Валентина Мишанина - Ворота времени (Повесть и рассказы)

- А ты много не думай, думы до греха доводят.

Она деловито гремит посудой.

- Баб, а что такое грех?

- Грех, грех, - бормочет бабушка, - это то, чего не надо делать.

- А чего не надо делать? Если брошусь с печки головой вниз - это грешно или нет?

- Дурачок! - рассердилась бабушка.

Поговорили, называется, с бабушкой. Старая, шуток не понимает.

Немного погодя, Серега примирительно обращается к бабушке:

- Бабусь, а что ты сегодня во сне видела? - Он знает, как задобрить бабушку. Она очень любит рассказывать свои сны.

И вправду, бабушка подобрела. Длинно растягивая слова, начала:

- Не то к добру, не то к Худу видела этот сон. Будто родители мои сшили мне шубу о семи клиньях. А потом зачем-то я принялась ходить на четвереньках по полу...

- И хвост отрастал? - захихикал Серега.

- Ну тебя, бестолковый, - отмахнулась бабушка.

- Да это же во сне! У меня во сне, бывало, и рога вырастали, - солгал Серега, чтобы успокоить бабушку.

Но бабушка не стала с ним разговаривать.

Серега тоже притих. Опять задумался. Представлял себе, как бы получше изобразить отца на бумаге.

Утром мать и отец что-то громко выясняли между собой.

Серега проснулся, смотрит, а лицо отца темнее тучи. Ни на кого не глядя, он собирался на работу, а лоб нахмурен, как мехи гармошки.

На столе дымилась паром миска щей. Но отец ничего не замечал. "Поссорились, - мелькнуло в голове Сереги. - Уйдет, не позавтракав, и обеда с собой не возьмет".

Серега видит, как отец сам взялся пришивать пуговицу на рубашке и как-то по-детски чудно сунул палец в рот, когда укололся иголкой.

Сергей в это время тихонько слез с печки, юркнул на кухню и, схватив большой ломоть хлеба, кинулся к вешалке, где висел отцовский плащ.

- Ты чего тут босиком шастаешь? - услышал он недовольный голос отца.

Серега нехотя забрался на печку.

Отец, захватив плащ, ушел. Этот старый плащ он надевал в плохую погоду прямо на фуфайку.

Серега доволен, что спас отца от голода. Голодный не поработаешь, он по себе это знает.

Бабушка куда-то ушла. В доме тишина. Серега достает фанеру, которая ему служит вместо стола, кладет на нее тетрадь и начинает рисовать. Удачнее всех у него получается отец. Пожалуй, потому, что у него густые широченные брови и нос с горбинкой. На бумаге оживает отец. В руках Сереги карандаш послушно выводит грустного человека. Вот он опускает уголки его губ, суживает глаза и удлиняет и без того длинный нос отца. Второй рисунок: отец с набитым ртом в поле у стога сена, в руках держит кусок хлеба.

Наконец наступил вечер. Серега и кашлять перестал, а бабушка все равно дает ему кружку кипяченого молока с медом и силком заставляет его пить. Открывается дверь, и входит отец. Его ресницы белые от инея.

- Как, Серега, выздоравливаешь? - бодро спрашивает он, а сам почему-то прячет глаза.

- Ага. - Серега обрадовался приходу отца. Он слезает с печки и обувает валенки, пусть бабушка видит, как он бережет свое здоровье.

Вскоре с фермы вернулась мама, ее ресницы тоже покрылись инеем.

Серега соскучился и по ней. Отец сделался добрым и каким-то чересчур суетливым, будто сразу всем хотел сделать хорошее. Он то и дело брался помогать маме, даже сам пошел поить корову. А мать хоть и старалась показать, что ей все это ни к чему, но Серега видел, как на ее лице мелькнула еле заметная улыбка. "И они соскучились друг по другу", подумал мальчик. Он сел к столу и открыл тетрадь - совсем забыл про ямочку на подбородке отца и теперь стал старательно выводить ее карандашом.

