Валерий Медведев - Непохожие близнецы

А может, мне прямо сейчас дать Сутулову по роже, чтоб не было посадки и двадцать девятого?

Я сжал в кармане пластмассовый мешочек с губкой, пропитанной "жёлтой лихорадкой", но тут же подумал, что с Сутуловым я расправиться всегда успею! И как ещё расправиться! Я, кроме "жёлтой лихорадки", такое для Сутулова приготовил - весь век меня помнить будет, а сейчас самое главное - поскорее отвязаться от него и терпеливо дослушать до конца приём самбо, который проводил на мне этот гнусный Сутулов.

- Представляешь... - сказал Сутулов, покончив с приёмом самбо, - всё проходит, как у Дюма - "Десять лет спустя", ты сидишь на веранде...

Я хотел спросить: "С кем?" - но удержался. Я-то знал, что на веранде через десять лет я буду сидеть с Танечкой, я знал, а Сутулов в этом убедится, когда подойдёт ко мне через десять лет.

- Я, значит, подхожу, - сказал Сутулов, - и... две тысячи двести двадцать восьмой... просит посадки...

- Ну что ты, Сутулов, - сказал я, - какой две тысячи двести двадцать восьмой... двести тысяч двести двадцать восьмой просит посадки...

Сутулов, видно, не ожидал от меня такой фразы (я сам не ожидал её от себя! Но ведь Тулькин ждёт! Скорей! Скорей!), поэтому Сутулов разинул рот, подумал, поправил бороду и сказал:

- Молодец!.. Заходи в гости... - и удалился, а я в несколько прыжков подбежал к крыльцу Тулькина и стал заглядывать в его дом.

- Вам кого? - спросила сестра Тулькина.

- Вашего брата, - ответил я.

- Он спит! - сказала сестра Тулькина.

- Как - спит? - заорал я. - Как - спит? Как - спит?! - повторял я, как попугай Кокошка, одну и ту же фразу.

Мало того, что этот Сутулов подверг меня этой унизительной задержке, теперь этот Тулькин взял у меня таблетки для детективных снов, наверное, принял их и... улёгся спать. С ума сойти!..

- Разбудить! - закричал я на сестру Тулькина так, как будто она была моей сестрой. - Разбудить немедленно!

- А он закрылся на крючок и сказал, чтобы его не будили!

Повернувшись вокруг себя на каблучке, сестра Тулькина спрыгнула с крыльца и побежала на улицу, а на крыльцо вышла мать Тулькина и подозрительно посмотрела на меня. На меня все всегда смотрят почему-то подозрительно.

"Всё пропало, - подумал я, бесшумно отступая спиной за угол дома. Тулькин действительно принял мои таблетки и лёг смотреть многосерийный широкоэкранный, цветной, детективный сон. И главное, что моё письмо у него осталось!"

Ну, я ему покажу! Я... я обогнул дачу Тулькиных. Окно предателя было закрыто и даже задёрнуто шторой. А другое окно рядом было открыто, и из другого окна вдруг показалась спина Тулькина, а потом он сам с чемоданом в руке.

- А сестра сказала, что ты спишь, - прошептал я, - не выходил столько времени...

- Так это же для алиби, - сказал Тулькин.

- А я уж думал, что с похищением всё пропало, - прошептал я.

- Считай, что ты уже похищен. - Тулькин достал из кармана пять пакетов с молотым перцем. - Ползи на кладбище, - сказал он.

- А ты?

- Я сзади... Я буду посыпать перцем траву... Чтоб собаки след не взяли...

И я пополз... к славе, к известности, ко всему тому, что меня ждало впереди! Да, но если бы я знал, что меня ждёт впереди, я бы, конечно, давно повернул обратно, но я не знал и поэтому всё полз, полз, полз... до тех пор, пока не уткнулся макушкой в дверь сторожки... Не поднимаясь на ноги, я подцепил дверь рукой и потянул её. Дверь со скрипом отворилась, я подполз на животе к лестнице. Тулькин пыхтел и чихал (от перца, наверно!) где-то сзади.

