж. Гарик обозрел разложенные на брезенте инструменты, разные приспособления для правки металла, покачал головой:

- Не внушает мне доверия этот работничек...

- Почему же? - полюбопытствовала Алена.

- Вздыхает, на небо смотрит...

- И на Алену... - не удержался и съязвил Сережа. Ему не понравилось, что Гарик так отозвался о Саше.

- Бери фигурную отвертку, забирайся в кабину и отвинчивай на дверце все шурупы, - приказал Гарик. - Этот... спец сказал, что обшивку надо снимать.

- А что мне прикажете делать, командир? - спросила Алена.

- На залив сходи, к бую... Этот губошлеп в тесных брюках, наверное, заждался... - Гарик сам на себя разозлился, чувствуя, что опять сморозил глупость.

- Ты мне подал хорошую идею, - не осталась в долгу Алена.

Однако никуда не ушла.

Переодетые в рабочее Сорока и Саша немедля приступили к ремонту: жестянщик ловко открыл заклинившиеся дверцы, помог Сереже снять хромированную облицовку и обивку, вместе с Сорокой освободил от креплений капот. Гарик и Сережа превратились в подсобников: то подадут инструмент, то поддержат крыло или дверцу.

Когда по металлу застучали железные и деревянные молотки и на траву посыпались сухие комки грязи и глины, возле них снова возник долговязый профессор. С минуту наблюдал за ребятами, увлеченно орудующими молотками, потом зонтиком дотронулся до плеча Сороки и спросил:

- И надолго?

- Что надолго? - не понял тот.

- Шумовой эффект, превышающий примерно... - Профессор по привычке дотронулся до носа, будто это ему помогало найти правильное решение любой теоретической задачи. Наверное, так оно и было, потому что он тут же сказал: - Семьдесят децибел.

- А что это такое, Ростислав Андреевич? - спросила Алена.

- Децибелами измеряется шум, воздействующий не только на ухо, но и на человеческую психику, - охотно пояснил профессор. - Триста децибел вполне достаточно, чтобы нормального человека менее чем за сутки свести с ума.

- А семьдесят? - задал вопрос Сережа.

- Вполне достаточно, чтобы я попросил вас, молодые люди передвинуть это... гм... э-эту гору крашеного железа подальше от моих окон. Видите ли, я еще сегодня поработать собираюсь, если вы не возражаете.

- Нет-нет, не возражаем, - сдержимая смех, ответил Сережа.

Пожелав всем доброго здоровья, профессор, постукивая по ступенькам зонтом, удалился в свои комнаты. Грозный напоследок с крыльца басисто облаял всю компанию и тоже скрылся за дверью.

- Как смешно он разговаривает, - сказал Саша.

- Гору крашеного железа... - пробурчал оскорбленный таким отношением к его приобретению Гарик. - Понимает он в машинах!

- Он прав, - сказал Сорока. - Такой шум мертвого из могилы поднимет... Давайте передвинем... э-э... гм... гору крашеного железа... - очень похоже скопировал он профессора, - подальше от дома.

- А вдруг украдут? - засомневался Сережа.

- Железное чудовище? - улыбнулась Алена. - Разве что школьники заберут на металлолом.

- Папа скоро из города с Дедом приедет, - вспомнил Сережа. - Дед будет ночью охранять наш "Запорожец".

- А это удобно? - взглянул на него Саша.

- Что удобно? - не понял Сережа.

- Ну, заставить старого человека по ночам караулить машину? - пояснил Саша.

Все разом грохнули. Гарик даже киянку из рук выронил. Саша недоуменно смотрел на развеселившуюся компанию. Когда общий смех стал затихать, Сережа наконец внес ясность.

- Дед - это собака, - объяснил он. - Эрдельтерьер. Отец вот-вот должен приехать на электричке и привезти его.

- Потешный пес, - ввернул Гарик. - Только вряд ли он станет охранять машину. Он привык спать с удобствами в комнате на ковре.

- О чем вы говорите? - не выдержала Алена. - Кому ваша машина нужна? Да еще сломанная?

- Мы не про машину - про Деда, - примирительно сказал Гарик.

- Интересно, сколько в нашем цехе этих... децибел? - задумчиво произнес Саша, поднимаясь с брезента, - он, лежа на боку, выправлял рихтовочным молотком крыло. - Наверное, и не сосчитать!

- Сережа, садись за руль, а мы сзади толкнем, - распорядился Сорока. Правь к сараю...

Глава седьмая

Белые ночи пришли в Ленинград в конце мая. Солнце скрывалось, а на позолоченном шпиле Петропавловской крепости всю ночь не угасал багровый отблеск заката. Корабли с ажурными мачтами, на которых горят красные и зеленые сигнальные огни, бесшумно плывут по фарватеру, минуя один за другим разведенные мосты. Кажется, что косо взметнувшиеся вверх железобетонные створы поддерживают над водой белесое небо с желто подсвеченными дремлющим солнцем высокими перистыми облаками. Караваны кораблей плывут и в одну и в другую сторону. Тихо скользят они по спокойной ртутной воде, оставля за собой широкий блестящий след. И не слышно шума двигателей, всплеска, человеческих голосов.