Альберт Лиханов - Собрание сочинений (Том 1)

Нет, я не боялся за маму! Она была моей защитницей, моей кормилицей. И я не боялся за нее, нет! Разве боятся за силу и справедливость?

А вот Вадька боялся. Выходит, его мама была слабей, чем он?

Может ли так быть?

Я не знал. Это было слишком серьезно для меня. Слишком.

Опять Вадькина жизнь отличалась от моей. Опять он думал о таком, чего я не знал.

Не знал, это не значит - не понимал. Понимать понимал, но разве все? Маленькую частичку...

Вадькина жизнь походила на большой и таинственный дом. Я стою лишь у входа в этот дом. Из открытой двери на улицу падает свет, образуя яркое пятно. И я вижу это пятно. Но вижу лишь его.

Что происходит в доме, мне неведомо.

* * *

Мы пошли в столовую. Я пригласил туда Вадьку. Сегодня он не станет шакалить, решил я. Мы разделим мой обед, и все будет прекрасно. Потом подождем Марью и к вечеру поедим у нас. Как велела мама.

Вадим тоже спешил в восьмую столовку. Он забеспокоился, заторопился, и я подумал, что он занервничал из-за еды. Куском хлеба, корками да плиткой жмыха сыт не будешь.

Вдали показалось крыльцо восьмой столовой, и я вспомнил вчерашний день.

- Вадь, - спросил я своего нового друга, пораженный, что забыл выяснить самое главное. - Как ты не побоялся? Вчера-то? Против целой шайки?

- А-а, - вспомнил он. И вдруг брякнул такое, что я опешил: - Не знаю.

- Как "не знаю"? - поразился я. - Чуть не задушил этого Носа, а сегодня не знаешь!

- Голодный был, - усмехнулся Вадим. - Вот сегодня не смог бы, убежал. А когда человек голодный, он сатанеет. У меня вчера уже в ушах звенело. Думаю: "Черт с ним, все надоело". Ну и вцепился. А что делать?

Я крутил головой, рассказывал в лицах, как Нос сначала грозился, пугал, а потом плакал и как победитель Вадька вдруг поехал вниз по забору и - раз! - в обморок. После победы-то. И как тетя Груша бежала с кружкой в вытянутой руке.

- Вадик! Коля! - услышали мы Марьин крик. Ока бежала за нами, если это, конечно, можно было признать бегом. Двигалась каким-то таким странным манером - быстрым шагом и медленными пробежками. Минуты две она не могла говорить, пока, наконец, добежала до нас.

- Вадик, почему ты не ходишь в школу? - спросила она в конце концов. - Почему ты обманываешь меня? Тебя везде ищут.

Вадим не на шутку смутился. Такой человек, как он, должен был отмахнуться, сказать: "Подумаешь!" Или что-нибудь в этом роде. А он стоял перед Марьей, опустив глаза, будто его ругает взрослый человек, имеющий такое право.

- Меня сегодня вызывал директор, - сказала Марья. - Дал талоны в восьмую столовую, велел, чтобы и ты их получил в своей школе. Очень обижался. Они откуда-то узнали.

Теперь Вадим смотрел на меня. Пристально, с укором. Но я не понимал его взгляда. Укорять Вадима имел право именно я. Сейчас он пойдет в школу, а я уже прогулял. Ничего себе!

- Это твоя мама! - сказал Вадька.

- Мама? - Я засомневался. Помотал головой. - Когда она успела? У нее ведь работа.

В ту пору я не думал о существовании телефонов. Что такое изобретение есть, известно любому детсадовцу. Но телефонов в наших домах не было. Если требовалось поговорить, люди шли друг к другу. И я подумал о том, что мама не могла сбегать в две школы. К тому же она не знала, где именно учатся Марья и Вадим.

А потом, что тут плохого, если Марье дали талоны?

Я так и сказал Вадиму.

- Но мама, мама, мама! - трижды исступленно повторил он.

