В Писарев - Волшебные сказки

Тут-то и началось: заиграла музыка, все дворяне как один из-за стола вышли, в пляс перед гостьей пустились. Руками машут, ухают, сапогами топают - каждый показать себя хочет.

Гостья довольна, смеется, и царь вместе с ней, а самого-то озноб до самых костей пробирает. Холодом, снегом от девицы веет, точь-в-точь как от спицы ее серебряной.

Терпел царь сколько мог, а потом велел-таки шубу соболью принести. Надел шубу, а гостья спрашивает:

- Хорошо ли тебе со мной, царь-государь? Не наскучила я тебе?

- Ой как хорошо! - отвечает царь, а сам велит слугам еще одну шубу принести, теперь уже бобровую.

- Хорошо ли тебе со мной, царь-государь? - спрашивает девица в другой раз. - Не наскучила я тебе?

- Хор-р-р-рошо, - отвечает царь, а у самого зубы так и стучат.

Тут он велел еще одну шубу принести, медвежью. Сидит уже в трех шубах, а девица все за свое:

- Хорошо ли тебе со мной, царь-государь? Не наскучила я тебе?

А он молчит-помалкивает, ни словечка в ответ! Обиделась гостья, из-за стола вышла, тут же облачком обернулась да прочь из дворца.

Тут и музыканты увидели, и дворяне после долгой пляски на пол повалились, а царь сидит себе в трех шубах, но почему-то вместо носа у него... самая настоящая сосулька торчит.

Испугались слуги, царя-батюшку на руки подхватили да скорее в баню отнесли. День его парили, два дня парили, а лее без толку - озноб его как и прежде трясет. Год его парили, два года парили - опять не помогает.

И лишь на третий год царя отогрели, насилу от погибели уберегли, вернулся он на престол, и царством-государстом своим долго правил. Но о девице-красавице более не вспоминал - видно, запамятовал.