Анатолий Маркуша - Щит героя

Тут Игорь перехватил явно недовольный взгляд долговязого парня, но не придал этому особого значения.

- Может, приступим? - не стараясь быть любезным и явно подгоняя старичка, сказал Босс.

- Приступим, приступим... Отчего не приступить, когда пришли. - И старичок стал рассматривать лист за листом, выписывая в тетрадку ровную колонку карандашных цифр.

Игорь не заглядывал в цифры, не прислушивался к словам.

- Так... юбилейная серия... с гашением, сорок копеек... эти по гривенничку - раз, два, три, виноват, тут брачок!.. четыре, пять, шесть, стало быть, пятьдесят пять копеечек... дальше...

Это продолжалось довольно долго, а Игорю и вовсе показалось, что прошла целая вечность, прежде чем старичок сказал:

- Ну-с, молодые люди, марок здесь на сорок шесть рублей, а как оплачивать оформление, признаться, не знаю, впервые встречаюсь... Думаю, по полтора рубля за лист будет не дорого и не дешево. Так что окончательная цена - пятьдесят два рубля.

- Дорого, - сказал Босс.

- Брать, не брать - дело ваше, а мне, извольте по обычаю, десять процентов за оценку, - сказал старичок и улыбнулся.

Босс протянул старичку мятую пятерку и велел Игорю:

- Заворачивай и пойдем.

Не очень соображая, куда надо идти еще, испытывая отвратительное чувство унижения и мечтая лишь об одном - скорее бы все кончилось, Игорь поспешно забрал коллекцию и, позабыв обуться, выскочил на площадку. Только ощутив холод грязного кафеля, проникший сквозь носки, он спохватился и вернулся за ботинками.

Они спустились во двор: впереди - Босс, следом - Гарька и последним Игорь. Присели в беседке. Босс закурил, поплевал и хмуро изрек:

- Живоглот. Что ты хочешь получить, - обратился он к Игорю, - только без запроса?

- Не знаю. Ваш специалист сказал...

- Сказал, сказал! Он и пять тысяч может сказать. Ему что?

- А ты сколько предлагаешь? - спросил Игорь, по-прежнему думая - хоть бы уже все кончилось.

- Любую половину.

- Значит, двадцать пять?

- Хорошо считаешь. По арифметике пятерка? Двадцать пять минус пять, и пояснил: - Пять с тебя, пять с меня - твоему дружку, комиссионные. Идет?

- Ладно, - сказал Игорь и, хотя он понимал, что отдает марки за бесценок, отказаться уже не мог...

И, только получив две сложенные пополам десятки и оставшись один на улице, он вдруг совершенно отчетливо понял: не нужны ему эти деньги и никуда он не пойдет, и Люська не нужна, раз написала такое письмо... И вообще ничего не нужно...

С чувством полной отрешенности от окружающего мира он тащился через весь город пешком, едва соображая, что же происходит.

Раньше больше всех он злился на Ирку. Для чего она пишет эти дурацкие записки? Подумаешь, какой-то Лабрюйер изрек: "Кто терпеливо готовился в путь, тот непременно приходит к цели". Вот пусть, раз такой умный, и идет куда надо.

Потом он стал злиться на мать. Как ей только не надоест каждый день спрашивать: "Когда, скажи на милость, ты наконец возьмешься за ум?"

И в школе ему все время начитывали, начитывали и не верили - ни когда он врал, ни когда говорил чистую правду...

Тут он вспомнил о Кариче, готов был и его мысленно расчехвостить, но вдруг, совершенно для себя неожиданно, понял - вот единственный человек, к которому у него нет претензий.

Вавасич заставил Алешку с ним заниматься, Белле Борисовне выдал, будь здоров как, перед матерью заступался, позволил машину водить...

Это открытие неприятно поразило Игоря. Он стал старательно припоминать, а в чем все-таки можно было бы упрекнуть Карича... Тогда, после суворовского, чуть по шее не врезал? Но ведь и стоило. Со двора вытолкал, когда из-за машины крик поднялся... и тоже стоило.

Рассуждая таким образом, Игорь дошел до главного универмага и остановился перед яркой витриной. Он долго разглядывал большую, глупо улыбавшуюся куклу, обернутую в полосатую материю. И подумал: "А марки накрылись, надо поскорее истратить деньги, чтобы больше не вспоминать".

За двадцать рублей можно было купить: клетчатый шарф, шапку из искусственного меха, альпинистский рюкзак, дамскую комбинацию с кружевами, полуботинки, духи, рубашку с галстуком... Но ни один из этих предметов даже на минуту не привлек Игорева внимания.

Почему-то все в этот день Игорь делал совершенно импульсивно, без заранее обдуманного намерения, и сейчас он вдруг подошел к прилавку, где продавались вино и сигареты, и спросил:

- А коньяк за двадцать рублей у вас есть?

- За шестнадцать восемьдесят есть, - сказала пожилая продавщица и откровенно осуждающе поглядела на Игоря.

Он вполне оценил ее взгляд, подумал: "Не продаст", но его тут же осенило:

- Вы ничего такого не думайте, пожалуйста. У отца день рождения, сказал Игорь, - хочу подарить. Он, знаете, любит, но только дорогой, иногда, по праздникам...

И продавщица улыбнулась ему и завернула бутылку лучшего, что был в магазине, коньяка в розовую мягкую бумагу.

Игорь вежливо поблагодарил (это он умел - быть вежливым, когда чего-нибудь добивался!) и пошел дальше.

Он не заметил повстречавшейся ему на пути Беллы Борисовны, не оценил ее красноречивого взгляда, протянувшегося к розовой, аккуратно обернутой бутылке...

Дома были Галина Михайловна и Ирина.

Получив телефонное предупреждение Беллы Борисовны: "Я только что встретила, как мне кажется, покачивающегося Игоря с бутылкой в руке..." обе растерялись. Такого еще не случалось.

- Господи, - только и смогла сказать Галина Михайловна, - и Валерия нет. Что мы с ним с пьяным делать станем?

- И хорошо, даже очень хорошо, что Валерия Васильевича нет, - сказала Ирина, - не волнуйся, я сама с этим типом объяснюсь, только прошу - не вмешивайся... Сколько перед ним плясать? Давно уже пора налупить - и точка.

И только Ирина успела закончить свою обвинительную речь, на пороге появился Игорь:

- Здравствуйте... а что случилось?

- Пока ничего, но сейчас случится, - угрожающе сказала Ирина, - где был и что делал?

Ко времени, когда Валерий Васильевич вернулся домой, Галина Михайловна и Ирина без особого труда и к своему огромному облегчению успели установить: Игорь был трезв, заподозрили его напрасно. Завернутую в розовую бумагу бутылку, как объяснил Игорь, он купил в подарок Валерию Васильевичу...

(С чего? У Валерия Васильевича не день рождения, и вообще никакого праздника нету...)

- Почему вдруг подарок?

- А так, захотелось!

Деньги - за марки. Продал какому-то проходимцу...

- Чем тебе помешали марки?

- Столько лет собирал... какая нужда?

- А так, пособирал - и хватит!

Бутылка коньяка вещественным доказательством стояла посреди обеденного стола. Галина Михайловна и Ирина шептались на кухне. Игорь занимался в своей комнате. Карич выслушал женщин, наперебой вводивших его в курс последних событий, внимательно изучил этикетку, усмехнулся: "Я бы такой коньяк не купил", поставил бутылку на место и постучал к Игорю.