Юрий Яковлев - Страсти по четырем девочкам
- Название:Страсти по четырем девочкам
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Юрий Яковлев - Страсти по четырем девочкам краткое содержание
Страсти по четырем девочкам - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Нас выручила Снежинка, залетевшая в чердачное окно и ставшая участницей нашей мистерии.
Я — Снежинка.
Я — маленький атом.
Я ложусь на крыльцо
И на каски солдатам.
Где начало мое — там конец.
Я в окно залетаю, как глупый птенец.
Я к тебе залетела в окно слуховое,
Принесла с собой запахи воска и хвои.
И рождественской елки свеченье
Я тебе принесла в заточенье.
Я одна, но почувствуй
Нас много до жути.
Опускается снег на большом парашюте
И земли не коснувшись,
Все кружится, кружится.
Я — Снежинка.
Я белое кружевце.
Снежинка недолговечна, как нечаянная радость. Она растаяла, исчезла, но, видимо, белая резная звездочка сохранилась в сознании Анны.
От холодной звездочки почему-то исходило тепло. И Анна снова закружилась в танце, а потом подплыла к Пьеро и спросила:
— Почему ты такой хмурый? Ты, наверно, еврей и боишься фашистов?
— И вовсе я не хмурый, — выдавил из себя Пьеро.
И тут взгляд Анны упал на Арлекина:
— Что ты улыбаешься? Ничего смешного нет.
— Да не улыбаюсь я! — запротестовал Арлекин, и я почувствовал, что ему очень хочется сорвать маску, но Анна схватила обоих за руки и втянула в свой танец.
Арлекин — теперь его штатная улыбка до ушей была как нельзя кстати воскликнул:
Ты собралась на бал?
Мы очень рады, Анна!
Ты слышишь, за стеной
Играет фортепьяно?
Сейчас зажгут огни,
И окна распахнутся.
Ты мне в глаза взгляни
Мои глаза смеются.
И Анна, поверив улыбке маски, ответила, танцуя:
Ах, музыка и смех воображенье дразнят.
Мне кажется, сейчас придет веселый праздник!
Пьеро и Арлекин кружились в танце. Они не понимали, что этот танец был для Анны боем, который она давала безысходности заточения, а красота этого танца была красотой, спасающей мир.
Сколько раз в минуты отчаянья Анна разыгрывала в убежище спектакли, чтобы удержаться, не поддаться отчаянию. Выстоять! Это был ее подпольный Театр, Театр для самой себя. Сейчас на сцене этого Театра появился еще один персонаж — Праздник. Он, видимо, знал тайну убежища, поднялся на чердак, отворил дверь и предстал перед Анной в образе седого благообразного старичка в черном сюртуке, с котелком на голове. Острая бородка была вызывающе поднята, как бы прокладывала ему путь. В руках он держал хрупкую скрипочку и смычок.
Я — веселый праздник Пурим.
Посидим, побалагурим.
На столе такая штука
Фаршированная щука.
Как ледок хрустит маца.
Ламца-дрица-аца-ца!
Я — старинный праздник Пурим,
Прохожу сквозь стены тюрем.
Я — частица мироздания.
Я — улыбка состраданья,
Я — дающий отдых слезам,
День, прожитый под наркозом.
Хейби, Анна, встретим Пурим,
И лукаво глаз прищурим.
Старичок артистично положил скрипку на плечо, взмахнул прутиком смычка, словно подстегнул невидимых лошадей, и заиграл. Он играл в полную силу, не боясь, что с улицы услышат фашистские патрули. Играл как в мирное время. Анна и два ее кавалера — Пьеро и Арлекин — кружились в танце и, казалось, в самих масках произошли некоторые перемены: Арлекин улыбался шире, а Пьеро хмурился меньше. Вот какими они стали, "артисты драмкружка, освистанные школой".
А я отчетливо понял — в этот миг красота оказалась сильнее войны. Маленькая победа! Она вытеснила мрачные думы о том, что в любое мгновенье сюда могут нагрянуть фашисты. Страдание затихло, как затихает боль. Музыка заполняла чердак. Смычок взлетал и опускался, едва касаясь струн, словно они обжигали. Дети кружились в танце. Маски стали карнавальными масками…
И вдруг в такт мелодии послышались далекие удары — шаги. Маленький праздник — островок мира среди большой войны — насторожился, стал затихать, сворачиваться. Исчезли улыбки. Только маска Арлекина продолжала механически улыбаться. Шаги приближались. Смычок в руке старичка повис в воздухе, танцующие остановились, не завершив па. Теперь шаги звучали как удары молота, как шаги каменного командора, спешившего наказать Дон Жуана. Но когда дверь от удара ноги распахнулась, вошел не командор, а слово, материализовавшееся в краснорожего громилу с железным голосом. В мистерии и такое возможно. Слово — "фашист".
Я здесь. Я явился. Вот он.
Стучусь я в дверь и в окно.
Ферботен! Ферботен! Ферботен!
Значит за-пре-ще-но!
Ферботен — больным лечиться,
Здоровым — ходить в кино.
Еврейским детям учиться
Ферботен — запрещено!
Ферботен смотреть на небо
Людям низших сортов.
Вкус молока и хлеба
Не для еврейских ртов.
Добытое кровью, потом
Отнято, отменено.
Жить евреям ферботен,
За-пре-ще-но.
Он повернулся и, высоко поднимая ногу в блестящем сапоге, ушел прочь, растворился во мраке. И долго еще в воздухе дрожало эхо этого проклятого слова, принявшего образ человека. Человека ли?
Да, это был призрак, а призраки, как известно, не причиняют зла. Но праздник погиб. Музыка умолкла и не оживала. А старичок со скрипочкой развел руками — что я могу поделать!
— Как хорошо мне жилось в вашей мистерии, — сказал он грустным голосом, — но теперь жизнь человека как снежинка: дохнут погорячей — и растает. Прощайте, люди!
Он повернулся и, сутулясь, пошел прочь. И когда он повернулся спиной, на его черном сюртуке мы увидели желтую шестиконечную звезду и слово "юде", что означает "еврей".
— "Боже, утоли печаль мою", — одними губами произнесла Анна, и ее слова прозвучали как молитва. Это были слова из Библии. И вдруг, подумав совершенно о другом, она сказала: — У меня был товарищ, его в школе звали "Защитник лягушек". Он всем доказывал, что лягушки очень полезные, очень красивые существа, и защищал их. Как жаль, что защитники лягушек не могут защитить людей.
— Говорят, есть лягушки величиной с кошку, — невпопад сказал Арлекин, и остренькая на язык Анна, блеснув глазками, спросила:
— А величиной с человека бывают?
Лягушки отвлекли моих друзей от тяжелых дум, и Анна, кажется, забылась. Но в это время на лестнице снова послышались шаги. На этот рез легкие, крадущиеся.
Анна вздрогнула:
— Слышите?
— Анна, если придут фашисты, мы задержим их, а ты спасайся. Ты можешь вылезти на крышу через слуховое окно… — предложил Арлекин.
А у Пьеро было на уме совсем другое:
— Анна, почему фашисты хотят тебя схватить? Ты взрывала мосты? Ты расклеивала по городу листовки? Ты стреляла в них?
Анна покачала головой.
— Что они от тебя хотят? — допытывается Пьеро. — Почему они все время рядом с тобой, не отступаются от тебя даже ночью? Ты в чем-нибудь виновата перед ними? В чем твоя вина?
Анна как-то странно посмотрела на нас, в этот миг глаза ее были большими и темными, словно она испытывала боль.
— Моя вина в том, что я еврейка, — одними губами произнесла она.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: