Евгений Наумов - Утро вечера мудренее

- Держите, от сарая. Только аккуратнее там складывайте.

- А мы уже сложили, - хмыкнул Живцов. - Около сарая.

- Украдут! Немедленно перетащите в укрытие.

- Не украдут. Другие классы тоже кучками складывают, и никто у них не крадет.

- Я что сказал? - Генка насупился.

- А ты не приказывай, - Живцов выпрямился, вокруг сгрудились остальные. - Мы все решили: эти десять тонн, которые вы с Синицыным достали каким-то темным путем, не принимать на коллективный счет нашего класса.

- А что сдавать будете? - побледнел Лысюра.

- Что соберем, то и сдадим. Без обмана.

- Мы же обязательства не выполним! Опозоримся! - закричал в отчаянии староста.

- А мы его и не давали, - вставил Черепанов. - Опозоришься только ты один.

- И придется тебе рассказать честно, как ты хотел всех обдурить, - добавил Живцов.

- Рассказать? - зашипел Лысюра. - Ты приказываешь мне рассказать?

- Не я - все приказывают.

- Как бы тебе плохо не... - начал было Генка, но тут вбежали Синицын и Поспелова и закричали странно веселыми голосами:

- Нина Борисовна идет! Нина Борисовна!

Все недоуменно посмотрели на них, а Генка проворчал, садясь:

- Идиотики... Кому радуются - учителю...

Но тут же ему пришлось вскочить: в класс вошла Нина Борисовна. Она поздоровалась. Раскрыла журнал:

- На прошлом занятии мы говорили о полезных ископаемых. Давайте вспомним, что это такое...

Рука учительницы скользнула по списку, и все как завороженные следили за ней.

- Чепурова.

Зоя чуть слышно охнула и вскочила.

- Я же почти ничего не знаю... - пробормотала она и пошла к доске.

- Расскажи нам о полезных ископаемых, Чепурова, - учительница ободряюще улыбнулась ей. Зоя всегда старательно учила уроки, но у доски на нее обычно нападала робость. Все вылетало из головы, и Чепурова еле могла выдавить из себя два-три слова. Вот и сейчас она принялась теребить фартук, то краснея, то бледнея.

- Откуда добывают полезные ископаемые? - задала учительница наводящий вопрос.

- Полезные ископаемые добывают из земли, - послушно подхватила Чепурова.

- Правильно. Какие ты можешь назвать полезные ископаемые?

Молчание.

- Уголь - полезное ископаемое или нет?

- Полезное! - обрадовалась Зойка. - Уголь - это очень полезное ископаемое.

- А где его добывают?

- В шахтах.

В общем, тягомотина. Ответы из Чепуровой приходилось, как говорят, вытягивать клещами. Зойка и сама это понимала.

- Садись, Чепурова, - вздохнула учительница. - Ума не приложу, почему ты всегда так отвечаешь...

И она повела ручкой по линейке, чтобы вывести напротив фамилии Чепуровой неизменную тройку. Твердую тройку. После этих твердых троек Зойка иногда втихомолку плакала и говорила, что мечтает хоть один раз получить мягкую четверку.

Но в это время Лысюра встрепенулся, торопливо схватил волшебную ручку и нацарапал в своей тетрадке: 5. И Нина Борисовна с превеликим смущением увидела вдруг, что ее рука ставит в журнале вместо тройки пятерку! Она в недоумении потерла лоб и продолжала:

- Отвечаешь ты неважно, но я ведь знаю, что ты всегда старательно учишь материал. И поэтому ставлю сегодня пятерку, чтобы ты так же старательно учила и впредь.

Ученики притихли в недоумении. А Зойка засияла, как электрическая лампочка: исполнилась, наконец, ее заветная мечта! От счастья она застыла за партой, выпрямившись и положив обе руки перед собой пальцы на пальцы, как учили еще в первом классе. Косички у нее торчали, как стрелки.

"Что за чепуха?" - подумала Нина Борисовна и, чтобы как-то замять неловкость, вызвала другого:

- Живцов!

Зина неохотно пошел к доске.

- Что с тобой, Живцов? - заинтересовалась учительница.

- У него мама заболела! - сказал кто-то. - Ночью в больницу положили.

- Что с ней? - сочувственно спросила Нина Борисовна.

- Не знаю, - потупился Зина. - Сегодня пойду ее проведать...

- Может быть, ты не готов? - предположила учительница. - Тогда я спрошу тебя в другой раз.

- Нет-нет! - он замотал головой так, что чуть очки не слетели. Я ведь... с вечера все выучил.

Действительно, урок он знал хорошо. Без запинки рассказал о добыче гранита, о свойствах песка и глины, об использовании торфа.

- Садись, - сказала довольная учительница. - Ты отвечал отлично.

Лысюра с нетерпением ждал этого момента. Он так и ерзал на месте. "Ага, значит, ручка волшебная! Сейчас ты за все ответишь, Живцов! У тебя пропадет охота указывать мне, старосте, что делать и чего не делать. Да и кто будет слушать тебя, двоечника? Отныне ты не будешь вылезать из двоек и тебя постоянно будут ругать на советах отряда и дружины. Ставлю тебе первую двойку, Живцов. Она, конечно, может стать последней, если ты вовремя одумаешься и не будешь перечить мне, старосте Лысюре..."

И он старательно нарисовал у себя в тетрадке двойку. Двойка была жирная, вызывающая. Генка несколько секунд любовался ею, потом с тревогой стал смотреть на учительницу, вытянув шею.

А Нина Борисовна с изумлением увидела, что ее рука почему-то поставила Живцову 2.

"Что я делаю?" - ужаснулась она, но вслух, спокойно сказала:

- Ты отвечал хорошо, Живцов, и все же я ставлю тебе два, потому что ты можешь отвечать гораздо лучше, но ленишься, надеешься на свои способности.

- Это Живцов-то ленится? - зашушукались ученики.

- Двойка заставит тебя требовательнее относиться к себе, больше работать, лучше готовить домашние задания.

Живцов сидел с окаменевшим лицом, и только руки его, державшие учебник, дрожали все сильнее и сильнее. Учебник упал на пол, а Зина спрятал руки под партой.

- Сегодня ты пойдешь в больницу навестить маму, - укоризненно продолжала учительница. - Чем ты ее обрадуешь - двойкой?

И тут Зина не выдержал. Он упал лицом на парту и зарыдал. Он плакал не из-за двойки, а из-за великой несправедливости, которая нежданно свалилась и камнем легла на душу.

До сих пор Синицын, как и все, с недоумением слушал учительницу и смутно чувствовал в ее словах какое-то несоответствие, как если бы на уроке физкультуры все начали варить борщ. Но не хотелось ничего делать, возмущаться, все казалось в общем-то нормальным, будто он находился под гипнозом.

Лишь когда Зина, рыдая, упал на парту, все словно очнулись: заговорили, зашумели...

Синицын оглянулся и увидел торжествующее лицо Генки Лысюры, белую ручку с золотым наконечником. Как молния, озарила его догадка, и он вскочил.

- Не верьте ему! - крикнул Макар, указывая на Лысюру. - Все это неправда... Лысюра сам ставит оценки волшебной ручкой!

Никто ничего не понял, все уставились на Синицына изумленные. А он подскочил к старосте и схватился за ручку:

- Отдай! Ты делаешь зло!

- Не трожь, - запыхтел Лысюра.

Они дергали ручку каждый к себе. Она вдруг начала вытягиваться, покрылась черными узорами. В испуге оба выпустили волшебную ручку. Она упала на пол, свернулась гибкой змеей, завертелась, задымилась, и через секунду ничего не было на том месте.