Алексей Пантелеев - Портрет

Алексей Иванович Пантелеев

(Л.Пантелеев)

Портрет

Два дня не ел Коська; одну только воду стегал. Вода - она бесплатная. Ее хоть с утра до ночи пей: на каждом углу фонтан, - нагибайся, поворачивай крантик и дуй, сколько влезет. Да вот беда - сытости от воды настоящей нет. Как ни пей, все равно брюхо от голода сводит.

Два дня Коська терпел, а на третий день не выдержал. Все утро шатался по Слободе, у каждого окошка стучал, скулил:

- Тетенька... миленькая... подайте кусочек!

Но захлопывались окна, задвигались занавески, отвечали Коське:

- С богом, хлопец, с богом.

К полудню свело у Коськи брюхо так, что хоть плачь. Хуже даже. Хоть топись.

Сходил Коська к знакомым ребятам. Были у него такие знакомые ребята кордоновская шпана. Эти ребята были воры, они Коську прогнали.

- Мы, - говорят, - стрелкам не подаем. Воровать с нами не хочешь, ну и катись Христа ради к чертовой бабушке.

Коська вздохнул, ничего не сказал, не обиделся и пошел опять на фонтан воду пить. По дороге идет, окурки собирает: если курить, то не так есть хочется. И вдруг слышит - паровоз гудит. Вспомнил Коська - на вокзале давно не был. Как же это он забыл? Ведь на вокзале можно и копеечек пострелять, и вещи кому снести пособить.

Собрал последние силенки - побежал на вокзал. А там как раз поезда ждут. Начальник станции вышел: стоит у фонаря, ногу выставил, белыми брюками фасон наводит. Пассажиры гуляют по платформе, тетеньки белыми платочками от жары обмахиваются.

Коська скорее руку лодочкой сложил, юркнул в толпу, заканючил:

- Добрые граждане, подайте сироте на пропитание...

Люди идут, мимо проходят, на Коську даже глядеть не хотят. А другой, если почище одет, взглянет, да и обойдет, эдак поморщившись. Не запачкаться бы.

Тут было Коське пофартило. Видит, идет девушка. Лицо доброе, смеется будто бы. И в руках у нее целая охапка черемухи.

Коська к ней:

- Милая барышня, будьте такая добренькая. Подайте сироте на кусочек.

Она сразу остановилась, в сумочке стала рыться. Видит Коська гривенник достает. И уж руку протянул, а гривенник тюк-звяк - и на платформу. Прыгнул раз-два, покатился - и в щель.

- Ну, доставай, - смеется девушка. - Твое счастье.

Только соскочил Коська с платформы, только хотел под настил сунуться, слышит - грохот, звон, паровоз гудит: поезд подходит. Нет, надо скорей назад, - гривенник не убежит, а тут более важные дела прозеваешь.

Выскочил, а уж на платформе черт-те что делается. Шум, звон, дым.

Коська скорей к вагонам. Теперь милостыньку просить нельзя. В такой суматохе самый добрый человек за кошельком в карман не полезет.

Коська по другой лавочке. Это он тоже может. Он за вещи - за мешки, сундучки, корзинки - хватается.

- Позвольте донесу, дяденька.

А дяденьки отмахиваются:

- Сами дотащим. Иди лучше буржуазию поищи.

А буржуазия - та носильщиков с бляхами ищет. Да и не поднять Коське ихних буржуйских чемоданов.

Обиделся Коська. Расстроился. И тут ничего не вышло.

"Эх, - думает, - лучше побегу гривенник искать".

Полез опять под настил. Но где же его тут найдешь, гривенник. Даже и места он не помнит, где гривенник этот упал.

Ползал Коська, ползал, все коленки изодрал. Только и нашел, что окурков несколько штук да огрызок яблочный не очень маленький. Огрызок съел, окурки за уши запихал, хотел вылезать. И вдруг видит - ремешок.

