Алексей Пантелеев - Ночка

- Ты кто, - говорят, - такая? Тебе что здесь требуется?

А я забубнила чего-то, заплакала. Потом говорю:

- Я, дяденьки, за Ночкой приехала.

- Ты зачем врешь? - говорят. - За какой дочкой? Какая у тебя может быть дочка?

Я говорю:

- Да не за дочкой, а за Ночкой. Это корова у нас так называется...

Который в шляпе с пером, приставил к моему носу наган и говорит:

- А это вот нюхала? А ну, говори правду, а не то зараз дух вышибу...

И так наганом нажал, что носу больно стало.

Я еще громче заплакала и говорю:

- Я вам правду сказала.

- Нет, ты не правду говоришь! Ты врешь! Отвечай: кто тебя сюда послал?

Я говорю:

- Никто меня не посылал. Я за коровой приехала. Пустите меня, пожалуйста, у меня корова с утра недоенная ходит.

Они друг на дружку посмотрели, головами покачали и говорят:

- Ловко придумано. Ничего не скажешь...

А потом этот, который в шляпе, взял меня за плечо, сдавил его со всей силы и говорит:

- А ну, пошли к атаману. Разберемся...

КОРОВЫ

Я всю дорогу плакала. Да так еще плакала, так орала, что даже бандиты не вытерпели. Один какой-то с бородой, в бриле соломенной, остановился и говорит:

- Тьфу! Не могу. Все уши заложило от ее крика.

Тут и другие остановились. Говорят:

- А ну ее! Таскаться с ней... Может, она, и верно, за коровой приехала!

А тот, который в шляпе, ногой топнул и говорит:

- Бросьте! Знаем мы, какие тут у них коровы. Никаких тут коров нема! Тут...

И только сказал "тут" - будто назло ему где-то впереди как загудит:

- М-у-у-у-у!..

Я сразу очухалась и плакать перестала.

Вижу: навстречу нам из лесу на лужок выходят коровы. Впереди - белая, за ней - пегая, потом еще какие-то, а потом - кто вы думаете? А потом вижу Ноченька, красавица наша идет!

Я как закричу:

- Вот она! Вот она, моя корова! Видите - черная, которая с беленькой звездочкой!

И бежать уж хотела. А бандит в шляпе схватил меня за плечо и говорит:

- Стой!

Потом говорит:

- Вот я тебе что скажу. Это твоя корова? Да? Так ты ее позови. Кликни. Если она отзовется, если пойдет, - значит, правда. А если не пойдет, значит, неправда, значит, ты брешешь, значит, ты - красный разведчик.

ИСПЫТАНИЕ

Я обрадовалась. Говорю:

- Ладно!

А сама думаю:

"А вдруг не пойдет Ночка? Вдруг не откликнется?" Ведь все-таки, сами понимаете, это корова, а не собака...

Вздохнула я тихонечко и говорю:

- Ноченька! Ночка!..

Она - хоть бы что. Даже головы не повернула. Идет, не спешит, травку жует.

Тогда я погромче говорю:

- Ночь, Ночь, Ноченька!

Вижу - Ноченька голову подняла, губами шевелит, будто воздух нюхает. А потом в мою сторону посмотрела и пошла. А я - к ней навстречу.

За шею схватила и - целовать. И опять чуть не плачу.

- Ноченька ты моя, Ноченька! - говорю. - Бедная ты моя, бедная! Вымечко-то у тебя как разбухло. Пить ты, наверное, хочешь, бедняжечка!..

А Ночка меня узнала, трется об меня и локоть мне своим шершавым языком лижет.

Тут уж, конечно, бандитам пришлось поверить, что я за коровой приехала, а не за чем-нибудь. Даже этот, который в дамской шляпе, и тот поверил.

- Ну что ж, - говорит. - Твое счастье. Шут с тобой! Забирай свою дочку или бочку и - катись отсюдова.

А я думаю:

"Куда же мне катиться?"

Потом думаю:

"Ясно - куда. К Стахеевской мельнице. Сейчас, как они только уйдут, я потихонечку по кустикам да по залескам и погоню мою Ночку к плотине. Может, успею еще. Может, еще наши ребята, на счастье, не взорвут ее к тому времени..."

