Иоанна Кульмова - Но-о, Леокадия !

- Но-о, Леокадия! - говорил он тихонько, и Леокадии казалось, будто и в самом деле вернулись старые добрые времена, и она снова стала честной трудовой кобылой, в поте лица добывающей ежедневную порцию овса.

Днем улицы пролетали мимо нее как на крыльях и по ночам ей снова снились полеты. А как только сны вернулись, лопатки у Леокадии стали чесаться и ночью и днем, и она часто просила Алоиза:

- Почеши мне лопатки, Алоиз!

- Это не дело, Леокадия, - вздыхал он. - Я знаю, о чем ты думаешь. Но Вожатый не может летать.

- Почему? - удивлялась Леокадия.

И когда трамвай был пуст, она вылетала через переднюю площадку, и минутку летела над первым вагоном, а вагон ехал без Вожатого. Алоиз все пытался объяснить Леокадии, что она поступает не слишком благоразумно, но она отвечала:

- А с какой стати я должна быть слишком благоразумной? - и добавляла: - Хватит того, что я хоть чуточку благоразумна.

- Но Кондуктор о чем-то догадывается. Он так странно на тебя смотрит.

- Ах, он наверно думает, что у меня нет билета! И вообще - не могу же я вдруг перестать летать!

Как крылаты рассветы весною!

Облака плывут надо мною.

Скверы, улочки вслед переулку

Так и рвутся скорей на прогулку.

Рядом с ними молочная пляшет,

Белым тентом как крыльями машет.

Днем я вижу все это воочью,

Не летать же мне по небу ночью!

- Зато кроме меня да двух-трех соловьев никто тебя не увидит, заметил Алоиз.

- Взлететь к луне и звездам? Ну нет, я не настолько ПОЭТИЧНА. Предпочитаю летать нормально, по-человечески, днем!

И все чаще она вылетала через переднюю площадку на маленькие прогулки.

- Леокадия! - увещевал ее Алоиз. - Ты дождешься! Будет авария!

В ответ на это Леокадия показывала ему надпись:

ВСТУПАТЬ В РАЗГОВОРЫ

С ВАГОНОВОЖАТЫМ ЗАПРЕЩАЕТСЯ

Тогда Алоиз сделал ей другую надпись:

ВАГОНОВОЖАТОМУ ВЫЛЕТАТЬ

ИЗ ВАГОНА СТРОГО ВОСПРЕЩАЕТСЯ

- Этот запрет не в счет, - возразила Леокадия. - Отцы Города о нем ничего не знают.

А поскольку Кондуктор мирно подремывал в пустом вагоне, Леокадия воскликнула:

- Но-о, Леокадия!

И вылетела из вагона через переднюю площадку. Но она летела не над трамваем, а чуточку впереди, чтобы в случае опасности вернуться в головной вагон и притормозить. Дул резкий ветер и, быть может, поэтому она не заметила, что на перекрестке Старомодной и Неизменной улиц красный свет, а это означало - проезд закрыт.

- Эй, там, наверху! - воскликнул Сержант полиции, стоявший на углу Старомодной и Неизменной. - Что вы лезете прямо на красный свет?!

Он подпрыгнул и схватил Леокадию за правое копыто.

- Отпустите меня! Может быть несчастный случай!

- Конечно, может! Ведь у вас, небось, и водительских прав нет.

- Ну, уж в трамвае-то я имею право ездить! - заявила Леокадия.

- Такие права есть у каждого. А у некоторых имеются даже проезд...

Он, наверное, хотел сказать - "проездные билеты", но не успел мимо него промчался на полном ходу разогнавшийся Тринадцатый.

- Стоп! Стоп! - крикнул Сержант, вынул свисток и даже сплюнул от волнения.

- Ну и что толку? - рассердилась Леокадия. - Трамвай тоже плевать на вас хотел!

Взмахнув крыльями она полетела вдогонку за Тринадцатым, потому что Алоиз никак не мог его остановить. Трамвай чуть было не налетел на какую-то машину и Леокадия предотвратила аварию в самый последний момент.