Висит, болтается, свесился с платформы узенький сыромятный ремешок. И пряжка на нем блестит железная.

Не подумал даже Коська, что это за ремешок и откуда он тут взялся. Цапнул, дернул, - и вдруг полетела ему под ноги с платформы плетеная корзиночка.

Съежился Коська. От страха дышать перестал. Думает: сейчас хозяин корзинки с платформы соскочит, будет ему, Коське, баня с веником. Но нет, минута прошла, еще минута - никто за корзинкой не лезет. Над головой у Коськи люди ходят, шумят, разговаривают, а Коська сидит как мышь и шевельнуться боится.

Наконец осмелел - пощупал плетеночку, потрогал: тяжелая. Перетянута корзинка сыромятным ремешком, чтобы нести было за что. На лучинных петельках замочек висит. Маленький. Его пятилетний пацан сковырнет.

Взял Коська плетенку в руки, понюхал: ничем особенным не пахнет. Палец подсунул под крышечку, что-то мягкое, рубаха, наверно.

И вот закружилась у Коськи голова. Затошнило его. В животе забурчало. Может, яблоко он не очень свежее съел. Сам не соображал, что делает.

Чуть хрустнул замок, слетел ремешок, отскочили лучинные петельки.

Так и есть: рубаха наверху лежит. Белая, в полоску. Под рубахой книги. Штук десять. Под книгами ботинки желтые, ношеные, бритва в коробочке, обмылок в бумажке. А в самом низу картина какая-то, портрет.

Разглядывать Коська не стал, сунул что куда: рубаху за пазуху, книги и портрет тоже, бритву и мыло в карман, ботинки на ноги. Плетенку не пожалел, оставил - с ней греха наживешь.

Хоть и не воровал Коська раньше, а все-таки хитрости у него хватило: здесь вылезать не стал, а пополз в самый конец платформы. Там высунулся, посмотрел по сторонам, вскочил и зашагал не оглядываясь.

Идет, а сердце у него как рыбка бьется. И стыдно ему и радостно. Теперь-то уж он сыт будет. Теперь только загнать надо краденое.

А как подумал, что краденое, опять уши горят.

Думает: "Нет, не украл ведь я. Ведь сама корзинка упала, я только за ремешок потянул".

"А зачем же, - думает, - убегаешь? Чего ж ты тогда плетенку бросил, если она не краденая?"

Сам думает, а сам все шагу прибавляет. Знает, куда ему теперь идти надо - на Кордон. Там один человечек живет, одноглазый Яшка Каин, он краденым торгует.

Каин пьяный на огороде сидел, в карты играл с маленькими ребятишками. Он думал, что Коська стрелять пришел. Прогнал его.

- Иди, - говорит, - к черту! Надоели вы мне, рукосуи... Работать надо, а не христарадничать.

Коська не обиделся, не ушел. Постоял, ногу поднял, желтый ботинок показал:

- Покупай - продам.

Каин посмотрел, пощупал. Видно, понравились.

- Сколько? - спрашивает. А сам карты засаленные тасует.

- Червяк давай, а меньше ни копейки.

Засмеялся Каин:

- Ишь фартовый какой! По-фабричному за левый товар хочешь? А тимак не возьмешь?

Это он по-воровскому. Обиделся Коська:

- Ты дело говори. "Тимак"! За такие колеса на базаре два червяка просят. Бишка монет давай, а меньше ни копейки.

На пяти рублях и сговорились. Коська сразу богатым стал. Сразу фасона прибавил. Рубаху достал, бритву, мыло, книги, портрет. Только сейчас и разглядел его, этот портрет. Там девчонка, однолетка Коськина или чуть побольше, на карточку снята. У девчонки нос кверху вздернут, глаз левый прищурился, смеется, что ли? А на шее галстук, как у пионеров, только черный. И глаза, и губы, и волосы - тоже все черное. А щеки белые, неживые.