Сергей Михалков - Я хочу домой !

Передает что-то Добрынину, идет рядом с ним. Все трое

уходят. Англичане молча разбирают бумаги. Все забыли про

Сашу. Саша стоит в стороне, руки по швам. Кук первый

замечает Сашу и берет в руки фотографию, оставленную

Добрыниным. Рассматривает ее. Саша наблюдает за Куком.

Кук (неожиданно). Пропаганда! Советская пропаганда! (Рвет фотографию и бросает в корзину для бумаги.)

Саша (хрипло кричит). Das ist meine Mutter! Моя мама! (Бросается к корзине.)

Кук (Упманису). Уберите ребенка! Посмотрите, до чего его довел этот большевик!

Упманис уводит всхлипывающего Сашу.

Вурст (Упманису). Когда же нас вызовут? Дети устали...

Упманис. Не до вас, фрау! Сейчас не до вас! (Уводит Сашу.)

Эйт (Куку). Зачем нам все-таки эти дети, мистер Кук?

Кук. Не знаю, мисс Эйт! Может быть, затем, чтобы в лесах Канады работал не ваш сын, чтобы в шахтах Бельгии и на плантациях Аргентины работал не ваш сын, чтобы в тыл врага с парашютом прыгал не ваш сын, - словом, вы должны понять, мисс Эйт, что не следует задавать мне вопросы, на которые с исчерпывающей ясностью вам может ответить только Лондон! Лондон!

Эйт. Благодарю вас, мистер Кук... Но у меня нет детей...

Англичане выходят из кабинета.

Вурст (Куку). Простите, я хотела бы знать, когда нас вызовут для дачи каких-то показаний. Мы ждем с самого утра.

Кук. Идите домой! Домой! Когда надо будет, мы вас вызовем! Вызовем!

Англичане уходят.

Вурст. Какие невежи! Три часа просидеть даром! А, говорят еще, что у них есть пословица: "Время - деньги!"

Занавес

КАРТИНА ПЯТАЯ

Спальня воспитанников в сиротском приюте. Поздний вечер.

На убогих койках, накрывшись серыми байковыми одеялами,

лежат дети. Рядом, на табуретках, аккуратно сложена

одежда. Под койками стоят ботинки на деревянных

подошвах. Дети вполголоса переговариваются.

Толя (Жене). Значит, ты еще не знаешь, кто ты: поляк или русский.

Женя. Не знаю. Они мне не сказали.

Толя. А он страшный?

Женя. Кто? Офицер?

Толя. Русский офицер.

Женя. Я не знаю...

Саша. Он хороший.

Владис. Если вы не замолчите, я скажу мистеру Упману, о чем вы разговаривали!

Мальчики замолкают.

Толя (Саше, совсем тихо). Он тебе сам дал фотографию?

Саша. Сам.

Толя. И ты узнал свою маму?

Саша. Я ее сразу узнал.

Толя. А ты ее помнишь?

Саша. Помню.

Толя. Она была добрая?

Саша. Добрая. Мы жили в деревне... Хорошо было!..

Женя. А у меня, наверно, не было мамы.

Толя. Совсем не было? Так не бывает...

Женя. Почему? Бывает...

Саша. Молчите, а то он пожалуется Упману!

Толя. Он уже спит. (Саше.) А кто был твой папа?

Саша. Я хочу спать. Спи!

Толя. А мой папа был военным. У него вот здесь, на воротнике, были такие крестики, вроде маленьких пушечек. Вот здесь, посмотри!

Саша молчит.

Пауза.

Почему ты сегодня не молился перед сном?

Саша молчит.

А Смайда сегодня опять плакала. Я видел...

Саша не отвечает. Толя накрывается с головой одеялом и

умолкает. Некоторое время Саша лежит не двигаясь,

закинув руки за голову.

Он весь во власти нахлынувших на него воспоминаний,

разбуженных приездом Добрынина и фотографией матери.

Затем Саша садится и прислушивается. Мальчики спят. Саша

осторожно спускает ноги с койки, еще раз прислушивается

и тихо выскальзывает из комнаты.