АТАМАН СОКОЛОВСКИЙ

Но и тут мне не повезло.

Только мы с бандитами разговор кончили, не успели попрощаться, слышу: копыта стучат. Вижу: из лесу на лужайку всадники скачут.

Мои бандиты, как увидели их, испугались чего-то, побледнели.

- А ну, - говорят, - ребята, сторонись! Атаман едет!

А он, атаман этот, к ним подскакал, плеткой взмахнул и кричит:

- Вы чего тут треплетесь?.. Варнаки!..

Сам он усатый, в папахе, седло у него шелком вышито, а на боку целых две сабли - одна с золотой рукояткой, а другая с серебряной. Бандиты, я вижу, еще больше испугались, потемнели все и говорят:

- Да ты не ругайся, Соколовский. Чего там. Мы же в разведке тут.

А он их не слушает. Кричит:

- Какая разведка? Какие вы к черту разведчики? Пока вы тут баклуши бьете, красные черти мост успели спалить!..

Бандиты ему говорят:

- Мы же не виноваты.

А он им:

- Не виноваты?!

Раскраснелся весь, зубами залязгал.

- Я вот, - говорит, - вас всех сейчас постреляю за такое дело.

Потом меня увидел и говорит:

- А это кто такая?

- А это, - говорят, - девочка. За коровой пришла.

Он еще больше покраснел, даже позеленел и говорит:

- Видали? Красные там оборону готовят, мосты жгут, а они тут, черти, с грудными младенцами прохлаждаются!

Я не обиделась, правда, что он меня грудным младенцем назвал, но только думаю - надо сматывать удочки. А то, глядишь, и тебе попадет от такого бешеного.

Их уж там полная лужайка набилась, этих бандитов. Кто на коне, кто пеший... Коляска еще какая-то приехала.

Шумят, орут, ругаются на чем свет стоит.

Я думаю: "Ну, до свидания. Я пошла".

Подняла какую-то хворостинку, огляделась и под шумок погнала свою Ночку в кусты.

"КИРПИЧОМ ПО ГОЛОВЕ"

До кустов не дошла - слышу за спиной:

- Эй, дивчина!..

Оглянулась - вижу: ко мне атаман подъезжает.

У меня сердце захолонуло. "Что еще? - думаю. Этак, я думаю, - с вами и через час до плотины не доберешься".

А он на меня зверем посмотрел и говорит:

- Ты тутошняя?

Я говорю:

- Да, тутошняя.

Тогда он пониже ко мне нагнулся, по сторонам посмотрел и говорит:

- Скажи, далеко отсюда будет Стахеевская мельница?

У меня сразу и хворостинка на землю полетела. Меня будто кирпичом по голове стукнули. Даже губы затряслись. Я говорю:

- Какая мельница? Не знаю я никакой мельницы. Никакой мельницы тут нет.

А он:

- Как это нет? Ты зачем брешешь? Нам же хорошо известно, что тут где-то есть мельница, и около мельницы - плотина.

У меня в голове мысли, как колесики в часах, завертелись. Я думаю:

"Как же это? Откуда они узнали? Ведь если они, раньше чем плотину взорвут, до нее доберутся, это ж - городу крышка. Это же значит, что они у нас всех перережут. Вы посмотрите - их сколько? Вона - у них и пулемет, и второй пулемет из коляски торчит... А у наших мальчишек - только ружья да наганы заржавленные..."

Я думаю:

"Нет, нет. Надо что-то такое придумать. Надо их обязательно задержать, обмануть. Давай, - думаю, - покажу им не в ту сторону. Пускай-ка побегают. Пока они там разберутся, пока догадаются, а уж от плотины одни щепочки останутся!"

Все это я в одну секунду обдумала.

Атаман говорит:

- Ну что? Вспомнила?

А я перед ним дурочкой представилась и говорю:

- А-а! Это вы про плотину спрашиваете? Так это ж далеко. Это - в ту сторону. Это - за мостом...