Вильям Козлов - Президент не уходит в отставку

- Больше ты не знаешь полководцев по имени Александр? - спросил он:

- Знаю, - выпалила она. - Александр Сорока!

- Не остроумно, - усмехнулся он.

Она смотрела на него яростными глазами, щеки порозовели от гнева. Она чувствовала себя виноватой, ей хотелось объяснить Сороке, что с ней происходит, почему она встречается с Борисом, но Сорока не спрашивал и вообще делал вид, что все в порядке. Неужели он на самом деле такой твердокаменный?.. Откуда ей было знать, что Сорока прилагал неимоверные усилия, чтобы быть спокойным, невозмутимым? С того самого вечера, когда он увидел, как Алена садилась в машину Бориса, он не находил себе места. Вот уже две недели Сорока боролся сам с собой - вернее, с ревностью, которая будто огнем опалила его. Ведь он когда-то, еще весной, растолковывал Гарику, что-де ревность - низкое, животное чувство... Как же так случилось, что его тоже не минула чаша сия? Он долго не мог заснуть, из головы не шли Алена и Борис... И ночью во сне Сорока ревновал Алену, мучился из-за нее, страдал... А вот сейчас она требует, чтобы он признался ей в этом. Нет, такого она не дождется от него!

Наверное, для того, чтобы успокоиться, Алена достала из сумки коробочку для подкраски ресниц, губную помаду. Летом в Островитине она, кажется, лишь один раз воспользовалась косметикой, а вот в Ленинграде стала краситься... "Чтобы понравиться Борису..." - зашевелилась в голове недостойная мыслишка, и он ее тут же с негодованием отогнал прочь.

- Довел меня до слез, - обиженно проговорила Алена, проводя бледно-розовой помадой по своим и так ярким губам.

- Я? - изумился Сорока.

- Да, тебя, пожалуй, не в чем упрекнуть, - сказала она и с любопытством посмотрела ему в глаза. - А это плохо, Тима. Ты - как та самая стена, от которой отскакивает горох. Скажи: ты хоть раз с кем-нибудь серьезно поругался?

- Я только этим и занимаюсь, - рассмеялся он.

- Ты умеешь ругаться? - округлила она глаза.

- Еще как!

- Тима, милый, поругайся, пожалуйста, со мной, а? - ласково затеребила она его руку. - Обзови меня как-нибудь, можешь даже тихонько стукнуть... Правда, ты тихонько не умеешь! Почему ты не спросишь про Бориса?

- Я и так все знаю, - сказал он.

- Что ты знаешь? - снова вспыхнула она. - Неужели я такая примитивная, что можно предугадать мои чувства, поступки?

- Именно потому, что ты не примитивная. Я знаю, что ты не совершишь глупости.

- Ты меня переоцениваешь!

- Я верю тебе, - сказал он.

- А если я все-таки совершу какую-нибудь глупость?

- Значит, это будет не глупость.

- Я встречаюсь с этим человеком потому, что хочу его понять... начала она рассказывать, но, увидев как изменилось его лицо, поспешно сказала: - Не перебивай меня! Да, я хочу понять его, чтобы лучше узнать тебя, Сорока. Ты и он - полюса... Он сказал, что ты устроил на работе какую-то заварушку и он вынужден был уйти... Что ты мстишь ему из-за меня... Он считает, что отбил меня у тебя...

- А ты как считаешь?

- Я считаю, что вы оба дураки, - рассмеялась она. - Раньше мне было интересно с ним, а теперь...

- Что теперь? - вырвалось у Сороки.

- А теперь он мне неинтересен, - вздохнула она. - И я ему это сказала, но он не поверил...

- Я рад, что ты его раскусила... вернее, поняла, - с усмешкой поправился он.

- Его - да, а тебя - нет, - печально сказала она. - И боюсь, никогда не пойму.

- Поймешь, - сказал Сорока. - Если захочешь...

- И все-таки плохо, что ты меня не ревнуешь...

- Ревную, будь я проклят! - признался он. - И еще как ревную!

- Правда? - совсем близко придвинулась к нему Алена и заглянула в глаза. - Ты из-за меня... похудел? Тебе было плохо? Ты мучился? Да? Ну говори же!..

- Пойдем в кино, - взглянул он на часы. - Пять минут до начала.

- Опоздаем на журнал?

- Мы можем вообще не пойти, - ответил он.

- Я не верю, что ты можешь ревновать, мучиться, разозлиться и поругаться со мной, - со вздохом произнесла она, поднимаясь со скамьи. - Я ведь нарочно на тебя накричала - и сама не знаю почему.

- Я так и подумал, - скрывая улыбку, ответил он. Так он ей и поверил!

- Тебе не кажется, что у меня характер портится?

- Он никогда у тебя и не был золотым...

Алена остановилась - она уже вышла из сквера - и уставилась на него:

- Почему же ты все это терпишь? Зачем я тебе такая?

- Ты другой и быть не можешь.

- Я иногда сама себя ненавижу...

- Я люблю тебя, - сказал он. Пожалуй, впервые так естественно и непроизвольно произнес он эти три извечных магических слова, которых никакие другие слова не могут заменить.

- Тима, повтори? - совсем тихо и без намека на насмешку попросила Алена.

- На журнал мы уже опоздали, - сказал он, глядя на высокую унылую стену с одним-единственным окошком.

- Он теперь не дает мне проходу, - торопливо говорила Алена, взяв его под руку. - Часами ждет у института, а если я выхожу не одна, он идет сзади до самого дома... Иногда приезжает на машине. У него теперь свободного времени много... Я один раз была с ним за городом в ресторане "Олень". Он там швырял деньги направо и налево - по-видимому, хотел поразить меня, показать, какой он денежный и щедрый. Вокруг него вертелись официанты, несколько раз подходила даже администраторша, все его знают, выставляют на стол лучшее... Боренька, Боренька... А мне стало противно. Когда он пошел к музыкантам заказывать для меня что-то сногсшибательное, я встала и ушла. Он раздетый под дождем побежал за мной...

- Я ведь не священник, можешь не исповедоваться мне, - не выдержал он. Больно ему было все это слушать.

Алена замолчала - они уже вошли в крошечное фойе, где у входа в зал ждали конца журнала еще несколько опоздавших. Зажегся свет, и они заняли свои места. Не успел начаться фильм, как через три ряда от них кто-то довольно громко наглым голосом произнес:

- Вовка-а, доставай горючее... Душа требует!

В зале послышались возмущенные голоса - мол, уймитесь, молодые люди, вы ведь не в кабаке...

Однако молодые люди и не подумали униматься: обмениваясь пошлыми репликами, они с бульканьем глотали какую-то жидкость прямо из бутылки, отпускали плоские шуточки. Сидящий впереди пожилой человек обернулся и громко сказал:

- Есть тут кто-нибудь из администрации? Выведите, пожалуйста, хулиганов!

Выпивающие еще громче загалдели, кто-то из них угрожающе заявил:

- Еще пикнешь, дядя, - бутылкой по черепушке схлопочешь!

- Может, и тебе дать глотнуть? - со смехом прибавил второй. - Мы, дядя, не жадные...

- Давай, я ему лучше вылью на лысину... - хихикая, присовокупил третий.

Подобная перспектива, по-видимому, не устраивала "дядю", и он замолчал.

Кажется, посмотрели фильм... - прошептала Алена и положила свою теплую ладонь Сороке на руку.

Почувствовав себя хозяевами, парни еще больше обнаглели и на весь зал стали обмениваться комментариями по поводу фильма. В самых неподходящих местах громко гоготали, свистели, топали ногами по паркетному полу.