Отец вернулся в избу, поставил ведро в угол и подошел к Сереге.

- А ну, покажи, что там намалевал?

Серега аккуратно вырвал из тетради два листочка и подал отцу.

- Это тебе, насовсем. - Он лукаво посмотрел на отца.

Тот стал рассматривать первый рисунок. От удивления его широченные брови поднялись на лоб. А когда увидел второй рисунок, вроде даже покраснел немного:

- Ну, чертенок, сообразил! Будто следил за мной...

"Чертенок" - прозвучало ласково, и Серега во весь рот заулыбался.

Потом отец по-мужски кладет руку на его плечо и просит:

- Ты уж никому не говори.

Серега понимающе кивает головой.

Бабушка в это время накрывала стол, а сама говорила сыну:

- Ты, Миша, береги себя на работе, как бы чего не вышло. А то в обед соснула на часок, и сон недобрый приснился...

Серега с отцом переглянулись и заулыбались, словно заранее знали, что у бабушки смешной сон.

ПЯТНИСТЫЙ КОТЕНОК

Виктор Офтин принес в класс котенка. Книги из портфеля выложил в парту и сунул в него котенка.

Шел урок истории. Неожиданно рассказ о римлянах был остановлен мяуканьем. Ученики рассмеялись, а Нина Петровна так рассердилась, что ее рука затряслась и выронила указку.

Виктор просунул руку в портфель, пытался зажать рот котенку, чтобы не дать мяукать. Но тот так впился когтями в его руку, что Виктор громко ойкнул и выдернул руку обратно. На коже от когтей котенка остались кровавые следы.

Нина Петровна подошла к парте Офтина и велела встать с места. Она отстранила Виктора и сама достала портфель.

Котенок замяукал еще жалобней.

- Ну-ка, пошли со мной, Офтин, - сказала учительница голосом, не предвещающим ничего доброго.

Когда они завернули за угол, Виктор понял, куда они идут. Раз до "кабинета" дошло дело, не миновать ему беды. Директор был очень строгим, и его боялись все ученики.

Нина Петровна приоткрыла дверь.

Виталий Яковлевич сидел за столом и что-то писал.

- Р-разрешите? - спрашивает учительница.

Директор кивнул головой и продолжал писать, но вскоре рука его замерла, он прислушался и удивленно вскинул брови.

Это снова замяукал котенок.

- Что такое? - сердито спросил он, его густые белые брови сомкнулись, из-под них выглянули строгие глаза.

Нина Петровна хотела было поставить портфель с котенком на директорский стол, но на ходу раздумала и поставила его на пол.

- Вот, поглядите сами, вместо книг принес в школу котенка. - Тонкий голос Нины Петровны напоминал мяуканье.

- Книги в парте, - пробормотал Виктор, но сразу понял: заговорил зря, все равно не спасти себя. Он опустил глаза, ему стало тоскливо. Представил, как сейчас учительница уйдет, а Виталий Яковлевич каким-нибудь образом накажет его, обязательно накажет. Но, услышав голос директора, Виктор вздрогнул. "Позвать родителей, - сказал тот и, видимо, вспомнив, чьих он родителей, добавил: - Мать".

- Зачем маму? - задрожал голос Виктора. - Она сама дала мне котенка...

- Вот и спросим ее, зачем она сунула котенка в твой портфель, выходя, как показалось Виктору, злорадно улыбнулась Нина Петровна.

В кабинете стало тихо-тихо. Витя ждал, что вот-вот строгий голос директора нарушит тишину, ибо сейчас в его положении молчать никак нельзя. Но котенок опередил директора и нарушил тишину первый. Он замяукал и стал царапать стенку портфеля. Портфель свалился набок, из его угла высунулась голова котенка, затем, усиленно работая лапками, он выбрался сам. Оказавшись на воле, котенок принялся удивленно разглядывать своими ярко-зелеными глазами присутствующих. Сам он был весь в черно-белых пятнах, даже на белой мордочке красовались два черных пятнышка.