Эдвард Лир - Веселый космос Эдварда Лира

ЭДВАРД ЛИР

Веселый космос Эдварда Лира

перевод Дины Крупской

Не нужно доказывать, что каждый из нас, неважно, писатель он или нет, создает вокруг себя собственный мир, карманный космос, цельный и не отделимый от него, начиняет его своими правилами и мерами, населяет фантазиями и другими отражениями своей личности. А потом пытается рассказать о нем, поскольку всякий человек стремится к пониманию. Быть может, любое творчество - это негромкая, ненавязчивая просьба: пойми, раздели мои радости и печали.

Эдвард Лир, проживший интереснейшую и многоцветную жизнь в прошлом веке - с 1812 по 1888 год, - создал настолько яркий, феерический, свободный от всех "нет" и "нельзя" мир, что поразил английскую литературу в самое сердце. Поразил, взбаламутил и изменил её навсегда.

И до него многие прекрасные поэты пробовали свое перо в стиле Нонсенса, и после. Но именно Эдварда Лира признают родоначальником Английского Нонсенса.

Он отнюдь не считал себя серьезным литератором. Он видел в себе профессионального художника, много путешествовал, опубликовал несколько альбомов с пейзажами, преподавал живопись самой Королеве Виктории. А лимерики, стихи и сказки писал только для развлечения, как сам он не раз говаривал.

Эдварда Лира переводили С. Я. Маршак, Григорий Кружков и другие замечательные мастера, а лимерики перевел и издал Марк Фрейдкин. Но каждый перевод - это новое стихотворение, новый взгляд. Ведь перевести стихи невозможно дословно, иначе это будет не певучее, легкое произведение, а нечитабельный подстрочник, утерявший самую суть свою - поэзию, пропадет игра слов и смыслов, что особенно важно для Нонсенса. Борис Заходер предпочитал слову "перевод" более близкое по смыслу слово "соавторство". Каждое переведенное стихотворение - это результат столкновения космоса переводчика с космосом автора. Чтобы точек пересечения было как можно больше, необходимо "совпасть" с автором, стать им на время - со всем его дурным настроением, брюзжанием и насморком, увидеть мир его глазами, по возможности максимально отказаться от своего любимого "я".

Но что это за слово такое - Нонсенс?

Nonsense (англ.): вздор, ерунда, чепуха; бессмыслица, абсурд; пустяки, сумасбродство; бессмысленные поступки

И все это как раз про них - жителей огромной страны Нонсенса, созданной фантазией Эдварда Лира и других поэтов, - про милых и бесхитростных чудаков и чудачек, про нелепых и трогательных зверушек, таких узнаваемых, если приглядеться.

Ну, посудите сами, разве это стихи не про нас и наших знакомых?

ДЖАМБЛИ

В море уплыли они в решете.

Они в решете уплыли.

Был сильный ветер и жуткий шторм,

бурлюкал град, барабакал гром,

а они в решете уплыли.

Крутилось, вертелось их решето.

Им кричали: "Утонете вы, уто..."

Но засмеялись они в ответ:

"Нет, ну что вы, конечно нет",

И в решете уплыли.

По морю плыли они в решете.

Быстро и весело плыли.

На маленькой мачте из трубки табачной

зеленовый парус. Ах, как удачно,

что парус они не забыли!

Но все, кто их видел, шептали друг другу:

"Представьте, что будет! Там ветер и вьюга,

и небо темнеет, и долог путь.

Скорей! Скорее! Их надо вернуть,

они в решете уплыли!"

За синей волной, зеленой волной

синерукие джамбли живут.

Все дальше и дальше, к земле иной

они в решете плывут.

И вскоре вода начала прибывать.

Начала прибывать вода.

чтоб их не тревожила зябкая влага,

пятки они завернули в бумагу,

и стало тепло тогда.

Поспали в кувшине, и ночь миновала.

И каждый подумал: "Да, путь немалый,

и неба не видно в такой темноте.

Но мы же плывем! И плывем в решете!

И мы доплывем туда!"

И встало солнце. И вновь померкло.

Погас голубой простор.

И джамбли лунную песнь запели,

и трубы медные заблестели

в тени золотистых гор:

"О Тимбалоо! Как счастливы те,

кто может в кувшине и в решете,

кто вслед за луною всю ночь напролет

под зеленовым парусом вдаль плывет

в тени золотистых гор!"

За синей волной, зеленой волной

синерукие джамбли живут.

Все дальше и дальше, к земле иной

они в решете плывут.

Они побывали в затерянном крае

средь западных диких вод,

купили свинью и полезные стулья,

и пчел серебристых, гудящих в улье,

и клюквенный кислый торт.

Живую свинью и зеленую галку,

и сорок бутылок ду-ду-пузырялки,

и шимпанзе с леденцовой ногой,

и риса - он там совершенно другой

и сыра. Но сыр не в счет.

И вернулись они через двадцать лет.

И тогда все сказали: "Ну вот!

Они побывали в стране Кошмажора,

и даже видали Холмы и Озера

на острове Ченкель-Бот".

Им сделали клецки из лучших дрожжей,

бокалы подняли за лучших мужей,

и каждый подумал: "Мы тоже могли

доплыть в решете до прекрасной земли,

до Холмов и Озер Ченкель-Бот!"

За синей волной, зеленой волной

синерукие джамбли живут.

Все дальше и дальше, к земле иной

они в решете плывут.

ДОНГ СО СВЕТЯЩИМСЯ НОСОМ

Когда беспробудная плотная тьма

В ночи воцарится, и правит зима,

И яростно в море клубятся буруны,

Когда над равниною Кромбулиан

Грохочущий ветер срывает туман

И пену швыряет на берег лагуны,

Тогда, сквозь метель и буран

Едва различимый, с Холмов Ченкель-Бот

Спускается свет, и в долину плывет.

Над черной землею летящая точка,

Мерцающий шар, светлячок-одиночка,

Куда тебя ветер влечет?

Расходятся тьмы непроглядные стены,

И тучи бегут, расступаются тени...

Он тихо парит над ночными полями,

Плывет без дороги, играя лучами,

И дерево Бонг озарилось как днем

Пронзающим сумрак чудесным огнем.

И всякий, кто видит его из окна,

Кто в башне высокой томится без сна,

Кто любит под небом раскинуть шезлонг,

Воскликнет: "Да это же Донг!

Странник идет по полуночным росам!

Донг! Это Донг!

Донг со светящимся носом!"

А некогда был он веселый, как птица,

Он козочек пас и гонял голубей,

Пока синерукая Джамбль-девица

Его не пленила улыбкой своей.

Пока не приплыли по быстрой воде

Любезные Джамбли в своем решете,

Пока не пристали к песчаной косе,

Где устрицы пляшут в лучистой росе,

Пока не встревожили песней своей

Леса и долины, траву и шмелей:

"За синей волной, зеленой волной

Синерукие Джамбли живут.

Все дальше и дальше, к земле иной

Они в решете плывут".

Весело, весело дни пролетели.

Джамбли лунные песни пели,

Лунные тени вплетя в хоровод.

Дни напролет, дни напролет

Донг им играл на певучей свирели.

Дни напролет он сидел рядом с ней

Зеленоволосой Джамблицей своей,

Своей синерукой - синее небес