Гаснет свет.

Занавес

КАРТИНА ШЕСТАЯ

Обстановка четвертой картины. Ночь. В кабинет через окно

проникает свет луны. По полутемному коридору пробирается

Саша Бутузов. Он останавливается возле двери в кабинет и

прислушивается. Убедившись в том, что никто за ним не

следит, Саша открывает дверь и входит в кабинет. Он

осторожно подходит к столу, под которым стоит корзина

для бумаг. Саша роется в корзине и достает из нее

обрывки порванной Куком фотографии. Слышны голоса и

приближающиеся шаги. По коридору идут Скотт и Упманис.

Они останавливаются возле двери. Саша мечется по

кабинету, не зная, куда ему спрятаться. Наконец он

прячется за одну из раздвинутых оконных штор.

Скотт (в коридоре, берясь за ручку двери). Вы уверены, что это письмо у нее?

Упманис. Да, сэр! Оно должно быть у нее. После того как она последний раз виделась с этим Янисом, с ней что-то произошло. Она стала говорить какими-то загадками...

Скотт. Вы думаете, Янис передал ей письмо при последнем свидании?

Упманис. Да, я так думаю, сэр!

Скотт. Это не лишено вероятности... Вы видели, как она разговаривала с русским офицером?

Упманис. Да, сэр! Своими глазами. Я подошел поближе, для того чтобы услышать, о чем они говорят, но Ландмане заметила меня, оборвала разговор и сделала вид, что задержалась на лестнице случайно. Вы же знаете, она меня недолюбливает.

Скотт. Я не уверен, что меня интересуют ваши взаимоотношения... Попросите-ка ее ко мне!

Упманис. Сейчас?

Скотт. Сейчас.

Упманис вопросительно смотрит на Скотта.

Упманис. Она живет одна в комнате...

Скотт. Я задержу ее у себя. Исследуйте комнату. Можете не торопиться.

Упманис. Я не люблю торопиться в таких делах, сэр! В конце концов, мы ничем не рискуем. Если письма у нее не окажется, я...

Скотт (продолжает)... я буду считать, что она имеет все основания вас недолюбливать. Идите.

Упманис уходит. Скотт входит в кабинет, зажигает

настольную лампу, подходит к окну и задергивает шторы.

Саша остается незамеченным. Скотт включает радио,

настраивает аппарат на музыкальную передачу, слушает

музыку. По коридору идет Смайда. Она на ходу поправляет

прическу, приводит себя в порядок. Подойдя к двери

кабинета, Смайда стучит.

Войдите!

Входит Смайда.

Смайда. Добрый вечер, мистер Скотт! Вы меня вызывали?

Скотт. Добрый вечер, мисс Ландмане! Да, я хотел вас видеть. Надеюсь, вы не успели еще лечь спать?

Смайда (сдержанно). Нет... Я читала...

Скотт. Садитесь, пожалуйста! (Предлагает Смайде стул. Смайда садится.) Так что же вы читали? Интересный роман? Стихи?

Смайда. Газету... "Голос латыша"...

Скотт. Ну, и что же вы в ней вычитали?

Смайда. Так... Все то же самое... Мне сказали, что вы хотели со мной говорить, мистер Скотт.

Скотт. Говорить? Совершенно верно. Разве мы сейчас с вами не разговариваем?

Смайда. Я думала, что-нибудь срочное.

Скотт. Нет. Ничего срочного пока нет. Просто я давно хотел с вами познакомиться, мисс Ландмане! Я хотел познакомиться с вами поближе, потому что многое слышал о вас.

Смайда. Что же вы обо мне слышали?

Скотт. О! Только хорошее! Вы курите? (Предлагает закурить.) Американские!

Смайда. Благодарю вас, я не курю.

Скотт. Похвальная скромность. (Закуривает.) Итак, я очень много слышал о вас. Как вы очутились в этом приюте?

Смайда. Я работала в нем до войны. Война застала нас в десяти километрах от Риги. Мы не успели эвакуироваться и остались в Латвии. А потом, когда немцы начали отступать, они насильно вывезли наш детский дом сюда, в Германию.