- Я выхожу, Леокадия, - сказал Алоиз.

- Нельзя, - ответила Леокадия, - это еще не остановка.

- Я выхожу из игры. И тебе советую больше не играть в эти игры.

Впрочем, на этот раз совет был совсем не обязателен. Сержант наконец догнал Тринадцатый и вежливо посоветовал Леокадии подыскать себе другую работу.

- Вам легко говорить. А какую?

- Какую-нибудь полегче. А то здесь вы можете СЫГРАТЬ В ЯЩИК.

- Какой еще ЯЩИК? - спросила потом Леокадия Алоиза. - В каком ящике я могу уместиться? Ведь из любого торчали бы мои крылья.

- Ящик тебе не подходит. Тебе нужен простор, Леокадия.

ЛЕОКАДИЯ И ЗАВЕТНЫЙ ТАЙНИЧОК

Алоиз принял таблетку от головной боли и растянулся на скамейке.

- Плохо бедняге, - вздохнула Леокадия. - Ну прямо высох... И сирень засохла.

Она быстренько съела все засохшие листья сирени.

- Я знаю, что моя работа тебе не впрок. А, может, и сирени тоже? Поленюсь немного и все пойдет на лад.

Правда, не так уж часто она ленилась. Ей приходилось помогать соседям со Старой площади и играть с их детьми, но НАСТОЯЩЕЙ работы у нее по-прежнему не было. И поэтому она скучала.

- Как это хорошо, что никогда не бывает только плохо, - размышляла Леокадия, жуя кусочек черствого хлеба. - Когда в голове много лишних мыслей, мне хорошо, потому что в животе много еды. А когда в животе пусто, мне все равно хорошо, потому что голова свободна от всяких мыслей. А еще хорошо, что у меня есть своя маленькая тайна.

Ни слова лишнего, молчу!

Боюсь я проболтаться,

Про свой заветный тайничок,

Где радости хранятся.

Мысли свои и удачи,

Я в тайничке этом прячу.

А если мне будет скверно

Сама туда спрячусь наверно.

Но в начале июня произошла очень большая неприятность, такая большая, что Леокадии трудно было найти в ней хоть что-нибудь для своего заветного тайничка. Дело в том, что на Шестиконный сквер явилась Вдова, глянула на Алоиза, который, растянувшись на скамейке, грелся в лучах весеннего солнышка, и разрыдалась.

- Ты так сильно обо мне скучаешь? - спросил Алоиз с испугом.

- Ой, Алоиз, - простонала Вдова, - носки-то у тебя дырявые, аж светятся! Почему ты не пересыпал их нафталином?

- Мне очень жаль, что я довел тебя до слез, - огорчился Алоиз. Забери носки и спрячь в сундук с нафталином. Я могу ходить и без носков.

- Что? - воскликнула Вдова. - Ты меня бросил, а я за это должна еще заботиться о твоих носках?

- За ЭТО нет, - согласился Алоиз, - но за ТО, что я не вернулся. Ты ведь не выносишь ни канареек, ни котов, ни собак, ни Леокадии.

- Отдай Леокадию в богадельню для одиноких Лошадей. Я по воскресеньям буду ее навещать.

- Спасибо, - вмешалась в разговор Леокадия, - но я терпеть не могу, когда кто-нибудь приходит и портит мне воскресенье. И было бы невежливо не предупредить вас об этом заранее. А главное - вам придется навещать Алоиза. Его-то примут наверняка, а меня могут еще и не взять из-за крыльев.

- Хорошенькое дело! - воскликнула Вдова. - Ничего не скажешь! Сначала лошадь живет на твою пенсию, а потом сдает тебя в приют для одиноких Лошадей. Если бы ты был со мной, мы бы не расстались. Я бы всю жизнь тащила тебя на своем горбу...

- Но я тоже могу таскать тяжести, - прервала ее Леокадия. - И начну с вас!

И хотя Вдова отбивалась руками и ногами, Леокадия взвалила ее на спину и доставила на седьмой этаж дома на Можжевеловой улице.

ЛЕОКАДИЯ И ТЯЖЕСТИ