Гектор Мало - Без семьи

- Мама!.. - сказал Артур.

Мать поняла его просьбу. Она произнесла несколько фраз на непонятном мне языке, и женщина, которая смотрела на нас в полуоткрытую дверь, тотчас же принесла маленький накрытый столик.

- Садись, дитя мое, - обратилась ко мне молодая дама.

Я не заставил себя просить дважды, положил арфу и живо сел за стол. Собаки уселись вокруг меня, а Душка вскарабкался ко мне на колени.

- А твои собачки едят хлеб? - спросил меня Артур.

Едят ли они хлеб? Я дал каждой из них по кусочку, и они с жадностью проглотили его.

- А обезьянка!

Но Душка уже сам о себе позаботился. В то время как я кормил собак, он схватил кусок пирога, которым и давился теперь под столом. Я тоже взял ломоть хлеба и если не давился им, как Душка, то ел его с неменьшей жадностью.

Артур молча смотрел на нас во все глаза, пораженный нашим аппетитом.

- А где бы вы сегодня обедали, если бы не встретились с нами? - спросил Артур.

- Вероятно, мы не обедали бы вовсе.

- А завтра где вы будете обедать?

- Возможно, нам удастся завтра что-нибудь заработать.

Артур прекратил вопросы и повернулся к матери. Между ними начался длинный разговор на том же непонятном мне языке.

Казалось, он просил ее о чем-то, на что она не хотела согласиться или против чего имела какие-то возражения. Вдруг Артур снова повернул ко мне голову.

- Хочешь остаться у нас? - спросил он.

Я молча смотрел на него. Такого вопроса я не ожидал.

- Мой сын спрашивает, хочешь ли ты остаться здесь?

- На барже?

- Да. Артур болен, врачи велели ему лежать неподвижно на доске. Для того чтобы он не скучал, я устроила ему эту поездку. Оставайся с нами. Собаки и обезьянка будут давать представления, а ты будешь играть нам на арфе. Мальчику твоих лет не так-то легко заработать деньги.

Я быстро сообразил, каким спасением было для меня это неожиданное приглашение, и, взяв руку молодой женщины, с благодарностью поцеловал ее.

Она, видимо, была этим тронута и нежно погладила меня по голове.

- Бедняжка! - прошептала она.

Так как меня просиди играть на арфе, то мне казалось, что я должен немедленно выполнить их желание. Я взял инструмент, сел на носу баржи и заиграл.

В это время молодая женщина поднесла к губам маленький серебряный свисток. Раздался резкий свист. Я тотчас же перестал играть, не понимая, в чем дело.

Артур, замечавший все, что делалось вокруг, понял причину моего беспокойства.

- Мама свистела для того, чтобы дать знать рулевому, - объяснил он мне.

И в самом деле. баржа отошла от берега и тихо поплыла по каналу. Вода плескалась о корму, а деревья по обоим берегам реки бежали мимо, освещенные косыми лучами заходящего солнца.

- Сыграй еще что-нибудь, - попросил Артур. Кивком головы он подозвал к себе мать и все время держал ее за руку, пока я играл различные вещицы, которым обучил меня Виталис.

ГЛАВА XI. МОЙ ПЕРВЫЙ ДРУГ.

Госпожа Миллиган, мать Артура, была англичанка. Сначала я думал, что Артур был ее единственным сыном, но позднее узнал, что у нее был еще старший сын, который пропал несколько лет назад при весьма загадочных обстоятельствах.

В то время муж госпожи Миллиган был при смерти, а сама она, тяжело больная, лежала без сознания. Потому розыски ребенка взял на себя брат ее мужа - Джеймс Миллиган. Выбор этот был неудачен, так как Джеймс Миллиган вовсе не был заинтересован в том, чтобы пропавший ребенок нашелся. По английским законам, Джеймс Миллиган наследовал титул и состояние брата в том случае, если тот умирал бездетным. Однако Джеймсу Миллигану не удалось получить ожидаемое наследство, так как вскоре у госпожи Миллиган родился второй сын - Артур. Правда, этот ребенок был таким слабым, что врачи считали его недолговечным. Он мог умереть в любой момент. и тогда Джеймс Миллиган стал бы наследником состояния своего старшего брата. Джеймс Миллиган был уверен, что рано или поздно его надежды сбудутся, надо только терпеливо ждать. И он выжидал.

Однако предсказания врачей не оправдались: заботы и уход матери спасли жизнь Артуру. Хотя мальчик постоянно болел и врачи неоднократно приговаривали его к смерти, он каждый раз выздоравливал.

В последнее время у Артура развилась новая тяжелая болезнь - туберкулез бедра. Врачи предписали ему лежать неподвижно. Тогда госпожа Миллиган купила в Бордо маленькую баржу и превратила ее в плавучий домик. Благодаря этому Артур мог постоянно лежать на свежем воздухе, и только в плохую погоду его переносили внутрь, в комнату.

Месяц тому назад мать и сын выехали из Бордо и, проплыв вверх по Гаронне, попали в Южный канал. Отсюда, проехав целый ряд прудов и каналов, они могли попасть в Сену, доехать по ней до Руана. а там пересесть на пароход и вернуться в Англию.

В первый день моего пребывания на барже, которая называлась "Лебедь", я познакомился только с каютой, где меня поместили. Эта крохотная комнатка имела два метра в длину и около метра в ширину, но в ней помещалось все необходимое. Меблировка каюты состояла только из одного комода, но что это был за чудесный комод! Верхняя доска комода поднималась, и под ней находилась постель с матрацем, подушкой и одеялом. Конечно, эта постель была неширокой, но вполне достаточной для того, чтобы на ней можно было удобно спать. Под постелью помещался ящик, разделенный на несколько отделений, куда можно было складывать одежду и белье. У изголовья постели была приделана откидная доска, которая служила с голом. У ног откидывалась вторая доска, для сиденья. Маленькое круглое оконце давало достаточно света и воздуха.

Когда я разделся и лег в постель, я сразу заснул как убитый. Насколько эта койка была мягче тех сосновых игл, на которых я спал накануне! Тишина ночи уже не пугала меня, а звезды, смотревшие в окно, вселяли в меня бодрость и надежду.

Но как ни сладко спалось мне на новом месте, я все же проснулся на рассвете, так как беспокоился о своих питомцах. Я нашел их всех на палубе, где устроил накануне вечером. Они спали так безмятежно, словно жили здесь уже много месяцев. При моем появлении собаки проснулись и радостно бросились мне навстречу. Только Душка, хотя у него и был полуоткрыт один глаз, не двинулся с места, а. наоборот, принялся громко храпеть. Я сразу догадался. в чем дело: синьор Душка сердился на меня за то, что я не взял его с собой в каюту.

Рулевой, которого я видел накануне, тоже уже встал и чистил палубу. По моей просьбе он спустил мостки, и я мог сойти со своей труппой на берег.

В играх с собаками и Душкой, в беготне, прыжках через канавы и лазанье по деревьям время прошло незаметно. Когда мы вернулись к "Лебедю", лошади были уже запряжены и ждали только сигнала, чтобы пуститься в путь.

Я поспешил взойти на палубу. Через несколько минут якорь был поднят, матрос встал у руля, погонщик уселся верхом на лошадь, заскрипел блок у каната, и мы двинулись.