- Я директору сказала, - затараторила Марья. - Он и не собирался говорить маме. Он обещал.

- "Обещал, обещал"! - сердито повторил Вадька. Потом улыбнулся, что-то сообразив: - А в какой больнице лежит, не спрашивали?

- Нет! - ответила Марья.

Вадим обрадовался.

- Ну-ка, - воскликнул он, - покажь свои талоны!

Марья протянула ему сжатый кулак, вывалила на его ладонь смятые бумажки.

- Ха-ха, - засмеялся Вадим, - теперь не надо шакалить!

- Еще не все! - смеялась Марья. - Директор сказал, он что-то такое напишет. И мне дадут карточки. Но надо куда-то идти.

Она наклонилась над портфелем и вытащила оттуда большой синий листок.

- Деньги! - воскликнул Вадим.

- Это наша учительница, - сказала Марья. - Тоже ругала меня. А потом дала деньги.

Что-то до странности быстро менялись дела у Вадима и Марьи. Он, видать, тоже подумал об этом.

- Непонятно! - сказал он нам, но Машка засмеялась.

- Если непонятно, - сказала она, - пойдем в столовую. Поешь - и сразу все поймешь.

Мы захохотали. И двинулись к восьмой столовке.

Вадька распахнул дверь в столовую уверенно и спокойно. Народу снова было полным-полно. Некоторые ели одетые, другие стояли к тете Груше. Вадька стал в очередь первым, за ним мы с Марьей.

Сегодня мы не торопились.

* * *

- Никак талоны дали? - сказала тетя Груша, когда подошла Вадькина очередь.

Он молча кивнул. Щеки у него опять были в красных рваных пятнах.

- Ну и слава богу! - сказала тетя Груша, подавая ему номерок прямо в руку.

Не торопясь, мы выстояли очередь, и, хотя перед нами снова прорывались большие пацаны, я не возмущался, насвистывал себе потихоньку под нос, говорил с Вадькой и Марьей.

Мы договорились обо всем, и я уже не чувствовал себя шалопаем, прогулявшим уроки. Вадьке, конечно, надо идти в школу, а я с Марьей схожу на почту, она напишет письмо, и мы отнесем его в больницу. Теперь я сопровождал сестру Вадима. Он просил меня об этом. Ясное дело, я не мог отказать, это было бы не по-товарищески. Ведь мне доверяли маленькую девчонку.

Потом мы пойдем к нам. Марья приготовит уроки. Я тоже, естественно. И после школы Вадим явится к нам. Как штык. Была тогда такая поговорка: как штык. Значит, точно. Без подвода. Штык ведь не подводит бойца!

И тут снова вышло приключение. Да еще какое!

Марья получила еду первой и заняла столик. У Вадима в руках оказалось сразу три портфеля. И еще он хотел помочь мне притащить поднос. Мы стали тихо препираться, потом Вадим ушел за ложками, и я его ждал. На какое-то время мы забыли про Машку.

Когда подошли к столику, возле нее сидел парень с лицом, похожим на тыкву.

Ложкой Марья плескалась в своем супчике и парализованно глядела на нас. Будто беззвучно кричала: "Помогите!"

Мы пригляделись. Второго у Марьи не было. Ее второе - опять котлеты жадно пожирал парень с лицом, похожим на тыкву.

Мы не сели, мы упали на стулья.

- Ты чо? - прошептал Вадим парню.

Тот подумал, мы просто храбрецы и не имеем к Марье никакого отношения.

- Тихо, пацаны! - проговорил парень, не переставая чавкать.

Вадька уже весь напрягся. И я понял, что грянет бой. Торопясь, я снял с подноса тарелки и ухватил его покрепче. Но Вадька медлил. Что-то, видать, мешало ему.

- Попросил бы по-хорошему, - сказал Вадька парню уже погромче.

Тот только хмыкнул.

- Половину бы попросил, - уговаривал Вадим.

- Не ной, - отмахнулся тыквенный парень.