Мариэтта Чудакова - Не для взрослых. Время читать! (сборник)

3

А как же писатель описывал мирную жизнь? В сегодняшней речи слова «нравоописательный», пожалуй, уже не встретишь. А раньше оно было в ходу. Нравоописательный фельетон, нравоописательный роман...

В сущности, Мопассан описывал нравы своей эпохи. Нравы французских крестьян, буржуа, отчасти – аристократов... Привычные опоры семейного устройства. Карьера, деньги...

В его прославленных новеллах и нескольких романах – французское общество последней четверти XIX века. Общество, так сказать, зрелого, устоявшегося капитализма. В нем нет уже того азарта, который гнал в первой половине века молодого Растиньяка – одного из главных героев Бальзака (умершего в 1850-м году) – «завоевывать Париж». Само деланье карьеры к тому времени, когда Мопассан вступил в литературу (1879), приобрело скучные, нередко малоприятные очертания. Деньги заняли в социальном устройстве свое прочное место. В глазах многих – огромное.

В сочинениях Мопассана у денег – своя функция: они проявляют человеческие характеры. У одних – обнаруживают лучшие стороны души, у других – отвратительные, третьих – портят. В характерах же четвертых они вообще ничего не меняют: жизнь слишком важна и сложна, чтобы ставить ее в зависимость от денег. А если вы прочтете рассказ «Зонтик» – то поймете, как смешно иногда бывает смотреть на людей, так любящих деньги!

Это вообще одна из интересных черт сочинений Мопассана: он, так сказать, ставит деньги на место. Они не важны сами по себе – важно, в чьих они руках.

« – Мать моя, госпожа де Курсиль, была несчастная, робкая женщина, – повествует герой рассказа «Завещание», Рене де Бурневаль. – Муж женился на ней по расчету, и жизнь ее стала безысходной мукой. Нежная, чуткая, застенчивая, она вечно страдала от грубости того, кто должен был сделаться и моим отцом – мужлана из породы, именуемой сельским дворянством». Кроме рассказчика, у них еще два сына. «Братья мои, по примеру отца, были с нею грубы, не находили для нее ласкового слова и, привыкнув, что мать не ставят в доме ни в грош, относились к ней как к служанке.

Из всех сыновей лишь я любил ее по-настоящему, и она любила одного меня.

Мать умерла, когда мне исполнилось восемнадцать».

И вот вся семья собирается у нотариуса, он читает завещание (поскольку за матерью сохранена была ее часть состояния).

«Я помню все до мелочей, как если бы это было вчера. Посмертный бунт покойницы, этот клич свободы и протеста, вырвавшийся из могилы мученицы, жизнь которой принесли в жертву нашим нравам и которая из заколоченного гроба бросила отчаянный призыв к независимости, повлек за собой потрясающую сцену – грандиозную, трагическую и карикатурную».

В рассказе приводится весь текст завещания, прозвучавший для слушавших как удар грома или пушечный выстрел. Процитирую только его фрагмент. «...Я страдала всю жизнь. Муж женился на мне по расчету, он всегда презирал, третировал и обманывал меня.

Я прощаю его, но свободна от обязательств перед ним.

Мои старшие сыновья никогда не любили меня, не баловали вниманием и вряд ли почитали за мать.

При жизни я была для них тем, чем велел мне быть долг; по смерти я ничего им не должна. Узы крови, не скрепленные каждодневной привязанностью, – пустой звук. Неблагодарный сын – это не просто чужой человек, это преступник: он не вправе быть равнодушен к матери.

Я всегда боялась людей с их несправедливыми законами, бесчеловечными обычаями и гнусными предрассудками. Перед лицом Бога мне нечего больше страшиться. Умирая, я отбрасываю позорное лицемерие; я осмеливаюсь сказать то, что думаю, открыть и засвидетельствовать подписью тайну своего сердца».

Далее Рене узнает, чей он на самом деле сын, – и... Словом, рассказ небольшой, и все, что произошло сразу же после чтения завещания, вы узнаете, надеюсь, сами.

4

Мопассан умел загипнотизировать читателя с первой же строчки, приковать внимание читателя к каждому событию любого своего рассказа. Но это мастерство не дается от рождения. Пробовать свои силы он начал в тринадцать лет, и сначала его учителем была мать. Но потом его учили литературному мастерству известные литераторы того времени, и наконец Гюстав Флобер. Он говорил ученику: «Не знаю, есть ли у вас талант. В том, что вы принесли мне, обнаруживаются некоторые способности, но никогда не забывайте, молодой человек, что талант, – это только длительное терпение. Работайте».

И Мопассан послушался. Он писал во всех жанрах, но Флобер считал первые опыты непригодными для опубликования. Мастер требовал учиться умению описывать облик и характер именно этого крестьянина, а кроме того, найти для этого единственно точные слова. «Какова бы ни была вещь, о которой вы заговорили, – имеется только одно существительное, чтобы ее назвать, только один глагол, чтобы обозначить ее действие, и только одно прилагательное, чтобы ее определить. И нужно искать до тех пор, пока не будут найдены это существительное, этот глагол и это прилагательное, и никогда не следует удовлетворяться приблизительным» – так излагал Мопассан советы мэтра. Но зато впоследствии Флобер говорил о его сочинениях: «Я скажу лишь, что это настоящий французский язык, ибо не знаю другой, лучшей похвалы».

Вот начало рассказа «В море»: «На днях газеты напечатали следующее сообщение: "Еще одно ужасное несчастье повергло в уныние обитателей нашего побережья. (...) Рыболовное судно под командой его владельца Жавеля при входе в гавань было отнесено к западу и разбилось о скалистое основание волнолома".

Кто этот Жавель? Уж не брат ли однорукого? Если бедняга, смытый водой с палубы и, может быть, утонувший под обломками своего разнесенного в щепы судна, именно тот, о ком я думаю, значит, еще восемнадцать лет назад он стал очевидцем другой драмы, страшной и простой, как все драмы на море...»

И начинается уже рассказ об этой драме – и мы с замиранием следим: что же победит – любовь к брату, у которого руку зажало сетью, или боязнь потерять ценную (она стоит денег]) рыболовную снасть?

Или – «Папа Симона». Мальчик стоит на коленях на берегу реки и читает молитву, готовясь покончить с собой. Но не может дочитать ее от рыданий.

«Вдруг тяжелая рука легла на его плечо, и чей-то звучный голос спросил:

– Кто тебя обидел, мальчуган?»

И тот объясняет «прерывающимся голосом:

– Они поколотили меня, потому что... у меня... нет папы... нет папы...»

И кузнец Филипп знакомится с его матерью, у которой дурная, но как выясняется, вовсе не оправданная слава. Далее в рамках короткой новеллы, как нередко у Мопассана, – содержание целой повести. И финал ее таков: « – Скажи своим товарищам, что твой папа кузнец Филипп и что он отдерет за уши всякого, кто посмеет тебя обидеть».