Взобравшись по лестнице на чердак заброшенной сторожки кладбища, я сел на пол, привалился спиной к стропилу, а Тулькин, достав из чемодана верёвку, стал с удовольствием опутывать меня по рукам и по ногам. Потом он с наслаждением стал заталкивать мне в рот кляп.

- Да не весь толкай! С ума сошёл, что ли! - промычал я. - Думаешь, это большое удовольствие?

Тулькин оставил в покое платок и, вынув из кармана пакет с молотым перцем, начал посыпать вокруг себя, освещая пол электрическим фонарём, хотя было ещё светло.

От его перца у меня сразу же засвербило в носу, и я с трудом удержался, чтобы не чихнуть.

- Осторожней сыпь! - промычал я сквозь платок. В носу защекотало сильнее, поэтому я не удержался и всё же чихнул.

Тулькин осветил меня фонарём, полюбовался немного моим видом (связан по рукам и ногам, во рту кляп!) и сказал:

- Ювелирная работа!

А я сказал с кляпом во рту:

- Му-у-ум-эуа-э-э, - что без кляпа бы означало: Тулькин, не теряй время, скорей подбрасывай письмо!

Тулькин меня прекрасно понял, он подмигнул мне, спрятал моё письмо за подкладку кепки и, пятясь, стал слезать с лестницы, посыпая ступеньки молотым перцем.

Часть II

ПОЗОВИТЕ К ТЕЛЕФОНУ ВАШУ СОБАКУ

Рассказ пятый

ТУЛЬКИН ТОРГУЕТСЯ

Мой брат Саша как-то показывал мне заметку об одном интересном случае, о котором было напечатано в одном журнале. Значит, в Испании жила одна женщина - испанка, которая всю жизнь разговаривала на испанском языке. Однажды, когда она проходила мимо какого-то дома, ей вдруг на голову с балкона свалился какой-то предмет и сильно ударил ее по голове. Женщина-испанка потеряла сознание, а когда пришла в себя, то вдруг заговорила на чистом английском языке. Учёные, конечно, никак не могут найти объяснение этому удивительному событию. Я почему об этом думал, сидя на чердаке в сторожке, я об этом думал потому, что, если бы я попросил кого-нибудь ударить меня чем-нибудь по голове, может быть, я тоже бы вдруг заговорил по-английски.

Представляю, как скривился бы Мешков, услышав, как я, гуляя по улице, разговариваю с Таней Кузовлевой совершенно свободно на английском языке. Вопрос весь в том, как сильно меня надо треснуть чем-нибудь по голове, чтобы я заговорил по-английски. И кто согласится это сделать? Сообщника в этом деле мне будет найти, конечно, полегче. В нашем дачном поселке, пожалуй, каждый из ребят треснет с удовольствием меня чем угодно по голове, только я боюсь, что меня треснут с большей силой, чем это необходимо для овладения английским языком...

- Снижай цену, Завитайкин! - услышал я голос Тулькина, неслышно появившегося на чердаке. - Не хотят тебя выкупать за шесть тысяч.

Я ещё продолжал думать об изучении английского языка с помощью удара по голове, на что я решился пойти только из-за Танечки Кузовлевой, поэтому я не сразу сообразил, о чём мне, собственно говоря, говорит Тулькин.

- Цену, говорю, снижай, - повторил Тулькин. - Не хотят тебя выкупать за такие деньги.

- А кто тебе сказал, что меня не хотят выкупать? - сообразил наконец я, о чём идёт речь.

- Тишина, - объяснил Тулькин.

- Какая тишина?

- Слышишь? - спросил Тулькин, приникая к чердачному окну.

За окном было темно и действительно тихо. Не вообще тихо, а тихо в смысле того, что шума вокруг моего похищения не было никакого. Слышно было только, как Дерябин-Скрябин играл дома на рояле, а на даче у Мешкова орал магнитофон.